Юнит

     Семён долго распекал повершивших в свою неуязвимость командиров пятёрок. Он даже хватался за пистолет, но всем было понятно, что это скорее жест устрашения. Расстреливать игровых героев только за их глупость было бы слишком большим расточительством и все это прекрасно понимали. Окончилось всё понижением проштрафившихся героев из командиров пятёрок в обычные «маги».

     Тем не менее, с засевшей в треугольнике Луцк-Ровно-Дубно польской армией требовалось что-то делать. Конечно, её можно было попытаться обойти, но что если она, вместо того чтобы гоняться за нами, двинется на восток и атакует, например, Ростов-на-Дону?

     Связавшись со штабом, Семён затребовал обещанную поддержку с воздуха. Ему там сказали, что поддержки не будет так как свободных бомбардировщиков сейчас нет.

     -Нет бомбардировщиков и не надо, -ругался Семён. -Хотя бы пару истребителе пришлите, чтобы их бомбардировщикам мешали летать.

     В штабе обещали что-нибудь придумать. И вскоре пара стремительных, почти неуязвимых истребителей, ловко подловила польских бомбовозов показав им, что беспрепятственно летать здесь не получится. А когда польская авиация перестала мельтешить в небе, настал наш черёд.

     Не желая терять людей и машины в генеральном сражении, Семён избрал тактику волчьих укусов. Ударить и отойти. Полякам волей-неволей приходилось либо терпеть и нести потери, либо пытаться догнать и поймать юркую, но кусачую и страшно опасную цель. Они немного потерпели. Не выдержали и пустились в погоню, которую мы успешно заманили в ловушку и уничтожили до самого последнего пана.

     Кажется, я стал постепенно привыкать к смерти и меня больше не кидало в дрожь от вида перемешанных с землёй тел. Хорошо это или плохо не знаю. По крайней мере рвотные позывы больше не беспокоили. Да и голова стала болеть значительно меньше после использования дара, когда, находясь от противника на расстоянии в пару километров, скрытый ландшафтом местности, я корректировал огонь всей нашей пятёрки.

     Не выдержав постоянных потерь, поляки дрогнули и принялись отходить в Львов и Тернополь. Если вы гадаете: зачем полякам отходить в украинские города, то вы здорово ошибаетесь. Оба эти города «Великая Польша» уже месяца как полтора «вернула» себе. Теперь это польские города.

     Правда местное население они как-то позабыли спросить. И оказалось, что зря.

     Понятия не имею, каким образом Семён вышел на более-менее вменяемых офицеров из украинской армии. Точнее из её остатков. Ещё точнее - из заново собранного ополчения потому, что подконтрольная Киеву украинская армия перестала существовать практически полностью.

     А может быть это украинцы самостоятельно договорились с Семёном о встрече. В данном случае наши интересы совпадали. Тернополь и Львов должны снова стать украинскими городами. Так будет лучше для всех. Кроме великопольских панов, но в том-то и дело, что для решения данного вопроса их мнение совершенно не требовалось. Поэтому его и не спрашивали - мнение поляков.

     В заранее подготовленный момент в обоих городах началось восстание украинцев против польских захватчиков. Ополчение, которое теперь именовалось украинской армией потому, что никакой другой армии у Украины больше не было, попыталось блокировать польские войска в Тернополе. Ну а мы напали на польскую военную базу под Львовом. Напали геройским наскоком. В своём привычном стиле: быстрый, мощный удар, а там добиваем кто останется.

     Видимо прибравшим к рукам два крупных украинских города полякам совсем не хотелось их терять потому, что вскоре после начала боестолкновения с запада прилетела целая туча высокоточных и чуть менее точных ракет. Кажется, поляки выпустили всё, что у них только имелось, начиная от американских подарков и заканчивая чуть ли не музейными раритетами семидесятых годов прошлого века.Хорошо ещё, что ядерного оружия у Польши не было. Уверен, будь оно в их распоряжении, они применили бы и его тоже.

     Мы пережили ракетный удар совсем без потерь. Украинское ополчение несколько пострадало. Оба города тоже. И даже сами поляки понесли некоторые потери от «дружеского огня». Впрочем, это только добавило здоровой злости сражающимся с поляками украинцев. Когда твой город подвергается ракетному удару, когда взрываются и обрушиваются дома мирных жителей, это здорово мотивирует сражающихся на фронте бойцов. Не верите мне - спросите у жителей Донецка или Луганска.

     С активной помощью местных, мы довольно быстро сломали сопротивление поляков сначала во Львове, потом в Тернополе. А окончательно добивать их предстояло самим украинцем, если только им хватит сил. Впрочем, это уже не наше дело.

     В бою погиб Пашка. Обгорелые остатки его танка так и остались стоять под холмом, сразу за поворотом, как памятник ему самому и экипжу.

     Мне стыдно в этом признаваться, но узнав о его смерти я не почувствовал ничего необычного. Слишком привык к постоянным смертям вокруг, даже к смерти товарищей? Слишком зачерствел? Или же Мокошь, каким-то неведомым образом, всё-таки что-то подкрутила там у нас в мозгах, чтобы её верные слуги сражались лучше и отчаянней и даже не смели подумать об отступлении или предательстве?

     Вряд ли. Это была просто война. Война гнула и меняла нас.

     В день битвы за Львов и смерти Пашки мне не удалось поговорить с Ларисой, но в середине следующего дня, когда наша, уже на четверть уменьшившаяся танковая армия, остановилась чуть-чуть за польской границей, Лариса подошла ко мне и сказала: -Что же я буду делать, если ты тоже погибнешь?

     Шёл снег. Лёгкий такой снежок, неизменно тающий на тёплой ещё земле, но скапливающийся на остатках пожелтевшей травы и на плечах, а также в волосах, стоящих под ним людей.

     -Тише, -попросил её я. -Если я погибну, то ты просто будешь жить дальше. Хуже будет если погибнешь ты, а я останусь. Тогда моё сердце станет куском камня.

     Вот и всё. Пашка погиб, а мы даже не сказали о нём ни единого слова. Мы говорили только о себе и ещё чуть-чуть о друг друге. Наверное, мы были эгоистами.

     Японские боевые мутанты дошли до пригородов Пекина. Прикрываемые с воздуха и поддерживаемые артиллерией идущей следом за ними совместной японской и американской армиями, миниатюрные годзилы оказались страшным оружием. И достаточно дешёвым, что отнюдь немаловажно в современной войне. Китайцы стягивали силы к столице, намереваясь стоять за неё намертво. Но даже если у них и получится отстоять Пекин, побережье уже потеряно китайцами. Сейчас там, между радиоактивных пятен от подорванных атомных мин или же от ракетных ударов, среди развалин городов и трупов мирных жителей, строили укреплённые базы захватчики.