Потерянные люди

Чарльз остался один в пустом холодном лифте. С того момента, как он пришёл в себя, его ни на минуту не оставляли одного. Он облегчённо выдохнул и закрыл глаза. По телу прошла приятная лёгкая дрожь.

Посмотрев на своё отражение в отполированных дверях лифта, он обратил внимание на едва различимую линию стыка дверей кабины. Как будто его разделили надвое. Они были похожи, но были разные. Левая и правая половина. Если бы его сейчас можно было, как в фантастическом романе, разделить по этой линии, какой окажется каждая его половина? Будет ли каждая из них просто половиной Чарльза? Или статичная асимметрия его лица станет функциональной и, распространившись на полушария его мозга, сделает одну половину доброй, а другую злой? Или обе будут злыми?

Чарльз зажмурился изо всех сил, пока в глазах не побелело, а затем снова распахнул их, в очередной раз посмотрев на своё отражение в дверях лифта.

Тёмные волосы аккуратно уложены набок. Лицо вытянутое. Уставшее. За время полёта он побледнел. Глаза карие. Он был одет в тёмно-синий костюм необычного покроя. Местная мода. Это было похоже на классический фрак, за тем исключением, что его надели задом наперёд. Пуговицы были так же спереди, но фалды треугольной формы лежали на его ногах спереди и доходили до середины бедра. Не то чтобы неудобно. Скорее непривычно.

Лифт остановился с лёгким звуковым сигналом.

Чарльз быстро натянул свою лучшую улыбку, оголяя ряд белоснежных зубов. Нет, по-дурацки. Вернулся в исходное положение. Немного приподнял левую бровь, вытянул уголки рта и чуть-чуть наклонил голову вперёд. Тоже не годится. Никто не любит подхалимов. Вернулся в исходное положение. Сделал серьёзное лицо, расправил плечи, поднял подбородок. Подойдёт. Сейчас нет сил искать что-то лучшее. Пускай будет сухо и официально.

Со вторым звуковым сигналом двери открылись, разделяя Чарльза надвое.

Вопреки ожиданиям Чарльз оказался в просторном помещении.

Красный ковёр тянулся через огромное помещение к широкому прозрачному столу. Холодные металлические стены были инкрустированы широкими панелями из тёмного дерева.

За столом стоял человек в костюме, похожем на костюм Чарльза. За ним сквозь огромные окна в пол открывался панорамный вид на город. Город, в котором Чарльз не знал ни единой души.

Он сделал один большой шаг вперёд. Поняв, что его руки просто висят и он, наверное, похож на марширующего солдата, он поспешно сложил их за спину. Естественно, человек за столом видел этот маневр и улыбнулся в ответ.

За спиной Чарльз услышал очередной звуковой сигнал и почувствовал, как неслышно закрываются двери кабины лифта.

«К чему это представление?» – подумал Чарльз.

Заиграла лёгкая торжественная музыка.

Напрягшись глубоко внутри и испытывая сильнейший приступ тошноты, вызванный тревогой, Чарльз, стараясь выглядеть наиболее естественно и натянув свою самую обаятельную улыбку, прошёл к человечку за большим прозрачным столом.

Мужчина за столом был немолод. Среднего роста. Обычная стрижка. Ничего особенного. После встреч с такими людьми вы никогда не сможете вспомнить их лицо.

«Какое лицо у этого мэра?» – подумал Чарльз.

– Чарльз Роланд! Разрешите от лица всех граждан нашей славной колонии приветствовать вас! Мы несказанно рады оказанному нам вниманию и…

Чарльз не слушал. Голос такой же, как и всё остальное, – обычный, если говорить точнее – никакой. Типичные слова и знакомые обороты. Ничего нового он не услышит. Сейчас нужно просто ждать. Как в детстве.

– …дальнейшее сотрудничество, – вытянулся мэр, натягивая свои одежды на небольшом выпирающем животе, показывая видом, что закончил приветственную речь.

Вероятно, мэр ожидал ответных слов, но Чарльз почему-то растерялся и отлип, только когда мэр склонился в небольшом поклоне.

Чарльз поспешил сделать то же самое, обращая внимание на угол и продолжительность наклона.

– Ах, Чарли! – мэр выпрямился и улыбаясь хлопнул в ладоши, – ты не представляешь, как я рад, что ты в порядке!

Мэр обошёл стол и, схватив его руку, начал трясти.

– Когда я услышал об этом ужасе на станции, я бросил все силы на оказание необходимой помощи людям. Но ты же понимаешь, что я лично не мог же переживать в первую очередь о твоём благополучии.

Он продолжал дружелюбно трясти его руку, откровенно заглядывая в глаза.

Такая перемена с официальной на товарищескую заставила Чарльза чувствовать себя ещё более неловко и начинала раздражать.

Когда мэр, наконец, закончив трясти его руку отпустил его, то тут же снова схватился за его локти.

– Но что с тобой, Чарли? – искренне переживая, удивился мэр. – Ты не помнишь меня? Меня заверили, что ты в порядке.

– Ваше лицо определённо кажется мне знакомым, – сухо выдавил из себя Чарльз, так и не решив, какой модели поведения стоит придерживаться.

– Ну конечно… – отрезал мэр, переменившись в лице, – вы меня не помните…

Отпустив Чарльза, он сделал шаг назад, как будто боялся, что от его слов Чарльз может попробовать ему навредить.

– Когда я последний раз навещал вашего отца, в Беркшире, Артур был ещё с нами.

Напрягая ещё не до конца оправившиеся после перелёта и шока нейроны, Чарльз понял, что этот человек, по всей видимости, знаком с его семьёй. Вокруг его отца всегда крутилось множество скользких личностей, но о небольшом домике в Беркшире, в котором они раньше отдыхали летом, прячась от городской суеты, знали немногие. Именно в его окрестностях и произошёл тот несчастный случай, после которого многие из высшего света забыли о существовании у его отчима ещё одного «сына».

– Артур всё ещё с нами, – сказал Чарльз, убирая руки за спину.

Мэр поджал губы и поднял брови, немного наклонив голову набок.

– Конечно, – ответил он с ощутимой долей скептицизма в голосе, – современная медицина… она…

– Прошу вас, не стоит останавливаться на моём брате, – деловито прервал мэра Чарльз. – Я ещё не совсем отправился от… с дороги… поэтому, если вы не против, я присяду, и мы перейдём к делу.

Мэр, не отводя глаз от собеседника, указал открытой ладонью в направлении стула, стоящего перед столом мэра.

– Конечно.

Мэр медленно улыбнулся, не скрывая глубокого погружения в собственные мысли.

Чарльз опустился на прозрачный стул. Мэр занял своё место перед Чарльзом, скрестив руки на груди и опираясь локтями о стол, подался вперёд.

– Хорошо, – заключил мэр себе под нос, глядя сквозь Чарльза так, как будто его и не было в этой комнате, и он представлялся не бо́льшим объектом интереса, чем стул, на котором сидел.

Мэр молчал несколько секунд, обрабатывая информацию. Потом повернулся к Чарльзу.

– Последний тур заканчивается через несколько дней, – он положил свои открытые ладони на стол, голос стал спокойным и размеренным.

Такая манера была больше по душе Чарльзу.

– То, что произошло на орбитальной станции, можно использовать. Население шокировано и взбудоражено, но они знают не больше, чем нужно, для того чтобы мы могли выставить его злодеем. Всем известно, что он имеет дела с диссидентами и сепаратистами. Поэтому через неофициальные каналы мы закинем информацию о его причастности. Это – раз!

Мэр хлопнул ладонью по столу и откинулся на спинку своего кресла, скрестив руки на груди и глядя поверх Чарльза. Его манера говорить напоминала скорее мысли вслух и подведение результатов, чем диалог.

– На завтрашний вечер запланировано мероприятие. Раньше оно было организовано для перетягивания последних голосов, но мы быстренько переделали его под ситуацию. Со стороны явно некрасиво играть на чувствах граждан в такой момент, но произошедшего не изменить, а значит, нужно использовать ситуацию. Мы не можем проиграть! Шампанское, красивые речи, найдём кого наградить и снова шампанское – ну как обычно? А затем мы покажем тебя.

Мэр медленно вернулся к изначальному положению за столом, сверля глазами Чарльза.

– Целого и невредимого, – медленно чеканил слова мэр, словно боясь, что Чарльз его не понимает. – Ты расскажешь, какая это ужасная трагедия и что её можно было бы избежать только одним путём. Путём объединения под началом такого человека, как я, не только этой колонии, а всей планеты. В том числе с Космическими силами.