Страница 16 из 175
Затем повернулся к столу присяжных и представил всех четверых баронов, своих спутников. Они такие же мои вассалы, как Аранда, юридически всё просто великолепно. Почему не сам? А зачем? Не хочу брать на себя лишнее. Не я должен обвинить сеньора, а обчество. Равные ему. Уже писал про двадцать два других баронства? Последним объявил падре.
— Сын мой, всё же возражу, я не принадлежу мирской жизни. На мне священный сан, — попытался-таки отбрыкаться священник.
— Падре, я не прошу вас выносить приговор. Я прошу следить за самим процессом судейства. И дать нам знать, если нашим разумом и речами овладеет нечистый, и мы в упор не будем видеть вопиющие факты. Я, падре, хочу честный процесс, непредвзятый суд. И только священник, человек, отринувший мирскую жизнь, сможет помочь, дабы свершилось богоугодное правосудие, а не подлый сговор предвзятых людей.
— Я понимаю твои опасения, сын мой, — обречённо склонил падре голову. Не вышло. — И если так — готов нести этот крест. Я готов следить за честностью процесса.
Три-ноль. А жизнь не так и плоха. Сел. Вызвал барона, которого тут же вывели вперёд. Рядом с моим стулом слуги поставили небольшой стол, на котором были разложены свитки пергамента, захваченные в Магдалене. Завизированные копии, оригиналы остались в магистрате города, разумеется.
— Итак, уважаемый сеньор Аранда, — начал я. — Против вас дали показания такие люди, как… — Перечисление, зачитал. Люди немаленькие. — На основании их показаний, вы обвиняетесь в том, что ЗНАЛИ, что на вашей территории орудуют банды наёмников. Держали с ними связь. Позволяли им совершать нападения, показно в упор их не замечая, тогда, как именно вы, как владетель, должны были обеспечивать безопасность торговли на вверенных землях.
Процесс пошёл. Естественно, отказняк от барона. Моё длительное зачитывание нюансов дела. Жаль, что те, кто дал все эти показания, уже мертвы. Я сам не уехал, пока их тела не повисли на Сенатской площади. А то мало ли, кто их, торгашей знает, вдруг сеньоры «совершат побег» после моего отъезда? Теперь же очную ставку сделать нельзя — некого предъявлять, только эти писульки.
Потом вышла Наташа. Кинжалом разрезала на спине барона рубаху, приложила к оголённому телу руку и сделала сеньору «ата-тай». Сеньора скрючило, он повис на руках конвоиров. Старался сдерживаться, но в итоге заорал. Не шибко сильно, матёрый человечище, но всё же ненависть эльфы была что надо.
«Интересно, сколько Наташе лет?» — поразила меня вдруг мысль. Судя по опыту, что продемонстрировала ночью, ей сильно за тридцать наших. Молоденькие девочки так не умеют — тут не просто уметь, тут именно чувствовать надо, а это именно опыт. И пытать тоже надо уметь, а не просто обладать способностями.
Клепсидра главного зала прилежно отсчитывала минуты, и когда прошло минут сорок непрерывных пыток, а за окном стемнело, прекратил показуху и вызвал второго обвиняемого. По барону я заранее знал — выдержит, не расколется. И ещё на выезде из Магдалены решил наносить удар не по нему.
— Альфонсо Аранда. — Мои воины вытащили бледного юношу, сына главной суки. «Сучёныш» — подсказало подсознание. Альфонсо был на три года старше меня, но уже побывал на фронтире в прошлом году, побывал в двух стычках со степняками и считался полноценным воином, а не как некоторые. Не волчара, конечно, как папа, но смутить его чем-то трудно. Смотрел баронет на меня со жгучей ненавистью: так и убил бы, если б можно было убить взглядом.
— Альфонсо Аранда, — издеваясь, после паузы продолжил я, — ты обвиняешься в соучастии преступления. А именно, в показаниях допрашиваемых террористов был указан, как связной между отцом, бароном Арандой, и одним из отрядов наёмников, а именно «Быками Басконии».
Баскония тут есть, но ничего общего с нашей не имеет. Скажем так, национальностей тут ВООБЩЕ нет. Даже в Вандалузии и всех остальных людских государствах живут… Люди. Просто люди. Даже язык один. Как пацаки и четлане, только лампочками и отличаются, а лампочки, слава богу, тут пока не изобрели. Учитывая, что тут есть орки и эльфы — сие закономерно. Наших северных басков, помнящих в двадцать первом веке времена задолго до римской империи, тут нет и близко, и, наверное, это хорошо.
Далее я стал зачитывать показания на него, Альфонсо. Кстати, его тоже хотят в ближайшем будущем женить, причём на дочери одного из восточных графов. Небогатых, но графов же! Хотя обычно мальчиков рано женят, особенно единственных сыновей. Но видимо сеньор барон до сего момента недостаточно награбил купцов, не хватало денег для веса, чтобы сосватать виконтессу. Теперь хватает. Да и старшая дочь не абы за кого должна выйти. Может барон решил, что хватит нервного бизнеса и планировал сворачивать террористическую деятельность со свадьбой сына и дочери? А тут я вовремя зашёл? Но к его сожалению мне это не интересно. Значит, не повезло.
Далее повтор экзекуции с эльфийскими пытками. Смех юноши в лицо, но в отличие от папочки, натянутый и неестественный. Что массовка тут же почувствовала. Разрез на спине… И Альфонсо сразу выгнуло дугой. Слабенький.
И заорал он почти сразу. И орал долго. Каждое прикосновение, каждая вспышка в глазах Наташи, и его кррёжило, крючило от боли. Парнишка, судя по циферблату, не продержался и двадцати минут. Закончилось всё тем, что он вырвал. Вот просто взял и начал блевать. Видимо, побочный эффект эльфийской целительской магии.
Я вскинул руку для Наташи — прекрати, и вызвал третьего обвиняемого:
— Прошу ввести курьера. А также приглашаю выйти свидетеля — сотника графской гвардейской стражи Вольдемара Тихая Смерть.
Ввели перехваченного курьера. Вольдемар, при поддержке активированного для этого падре, помолился, перекрестился и поведал, что его люди перехватили сего человека ночью и при каких обстоятельствах. И он подозревает, что этот человек может быть связным между сеньором бароном и террористами, и в текущий момент ехал их предупредить. После чего Наташа по моему знаку сразу стала пытать и его.