Страница 4 из 25
— Черт, — подал голос человек снизу. — Может, местом ошибся? Может, не тут меня ждут, а левее? Там вроде тоже кучи будь здоров какие высокие. Нет, ну что за народ пошел, а? То на автобусной остановке в Бутово их ждешь, то в порту, то вот вообще на свалке. А завтра куда мне придется переться? В канализацию?
Судя по звукам, он достал телефон и нацелился было набрать номер контрагента, но только сделать этого не успел.
— Константин Петрович? — Оперативники услышали другой мужской голос, а секундой позже с великой осторожностью подняли голову для того, чтобы увидеть, как с мусорной горы, находящейся напротив них, спускается невысокая фигурка, освещая себе путь фонарем, причем куда более мощным, нежели у человека, стоящего внизу. Надо полагать, это и был запропавший покупатель по имени Георгий. — Да? Извините, опоздал.
— Если бы мы были в ресторане, извинил бы непременно, — буркнул продавец. — Там тепло, светло и пахнет приятно. А здесь… По-хорошему, к цене надо процентов десять накинуть, а то и двадцать, за перенесенный дискомфорт. Да и жутковато здесь, чего скрывать.
— Зато точно проблем не возникнет, — заметил Георгий, подходя к своему собеседнику. — Вот же, вляпался во что-то.
— Даже не гадайте, во что именно, — посоветовал ему продавец. — И вообще после нашей встречи, похоже, придется мне всю одежду в помойку отправить. Иначе будет казаться, что квартира воняет, как эта свалка. А одеваюсь я, между прочим, в хороших магазинах. Недешевых.
— Посыл понятен, — примирительно сказал Георгий. — Хорошо, я добавлю к оговоренной цене еще две тысячи.
— Пять, — поправил его Константин Петрович. — Сказано ведь, в хороших магазинах. То есть тех, где все дорого.
— Хотелось бы взглянуть на товар, — кивнув, продолжил покупатель. — Без обид, но предмет нашей сделки достаточно уникален и недешев для того, чтобы… Ну, вы поняли.
— Да пожалуйста, — не стал чиниться продавец. — Как говорил один литературный персонаж, свой глазок — смотрок. Вот, извольте.
Он открыл сумку, которая висела у него на плече, и начал извлекать из нее небольшого размера банки, причем каждая из них имела причудливую форму и плотно пригнанную крышку, закрытую на защелки. Всего в лучах фонарика сверкнуло три сосуда, один из которых перекочевал в руки покупателя, а два остались у продавца.
— Интересно, что там? — горячее дыхание Женьки щекотнуло ухо Николая. — А?
Но тот только мотнул головой, не особо заботясь о том, что затылком может попасть девушке по губам. Не то чтобы ему не было интересно, просто теперь он боялся пропустить хоть одно слово из разговора. И еще момент, когда ему придется вмешаться в происходящее.
— Однако, — удовлетворенно причмокнул губами покупатель, направив свет своего фонаря на белую полупрозрачную массу, находящуюся в банке. Причем та под лучами электрического света просто-таки искрилась. — А точно ребенок некрещеный? Вы ручаетесь?
— Ну, разумеется, — возмутился продавец. — Я нацелен на длительное сотрудничество. Плюс мне дорога деловая репутация.
— Вот же тварь! — пробормотала Мезенцева, понявшая, что к чему, а после сжала зубы так, что те аж заскрипели. — Ненавижу!
И в этот раз Нифонтов полностью был с ней согласен. Только разве что слово у него в голове промелькнуло куда более резкое, чем то, которое употребила Женька.
А еще он подумал, что не соврал источник Пал Палыча, товар и впрямь редкий, такой, которым мало кто промышляет. Ранее он слышал лишь о двух торговцах подобными штуками, и оба они до отдела не доехали. Первый скончался прямо на месте сделки, его выпотрошил покупатель, на деле оказавшийся ведьмаком, племянница которого незадолго до этого пропала при невыясненных обстоятельствах. Не насовсем пропала, правда, в скором времени она была найдена в недальнем от своего дома лесочке в полуразобранном состоянии. Ведьмак сообразил, что к чему, ткнулся туда, ткнулся сюда, с трудом, но нашел ниточки, вышел на торговца, а после долго и с чувством его убивал. Мало того, после поехал сдаваться в отдел. Они, ведьмаки, вообще странные ребята, их поступки предсказать почти невозможно. Да и разницу между добром и злом они понимают очень по-своему, не так, как все остальные.
В этом случае, правда, мнения совпали, потому отпустил Ровнин народного мстителя из здания с миром, перед тем крепко пожурив за то, что он толком убиенного прежде не расспросил о покупателях его товара.
Второго через несколько месяцев взяли на месте сделки с поличным, и все бы ничего, но того в машине потянуло на откровения, начал он Герману, тогда еще живому, рассказывать о тонкостях своего мастерства. С деталями ему расписывал, как он детишек присматривает, как после крадет, играется с ними перед тем, как…
Дальше Герман слушать не стал и свернул гаду шею. Нетерпим он был в подобных моментах до крайности, даже в убыток делу. Ох и орал на него тогда Ровнин за эту вспышку эмоций! И за то, что источник информации теперь в хладном виде на полу микроавтобуса лежит, и за то, что переиграл душегуб оперативника. Злодей прекрасно понял, что живым ему из отдела по-любому не выйти, потому стремился умереть быстро и по возможности безболезненно. Что хотел, то получил.
Так вот, в обоих случаях фигурировали такие же необычной формы банки с плотно подогнанными крышками. То есть это было производство. Самое что ни на есть настоящее. А те, кто умер, являлись не изготовителями разнообразных зелий, сделанных из детей, а лишь продавцами. Ну, или подручными изготовителя, как вариант.
Само собой, отдельские после того поганца, что столь паскудным бизнесом занялся, искали тщательно, со всем усердием и прилежанием. Трясли всех, кого можно, тем более что кое-кто из жителей Ночи подобное ремесло тоже на нюх не переносил. Убивать — убей, но так-то зачем? Тем более детей безгрешных эдакой смерти предавать. Не по Покону сие!