Страница 3 из 87
Только когда Лантея дошла до края, профессор различил в густой темноте полукруглую шероховатую стену, которая плотно примыкала к площадке. Его спутница коснулась ладонью прохладной поверхности и медленно принялась спускаться во тьму. Не сразу Ашарх увидел, что от платформы вела широкая гладкая дорога, под наклоном уходившая куда-то вниз. Спирально закрученной полосой рампа выступала из каменных стен, опускаясь до самого подножия и огибая по кругу всю исполинскую пещеру, в которой располагался город хетай-ра.
Профессор подошел к краю никак не огороженной дороги и впервые решился посмотреть себе под ноги, в пугающую бездну, из которой в лицо дул легкий теплый воздух, приносивший неясные слабые запахи.
Увиденное ошеломило, поразило и оглушило его, навсегда запечатлевшись в памяти самым ярким воспоминанием.
Прямо под громадой стеклянного купола располагалась поистине невероятных размеров высокая полусферическая пещера, под потолком которой в тот момент оказались профессор и Лантея. От темного купола и единственной расположенной на такой высоте площадки вдоль изгибавшихся стен и до самой земли вилась ровная лента рампы. Чем ниже уводила дорога, тем заметнее становилось, что шероховатый песчаник то здесь, то там был расцвечен яркими пятнами фосфоресцирующего мха и колоний голубоватых грибов, испускавших мягкое приглушенное свечение. Вокруг этих растений хаотично летали крупные колонии светлячков, желтыми и зелеными огоньками разгоняя окружающую тьму, и с помощью этого слабого света профессор все же смог разглядеть, что лежало на самом дне уходившей глубоко вниз пещеры.
Под массивным стеклянным куполом дремал город. Желтоватые каменные дома с гладкими купольными крышами плотными вереницами заполнили практически все свободное пространство на дне пещеры, оставив лишь пустынный пяточек в самом центре. Можно было разглядеть улицы, кольцами тянувшиеся вдоль стен и разбивавшие скопления одинаковых домиков, расчерчивая их на сегменты переулками и переходами. Но даже в свете фосфоресцирующих растений часть пространства все равно терялась в темноте, не позволяя мужчине в подробностях рассмотреть все детали пустынного города или заметить хоть одного жителя с такого большого расстояния.
— Аш! — окликнула спутника Лантея, успевшая вместе со стражей спуститься на несколько метров вниз по покатой рампе. — Идем.
Преподаватель отошел от опасного края, с которого ничего не стоило упасть вниз, и поспешил догнать девушку, ловя на себе странные изучающие взгляды молчаливых воинов, ни на секунду не выпускавших гостя из своего поля зрения. Спуск продолжился, и чем ниже по спиральной дороге сходили странники и их сопровождающие, огибая пещеру по кругу, тем больше подробностей можно было разглядеть в раскинувшемся под ногами городе.
Когда до земли оставалось совсем немного, профессор уже совершенно позабыл о своем болезненном состоянии и жаре. Он возбужденно крутил головой, рассматривая все, что попадалось ему на глаза, и стараясь запомнить как можно больше. Ведь кто бы мог подумать, что тысячелетиями скрывавшийся от взоров всего мира пустынный народ вел вовсе не кочевой образ жизни, прячась в тени барханов и дюн, а ушел под пески, сотворив себе огромный подземный город с помощью своей могущественной магии.
Внешний свет плохо проникал внутрь пещеры через купол из-за его почти полной непрозрачности: темно-зеленое стекло пропускало сияние только самых ярких звезд с поверхности, но даже они напоминали всего лишь маленьких светлячков на непроницаемом болотном небе. Стены полусферического помещения при ближайшем рассмотрении оказались украшены масштабными потемневшими от времени барельефами, вырезанными из податливого песчаника. Множественные слои краски, еще достаточно яркой, позволяли хорошо разглядеть грубоватые изображения.
Чаще всего на стенах были запечатлены девушки и женщины, одетые в зеленые одежды, украшенные разноцветными бусинами, которые, как заметил профессор, были вплавлены прямо в камень и напоминали драгоценные камни, мягко переливавшиеся в тусклом свете. Эти героини носили с собой оружие, сражались с дикими зверьми и чудовищами, на лбу у которых рос толстый заостренный рог, и пировали в окружении других воинов. Часто Аш видел, что хетай-ра в зеленых одеждах изображались с книгами, свитками или же стоявшими над безликой толпой с воздетыми руками. Так же помимо простых сюжетов, касавшихся быта и повседневности, где чаще всего встречались скотоводство и рыболовство, от внимания профессора не ускользнули и странные рисунки, будто светившиеся изнутри: на них всегда фигурировала стоявшая в одной и той же позе умиротворенная старуха, державшая на руках младенца. Вокруг нее мягко переливался золотистый ореол, нанесенный какой-то особой краской. И взгляд постоянно невольно возвращался к этой спокойной фигуре немолодой женщины, из-под полуприкрытых век наблюдавшей за городом.
Возле каждого изображения теснились целые вереницы сложных иероглифов, больше напоминавших хаотично нанесенные прямые и изогнутые линии. И все время, пока Ашарх спускался по длинной рампе, он скользил взглядом по чужой витиеватой письменности.
Занятый изучением самобытной живописи, профессор не сразу заметил, что дорога заканчивалась, последним своим витком скользя практически над самыми купольными крышами спящих домов. И теперь с близкого расстояния хорошо было видно, что на самом дне высокой пещеры действительно лежал густонаселенный и шумный район подземного города. Больше всего это походило на оживленную рыночную площадь, на которой исключительно из-за позднего времени суток было не слишком много жителей. Всюду, куда ни посмотри, располагались заваленные разнообразными вещами прилавки, маленькие магазины зазывно щеголяли своими товарами, выставленными в окнах и на порогах, а редкие покупатели скорее спешили рассчитаться с продавцами и направиться домой. В самом центре широкой площади находился идеально круглый резервуар с низкими бортами, едва превышавший в своем диаметре пять метров, который вместо воды был заполнен золотистым песком.
Стоило покатой рампе закончиться, как хетай-ра со своими сопровождающими сразу же направилась к высокой полукруглой арке, являвшейся единственным видимым выходом из пещеры. Как только процессия покинула первую залу, свернув в грандиозный тоннель, то Ашарх на мгновение оказался оглушен и ослеплен кромешной темнотой коридора, в который они вошли. Профессору еще во время спуска приходилось прилагать усилия, чтобы рассмотреть пространство при почти полностью отсутствовавшем освещении, ведь слабого сияния фосфоресцирующих растений и небольших фонарей стражей было недостаточно, но переход совершенно и окончательно его дезориентировал. Своды широкого величественного коридора терялись где-то во мраке, тонули в вязкой темноте и даже его протяженность невозможно было определить наверняка.
Аш ступал первое время опираясь лишь на слух: он старался вовсе не отходить от Лантеи, шуршавшей рядом своей одеждой и явно хорошо ориентировавшейся в залах и тоннелях подземного города. Через несколько минут глаза преподавателя немного привыкли к кромешной темноте, и он стал различать едва заметное свечение: в некоторых местах стены коридора все же были покрыты редким узором светящегося мха и небольшими колониями фосфоресцирующих грибов, хоть их было гораздо меньше, чем в первой пещере. Здесь стены тоже оказались украшены изображениями и барельефами, но рассмотреть их подробнее не представлялось возможным из-за тусклого света.
В целом, внутри Бархана было гораздо теплее, чем на поверхности, где уже вовсю царствовала ночь с ее пробиравшим до костей ветром, хотя неясно откуда бравшиеся воздушные потоки были и в подземном тоннеле, но они приносили с собой лишь свежесть и легкую прохладу. Видимо, город хорошо прогревался днем, и песчаник частично сохранял это тепло на ночь.
Коридор казался бесконечным и как будто постоянно уходившим немного вниз. Но Лантея все шла и шла вперед, пугая эхо звуками своих торопливых шагов, а за ней семенил профессор и ступали молчаливые стражи. Иногда на их пути из темноты, будто призраки, с фонарями в руках появлялись одетые в длинные светлые рубахи и шелковые накидки пустынники, которые все как один провожали Лантею и Аша удивленными взглядами. Некоторые прикладывали сжатую в кулак ладонь к солнечному сплетению или же склоняли головы при виде девушки, и она всегда отвечала жителям тем же.