Потерянные люди

– Ну, а что же тогда? – полный недоумения взгляд Томас направил с Давы на опытного пилота Патрика, который всё это время разглядывал десятки различных значений и анализировал ситуацию.

– На! Хе! Ра! – брызжа слюной, выкрикивал слога Дава.

– Он сломан, – уверенно заключил Томас.

Резко взорвавшись в приступе смеха, Дава вдруг решил, что он и так проявил достаточное почтение к своим коллегам, учитывая, что он не славился недюжинным терпением. Переместившись вплотную к Томасу, он как заворожённый медленно потянул к нему руки. Дава не знал, что с ним сделает. Томас не сопротивлялся, просто переводя свой озадаченный взгляд с Давы на Патрика и обратно. Его спокойствие бесило Даву ещё сильнее, отчего он начал скрипеть зубами.

– Дава, дорогой мой друг, – грустным голосом вмешался Патрик, – если такой человек как вы, позволит себе неосторожность в выражении эмоций по отношению к этому юноше, он может причинить непоправимый вред его здоровью.

– Да я убью эту суку! – выдавил сквозь зубы Дава, глядя прямо в глаза Томасу.

– Это уже не имеет никакого значения, – опустив голову, сказал Патрик.

Его голос снова стал отчётливо спокоен, как и прежде, но при этом дрожь, выбираясь из его нутра, перешла на руки.

– Не лучше ли потратить последние секунды на что-то значимое? На что-то большее, чем мы с вами?

– Что-о? – протянул Дава, резко развернувшись к Патрику.

Дава никогда не обращал внимания – у Патрика были, насколько это возможно, голубые глаза. Холодные, голубые глаза. Сейчас они смотрели прямо на него. Этот грустный взгляд источал уверенность и спокойствие, но в то же время призывал действовать чётко и без промедления.

Прочитав в этих глазах то, о чём никто не говорил и чего все боялись, Дава застыл.

– Наладь нам связь, Дава, – холодно распорядился Патрик. – Мы должны спасти миллионы жизней внизу.

Не отдавая себе отчёт, Дава мог только бубнить под нос.

– Что? Что?

– Томас! – радостно вскинул руки Патрик, увидев подплывающего к нему инженера, вернувшего себе рассудок. – Я разделяю ваше видение ситуации, но нам нужна связь. Так или иначе нужно эвакуировать город!

Сдерживая слёзы, Томас кивнул и с дрожащими руками отправился налаживать связь.

– Дава! Дава!

Патрик подплыл к нему и, положив руки на его лицо, заглянул в глаза.

– Дава! Мы падаем! Ты слышишь? – он перешёл на шёпот. – Город прямо под нами. Там внизу. Кто там у тебя? Кто ждёт тебя?

После долгого раздумья Дава наконец смог выдавить:

– Ма-ма.

– Да. Ваша матушка. Ты же не хочешь, чтобы она разделила нашу судьбу? Твою маму можно спасти, Дава. Ты должен помочь нам.

– Что? Что? – снова начал Дава, но, сделав над собой усилие, вернул себе контроль. – Что делать?

– Отключи. Аварийку, – медленно и уверенно произнёс пилот, глядя в глаза механику. – Закрой. Мостик.

– Какого чёрта происходит?! – разразился грозный рёв из всех динамиков. – Приём! Что за дерьмо?! Где связь?!

– Говорит пилот Кретьен! Гавань, вы слышите нас?!

– Алло?! Франсуа! Это ты?! Это Борис! Что, ***дь, у вас происходит?! – кричал нервный, хриплый голос.

Хотя изображение и отсутствовало, Томас чётко представлял себе лицо, которому принадлежал этот голос. Белый мужчина, с большими скулами и тёмными волосами, зачёсанными назад. На вид ему было не больше пятидесяти, но звучавший голос принадлежал почти старику. Кажется, он где-то уже видел это лицо. Где же это было?

Борис. Ну конечно.

Томас не один раз проходил мимо этого лица, мимо портретов, развешанных по всем портам, неоднократно поднимаясь и возвращаясь на орбиту. Это происходило с ним столько раз, что эти лица так впечатались в память, что уже ничто не могло достать их оттуда. Борис Батаглия. Обладатель ордена Утренней звезды. Высшей награды среди лётчиков, которые посвятили свою жизнь всему человечеству и, не отступая ни перед чем, действовали во благо высшей миссии – расширения границ самой жизни в пустом и холодном космосе. Это был один из первых портретов, встречавших обслуживающий персонал, когда они возвращались в порт. И соответственно, один из последних, если покидали гавань. Когда как-то в академии он спросил у одного из преподавателей, зачем там эти портреты, то моментально получил ответ: «Героев нужно знать в лицо». Когда-то давно тот управлял экспедицией к поясу астероидов, что-то пошло не так, и жизни всего экипажа были под угрозой. Но благодаря отважным действиям Бориса Батаглия экипаж целый и невредимый вернулся домой.

Интересно, если всё пройдёт так, как задумал Томас, наградят ли их этим орденом?

– Алло?! Да что, чёрт возьми…

Наконец Дава, возившийся за панелью управления, смог отключить аварийный сигнал, и пространство вокруг на смену грязно-красному залил привычный яркий белый свет. Но в отличие от глаз, в ушах присутствующих на мостике людей ещё долго разносился гул аварийных сирен. Сквозь остатки этого шума пробивались голоса людей, стремившихся по коридору к мостику.

– Закрой, Дава! Закрой мостик! Говорит Патрик Кретьен! Гавань, мы вас слышим!

– Патрик! Это Борис! Что у вас там?!

На секунду Дава замер, сжимая в руке рычаг ручного управления дверьми шлюза, заглянув в лица его коллег, стремящихся попасть к ним на мостик. Они были полны непонимания, а от этого – страха, а у некоторых – настоящего ужаса. Дава так и не понял, что произошло, но знал, что за человек этот Кретьен, и понимал, что значит его распоряжение. Возможно, раньше, до того, как он попал на флот, он бы ринулся прочь от мостика прямиком к спасательным капсулам, но годы, проведённые на орбите, закалили его характер. Дело даже не в тех миллионах жизней, которые сейчас прямо под ними. Не в том, что он пытается спасти жизнь собственной матери. Дава понял, что эти сукины дети выдрессировали его. Постоянные тренировки чрезвычайных ситуаций заложили в его сознании уверенность, что иначе просто нельзя поступить. Его выдрессировали как собачку и не оставили ему иного выхода.

Последнее, что увидел персонал, стремящийся попасть на мостик и утолить свою первобытную жажду знаний, граничащую разве что со звериным чувством голода, – это слёзы, текущие через улыбку Давы. Слёзы на лице человека, который никогда не плакал.

– Ану! Ану! Где ты?! – кричала Анна в пустоту.

На платформе, соединяющей машинное отделение и гостевой сектор, появились ещё двое из числа персонала. Кейт в такой же форме, что и у Анны, и Оджас в тёмно-синем комбинезоне инженера. Все лица объединял один и тот же озадаченный взгляд.

Заметив инженера в нескольких секциях от себя, Анна выкрикнула мучивший всех вопрос:

– Почему? – И увидев озадаченные глаза Оджаса, поспешно добавила: – Он молчит?!

Кейт перевела взгляд с Анны на Оджаса.

– Слишком много запросов! К тому же… наверное… – пожав плечами, мужчина сделал логичное заключение: – занят.

– Что?! – переспросила Анна сквозь звук аварийного сигнала.

– Он занят!

Непонятный шум привлёк внимание персонала, находящегося на общей платформе, и все взгляды, обратившиеся в сторону гостевого сектора, обнаружили толпу людей, приближающихся к ним. Оджас поспешно устремился к мостику.

Это была Миньчжу. Новенькая. Она словно запряжённая тащила за собой целую вереницу агрессивно обеспокоенных пассажиров, которые погоняли её как вьючную лошадь. Когда озадаченная Анна поняла, куда они направляются, она перекрыла своим телом проход и натянула свою лучшую улыбку. Она не знала, что происходит, сердце в груди колотилось так сильно, что хотелось просто упасть на свою кровать и зажмуриться.

Увидев улыбку Анны, Миньчжу опешила, и толпа пассажиров остановилась за ней.

– Что вы делаете? Пропустите нас! – завопили несколько пассажиров из-за спины Миньчжу. – Где спасательные капсулы?!

– Уважаемые гости! На данный момент вы находитесь в служебном помещении, – спокойным тоном отчеканила Анна. – Данная платформа несёт технический функционал и не способна обеспечить надлежащий уровень комфорта…