Страница 13 из 83
Этот удивительный город всегда шёл своим путём. Многие пытались ему подражать, тогда как он сам не подражал никому. Своим оригинальным укладом жизни, своей былинной широтой и удалью Новгород украшает русское Средневековье.
История Новгорода в XIV—XV веках сильно отличается от истории «низовских» княжеств. Там летописи пестрят сообщениями о княжеских усобицах и набегах татар. Здесь перечень событий наполнен стычками с Ливонским Орденом и шведами да тяжбами с великими князьями Владимирскими. Шекспировские драмы среднерусской княжеской истории сменяются городской хроникой и жалобами на плохой урожай.
И всё же в истории Новгорода есть своя драматургия. Страсти кипят не на далёких полях сражений, а в кольце городских стен.
Стены и башни
«Хочешь мира — готовься к войне», — гласит старинная мудрость. С самого начала своего существования Новгород имел Детинец — укрепления вокруг Софийского собора и резиденции архиепископа. (Только в XIX веке эти укрепления получили название Кремля). Новые стены построил князь Владимир Ярославич в 1044 году. Обветшавший Детинец перестроил и расширил в 1116 году новгородский князь Мстислав, сын Владимира Мономаха. При нём «Детинец был увеличен в южную сторону и достиг размеров современного Кремля» (78, 9).
В начале XIV века деревянные укрепления Детинца стали усиливать каменными башнями. Эти работы приобрели особый размах в правление архиепископа Василия Калики (1330—1352). Они продолжались и после его кончины. Подробности этого строительства вызывают споры среди специалистов. Однако общая картина достаточно ясна. «Постепенная замена деревянного Детинца на каменный, происходившая с перерывами более столетия, завершилась, очевидно, в 30-е гг. XV в.» (78, 11).
Нынешний Новгородский кремль, так похожий на Московский, построили зодчие Ивана III в конце XV века.
Средневековые города обычно имели несколько рубежей обороны. Новгород не был исключением из этого правила. Помимо стен Детинца, здесь издавна имелось и внешнее кольцо укреплений. Письменные источники обычно именуют его Острогом, а историки — Окольным городом.
Окольный город возник ещё в XII столетии. Он представлял собой сочетание трёх элементов: вала, рва и деревянного острога (врытых в землю заострённых брёвен) по верхней кромке вала. В мирное время эти укрепления быстро приходили в ветхость и при возникновении военной угрозы их начинали спешно ремонтировать.
В период с 1372 по 1392 год новгородцы осуществили перестройку Окольного города. Это была поистине грандиозная работа, выполнявшаяся усилиями всех жителей города. «Общая протяжённость Окольного города по обеим сторонам Волхова достигала более 11 километров. Протяжённость только земляного вала вокруг города, кроме береговых укреплений, была свыше 6 километров. Большая часть его — 4943 метра — сохранилась до нашего времени» (78, 51).
Своего рода узлами этой оборонительной системы были проездные каменные башни, которые стояли в конце основных улиц.
Итак, Новгород был готов к обороне. Однако, как это ни странно, после осады Новгорода войсками Андрея Боголюбского в 1169 году и до рокового 1478 года никто не пытался взять город штурмом или длительной осадой.
Слишком лакомый кусок
Соседние государства не могли допустить, чтобы один из государей поглотил Новгород и тем самым резко нарушил бы устоявшийся баланс сил в регионе. Претендент на роль завоевателя Новгорода, заранее объявивший о своём намерении, столкнулся бы с целой коалицией противников. Вернее любых укреплений на страже новгородской независимости стояла логика геополитических интересов стран региона.
Что касается чисто военного аспекта проблемы, то он имел второстепенное значение. И Москва, и Орда, и Литва, и Швеция, вероятно, могли бы при большом желании завоевать Новгород. Москва, собственно говоря, это доказала на деле зимой 1477/78 года, когда полтора месяца осады (заметим: без единого штурма!) заставили новгородцев сдать город Ивану III. Но в обычное время геополитические соперники предпочитали скорее пугать Новгород и вытряхивать из него деньги, чем брать город штурмом.
Банк всея Руси
Завоевание Новгорода было весьма сомнительным предприятием, а сотрудничество с ним приносило реальные выгоды. Для великого князя Владимирского это был своего рода «коммерческий банк», где можно было получить серебро как для собственных нужд, так и для уплаты ордынской дани.
Для торговых городов Ливонии (Ревель, Нарва, Дерпт) Новгород был поставщиком дешёвых «природных ресурсов» — ценных мехов, мёда и воска. Всё это можно было потом с выгодой перепродать дальше на запад. В обратном направлении шли товары, которые охотно брали новгородцы: железо, соль, цветные металлы, ткани и предметы роскоши.
Великий князь Литовский по соглашению с боярским правительством собирал дань с некоторых новгородских пограничных областей. Его вечно недовольные родственники, младшие князья Ольгердовичи, время от времени получали в управление «пригороды» — города-крепости на границах новгородских земель. Ханы Золотой Орды собирали торговые пошлины и имели богатые дары от новгородских купцов, которые вели дела по всему Поволжью. Таким образом, все имели свою пользу от сохранения Новгорода как «общерусского банка» и «вольного города».
Мирным отношениям Новгорода со всеми соседями способствовало отсутствие экспансионистских тенденций в его внешней политике. Новгород никого не объединял и ни к чему не призывал. Он отличался удивительной самодостаточностью. Помимо задачи собственного благополучия, здесь не ставили никаких задач. Великий город не имел никакой политической идеи, кроме идеи новгородского патриотизма, воплощённого в образе собора Святой Софии.
Процветание Новгорода выросло не из отсутствия серьёзных проблем, а из умения находить им правильные решения. В любом человеческом общежитии есть свои экстремисты, любители военных приключений. Придя к власти, они толкают государство к войне. Новгород сумел решить и эту проблему. Наиболее беспокойная и воинственная часть новгородского общества реализовала себя в качестве речных пиратов-ушкуйников или участников промысловых экспедиций в отдалённые районы Русского Севера.
Народное вече
Одно из главных слов русской истории, слово «вече», происходит от глагола «вещать», то есть говорить. Таким образом, вече — это место, где говорят.
Вечевые собрания в домонгольский период известны во многих русских городах. С их помощью городские общины решали вопросы, затрагивавшие интересы всех жителей: объявление войны и заключение мира, отпор чрезмерным притязаниям княжеской власти.
Древняя Русь не любила писаных законов. Она вообще не любила законов. Здесь жили по нормам обычного права, по совести и по временной договорённости. До наших дней не сохранилось какого-либо устава вечевых собраний, правила их проведения, протокола выступлений и результатов подсчёта голосов. Возможно, ничего этого и не существовало.
В каждом городе имелись свои традиции вечевых собраний. Там, где город был старым, большим и богатым, городская община сохраняла больше возможностей для самоуправления. И напротив, в молодых, небольших и бедных городах больше власти имели князья или их наместники.
В условиях татаро-монгольского ига княжеская власть получила признание в Орде. Это дало Рюриковичам сильные козыри в традиционном противостоянии городским общинам. Да и сами эти общины были сильно ослаблены теми погромами, которым подверглись русские города в XIII веке. В результате вечевые собрания быстро отмирают, возрождаясь лишь в исключительных случаях.
В силу многих причин Новгород в XIII—XV веках не только сохранил, но и развил традицию вечевых собраний. Вот что говорит об этом современный исследователь: