Страница 19 из 25
Глава 4
«Заброшка» (начало)
Разговоры насчет произошедшего продолжались не день и не два. В конце концов не каждый день случается такая ситуация, когда и успехом операцию не назовешь, но и провалом тоже. Но даже не это было главное. Слишком много вопросов после той ночи в Битцевском парке осталось без ответов. И, что самое странное, никаких следов, которые могли бы к этим ответам привести, тоже не наблюдалось, несмотря даже на то, что Михеев с Ровниным задействовали все свои каналы.
Кто были эти оборотни? Из какой стаи? Кто их навел на Фомича и помог пройти все заслоны, что он установил на пути, ведущем к Лысой горе? Ясно же, что тут ни о какой самодеятельности речь даже не шла, что за оборотнями кто-то стоял и этот некто очень хорошо знал, что делал.
И самое главное, зачем именно таинственному мистеру Х понадобился амулет берегини, вещь очень непростая и очень опасная в умелых руках? Ясно, что вряд ли для доброго дела, но ведь и зло многолико. Для кого-то достаточно захапать побольше денег, чтобы стать счастливым, кому-то хватит власти над ближним своим, но ведь это все мелочи, не приносящие глобального вреда.
Есть еще и те, кто любит забавы погорячее, те, что на крови людской замешаны. И надо, чтобы лилась она при этом, что водица.
Вопросы, вопросы, вопросы… А ответов нет.
Да и по той теме, ради которой сотрудники отправились ночью в лес, Фома Фомич ничего связного сказать не смог. По сути, зря прокатились. Ну да, слышал он обрывки слухов и сплетен, из которых следовало, что в столице объявились некие умельцы, которые промышляют продажей ингредиентов для зелий и ритуалов из числа тех, за которые можно а-та-та от судных дьяков схлопотать. Но это и так понятно, тут он никого ничем не удивил. А большего из незадачливого владыки Битцевского леса вытащить не удалось. Да и эти куцые сведения почти час из него выжимали, поскольку старичок перемежал их стонами, причитаниями и глупыми вопросами, вроде «И как же я теперь?».
Еще одним более-менее путным фактом, который удалось из него за этот час вытащить, оказалось упоминание о том, что некая ведьма из молодых, но амбициозных искала не так давно выходы на таинственных торговцев. Данный момент хоть как-то прояснял произошедшее на свалке, вернее, давал понимание того, кто же являлся истинным покупателем контрафактного товара. Да и одержимость вполне вписывалась в эту схему, ведьмы — большие мастерицы по данной части. Это из их сказки: сначала очаровать мужчину, потом привязать его к себе, далее поднести бокал вина с зельем одержимости, ну а дальше по ситуации. В смысле, он пойдет и сделает то, что ему скажут. Просто каждой ведьме надо что-то свое. Той, например, что на свалке отиралась, необходимы были те мерзости, что производили таинственные торговцы. Ну а дальше случилось, что случилось. Запахло паленым, потому очарованный бедолага по приказу кинулся убирать ненужного свидетеля, попутно отвлекая внимание от нее, любимой. Классика жанра. Хоть, конечно, и из числа тех, за которые по головке эту проказницу после поимки гладить точно никто не станет.
Но, увы и ах, на этом полезная информация и заканчивалась. Ни имени ее, ни того, к какому ковену эта девица принадлежит, Фомич не знал. Более того, он, как ни старался, так и не вспомнил, откуда к нему эта информация попала. Опрашивала его тетя Паша лично, потому можно было уверенно сказать — не врал старичок. Правда не помнил.
Да и вообще он как-то резко сдал за всего-то час, прошедший с того момента, как оперативники и оборотни миром на поляне разошлись. Подряхлел прямо на глазах Фома Фомич, скукожился, ссутулился. Не иначе как амулет берегини в прямом родстве с кольцом Всевластия был. Ну, по крайней мере, именно такую версию высказала Мезенцева, заработав при этом сразу два удивленных взгляда — непосредственно от Фомича и тети Паши. Не знали они ничего об артефакте, от которого некогда зависели судьбы всех Свободных Народов Средиземья.
Шутки шутками, но дело, по сути, если не зашло в тупик, то застопорилось. Вроде и известно много чего, и выкладки логические кое-какие можно сделать, а шагать-то некуда. И слева и справа, и спереди и сзади стены без дверей.
Это ли беспокоило Ровнина, который отчего-то очень близко к сердцу принял случившееся, или что-то другое, может, даже личное — неизвестно, но он буквально землю носом рыл, как во времена своей оперативной юности, пытаясь выяснить кто, что и как. Но вот только все впустую.
А еще очень жалел, что не поехал тогда с коллегами в Битцевский лес. Была у него такая идея, признался он позже Николаю при доверительной беседе, происходившей у него в кабинете. Она возникла в голове ни с того ни с сего в тот момент, когда он смотрел на отъезжающий от здания микроавтобус.
— Старею, — пожаловался он подчиненному после этого. — Перестал интуиции доверять, а это первый звоночек. Дальше — хуже. Сначала несколько мелких ошибок, потом пара крупных, а после я погибну. Причем непременно глупо. Например, в одиночку залезу в канализацию и нарвусь там на компанию оголодавших гулей. Или вон повторю судьбу Францева. Расстреляют меня недоумки в собственном дворе из-за сущей мелочи.
— Вот у вас мысли! — возмутился Николай. — Не кличьте лихо, Олег Георгиевич, не надо.
— Не буду, — вздохнул начальник отдела и подпер подбородок рукой. — Маятно мне, Коля. Смурно, как в дождливый ноябрьский день. Чую, что за этим всем какая-то неслабая дрянь для города маячит, но какая именно — понять не могу. И, что самое странное, никто ничего не знает. Нет, обрывки слухов бродят, но толку от них? Да и веры слухам нет особой, там правду от врак отделять замучаешься. Знаешь, что мне вчера Глум рассказал?
— Это перевертыш? — уточнил Николай. — Тот, что в антикварной лавке на Садовом работает?
— Ну да, — кивнул Ровнин. — Уже поползли рассказы о том, что всю эту дрянь, вроде топленого жира некрещеных младенцев, производит Чумной Доктор, который снова вернулся в Москву. Мол, не убили его тогда в Дорогомилово, он уцелел, странствовал по Европам, а теперь, стало быть, вернулся в родные пенаты.