Василий Темный

Как обычно, войска выступали из Москвы не все вместе, а полками, с интервалом в несколько дней. Вероятно, они шли по возможности разными дорогами. Так легче было решать проблемы снабжения и передвижения большой массы войск в зимнее время. Сам великий князь покинул Москву с последним полком. Это произошло 2 февраля 1456 года, в праздник Сретения (45, 141).

Московский поход рассматривался как своего рода «возмездие». Новгородцам предстояло понести ответственность за многочисленные «неисправления», допущенные ими по отношению к Василию II (36, 215). Однако возмездие и устрашение являлись лишь одной стороной дела. Помимо этого, Слепой хотел укрепить свои позиции в Северо-Восточной Руси таким общезначимым и популярным предприятием, как поход на Новгород. Наконец, ему нужны были новгородские деньги для расчётов со своими сторонниками и особенно — со служилыми татарами, которые также приняли участие в этой войне (27, 194).

Местом сбора всех полков, идущих на Новгород, был назначен Волок Ламский. Отсюда войско двинулось далее на север и, пройдя через тверские земли, вошло во владения Великого Новгорода. Передовой отряд своих сил (около пяти тысяч воинов) Василий Тёмный отправил «изгоном» на Русу (современную Старую Руссу). Командовать этим рейдом было поручено лучшим московским воеводам — Ивану Васильевичу Стриге Оболенскому, Семёну Карамышеву и Фёдору Басенку. Рано утром 10 февраля 1456 года москвичи захватили город почти без сопротивления, взяли в нём богатые трофеи. Новгородский летописец рисует мрачную картину бесчинств москвичей и татар в Русе: «...И животы пограбиша, и у святых церквей двери выломаша, и от икон кругу отьимаша и всякую утварь сребряную и златую и ларци разъбиша, и много зла учиниша» (27, 194).

Летописи по-разному изображают дальнейший ход войны. По наиболее распространённой версии, на обратном пути из Русы москвичи были атакованы пятитысячной новгородской ратью. Основная часть московской армии уже ушла, и новгородцам противостоял только её арьергард — сотни две всадников во главе с самими «большими воеводами». Поначалу они хотели спастись бегством, но потом были остановлены следующим соображением: «...аще не пойдём противу их битися, то погибнем от своего государя великого князя» (35, 274). Очевидно, гнев Василия II был страшен даже для таких заслуженных и храбрых людей, как Стрига и Басенок...

В итоге московские воеводы не только сумели отбиться от преследователей, но и нанесли им сокрушительное поражение (22, 145—147). Предводитель новгородского войска князь Василий Васильевич Гребёнка Шуйский «сам третей убежа в Великий Новъгород» (45, 142).

Поражение у Старой Руссы заставило новгородцев искать примирения с великим князем. Ещё в самом начале войны вдове Дмитрия Шемяки княгине Софье Дмитриевне предложено было срочно покинуть город (27, 196). 7 февраля она уехала в Литву, где уже почти два года находился её сын Иван. Король Польский и великий князь Литовский Казимир дал ему во владение город Новгород-Северский с округой. Дочь Дмитрия Шемяки Мария умерла в Новгороде 13 февраля 1456 года в возрасте около восемнадцати лет и была похоронена в Юрьевом монастыре в гробнице своего отца (27, 196). Её муж, литовский князь Александр Васильевич Чарторыйский, возглавлявший один из новгородских отрядов в войне с Василием II, вынужден был уехать во Псков. Оттуда несколько лет спустя он бежал в Литву.

Новгородцы не пожелали вновь испытывать судьбу в сражении. Архиепископ Евфимий и виднейшие бояре по решению вече отправились в стан Василия Тёмного, находившийся в селе Яжелбицы, в 150 верстах к юго-востоку от Новгорода. Там они заключили мир с победителями и в знак верности целовали крест «к великому князю Василью Васильевичи) всея Руси и к великому князю Ивану Васильевичу всея Руси» (5, 43). Точная дата заключения Яжелбицкого мира неизвестна. Из косвенных указаний источников можно заключить, что это произошло между 20 и 25 февраля 1456 года (125, 181).

Условия Яжелбицкого мира были весьма тяжелы для Новгорода. Москвичам выплачивалась контрибуция в размере 10 тысяч рублей серебром (31, 263). (По другим источникам — 8,5 тысячи (5, 44)). Однако ещё тяжелее были политические условия договора. «Мир, заключённый в Яжелбицах, — отмечает историк Л. В. Черепнин, — стал поворотным моментом в развитии московско-новгородских отношений. В Яжелбицкую грамоту были включены условия, ограничивавшие и изменявшие новгородскую “старину” в интересах великокняжеской власти в области как внутреннего управления, так и внешней политики. Новгородское правительство обещало не принимать великокняжеских “лиходеев” (то есть противников Василия II). Отмена вечевых грамот... по существу, означала лишение Новгородской боярской республики законодательных прав и права самостоятельного ведения внешней политики. Выражением политической зависимости Новгорода от Московского княжества явилась замена для новгородских документов новгородской печати печатью великокняжеской» (120, 821).

В знак победы Василий Тёмный вместе с сыном Юрием приехал в Новгород и прожил две недели в княжеской резиденции на Городище, где до своей кончины располагался Дмитрий Шемяка (27, 196). Шёл Великий пост, и пышные пиры в эту пору были неуместны. Поэтому основным занятием Василия было посещение торжественных богослужений в Софийском соборе и монастырях, а также долгие и тягучие собеседования с новгородскими боярами. Занимал ли Слепой на Городище те самые покои, в которых тремя годами ранее мучительно расставался с жизнью Дмитрий Шемяка, — неизвестно...

Успех новгородского похода показал высокие боевые качества московского войска, закалённого в сражениях с татарами и отрядами Дмитрия Шемяки, и укрепил уверенность Василия II в своих силах. Важнейший результат похода состоял в том, что отныне все потенциальные мятежники лишались надежды получить поддержку и убежище в Новгороде. Поле для манёвра резко сужалось. В случае поражения им оставалось одно: бежать в Литву и становиться слугами короля. Но этот путь был горек и тернист. Он требовал полного разрыва с родным и привычным среднерусским миром, унизительной зависимости от новых властей.

Василий Тёмный пробыл в Новгородской земле 25 дней («пол четверты недели») (45, 142), после чего вернулся в Москву (вероятно, в воскресенье, 7 марта 1456 года). Обстоятельства складывались для него как нельзя лучше: неожиданно без хозяина осталось некогда могущественное Рязанское княжество. Хорошо информированная в рязанских делах Никоновская летопись сообщает: «Тоя же весны преставися князь великий Иван Фёдорович Рязанькой в черньцех и наречён бысть Иона; а за мало прежь его княгини его преставися; княжение же своё Рязанское и сына своего Василия приказал великому князю Василью Васильевичу на соблюдение. Князь же великий Василей сына его, и с сестрою его Феодосиею, взя их к себе на Москву, а на Рязань посла наместники своя на соблюдение, и на прочаа грады его и на власти; а сын его тогда был осми лет» (24, 111—112).

Рязанский князь Иван Фёдорович, внук памятного своими ссорами с Дмитрием Донским Олега Ивановича Рязанского, не относился к числу убеждённых сторонников Василия Тёмного. В 1430 году он заключил договор с великим князем Литовским Витовтом, по которому обязывался быть его подручником. Однако Литва была далеко. К тому же там после кончины Витовта начались длительные внутренние распри. В этой ситуации для рязанского князя главным условием спокойствия стали добрососедские отношения с Москвой. В 1433 году князь Иван клялся захватившему Москву Юрию Звенигородскому не иметь никаких сношений с его беглым племянником. Но в 1447 году заключил мирный договор уже с вернувшимся в Москву Василием Тёмным. Союз с Москвой нужен был рязанскому князю и для более успешной обороны от татарских набегов, и для подавления своих вечных соперников — удельных князей Пронских, представлявших младшую линию Рязанского княжеского дома. Ивана Рязанского связывали с потомством Дмитрия Донского и родственные отношения. Отец его, рязанский князь Фёдор Олегович, был женат на дочери Дмитрия Донского Софье. Таким образом, московский великий князь Василий II доводился Ивану двоюродным братом. Сестра князя Ивана Василиса была замужем за князем Иваном Владимировичем Серпуховским, сыном героя Куликовской битвы князя Владимира Андреевича Серпуховского (123, 595).