Страница 4 из 35
– Я пригласил вас в Согдарию не за этим, Хайнан, – гневно говорил Канцлер. – Мне и своих предсказателей хватает. Вы уже делали невозможное, так сделайте это еще раз. Чего вам не хватает? Денег? Смелости?
Собеседник Элджерона закряхтел, и Арлинг не сразу понял, что он смеялся. Он помнил этого Хайнана, лекаря из Арвакса. Его порошки были отвратительны на вкус, а пальцы всегда холодными и слишком шершавыми. Отец рассказывал, что он поставил на ноги сына местного барона, который повредил позвоночник и не двигался несколько лет. Как же теперь хотелось верить в сказки…
– Деньги? Их количество не повлияет на мое решение, Канцлер, – прошелестел доктор. – Я верну то, что вы заплатили. Все до последнего согдария. Вы можете согласиться на операцию, ваше право, но никто не даст вам гарантий, что она поможет. Поврежден зрительный нерв, потребуется вскрытие черепа, а после такого долго не живут. Хирургия спасает людей, но у вашего сына другой случай.
– Дом Света Амирона? – послышался резкий стук, и Арлинг предположил, что отец грохнул кулаком по столу. – Я никогда не отправлю его в эту слепую богадельню!
– Но она лучшая в мире, – возразил Хайнан. – Туда привозят слепых даже из Шибана. Те, которые могут себе это позволить, конечно, ведь содержание в ней обходится недешево. Поверьте, ему там будет лучше. В нашем мире слепым нет места. Здесь ваш сын всегда будет изгоем, простите за честность. А Дом Света Амирона существует уже второе столетие. Там много знатных слепых, Арлинг не будет чувствовать себя в одиночестве. На вашем месте я бы перестал мучить мальчика и себя. Отпустите его, смиритесь.
Отец не ответил, но вдруг его шаги послышались совсем близко. Дверь распахнулось так неожиданно, что Арлинг едва успел прижаться к стене.
– Убирайтесь из моего дома, – сухо проговорил Элджерон, словно выплевывая залетевшие в рот крошки.
Их разговор Арлинг не дослушал, потому что старательно отсчитывал шаги, скользя вдоль стены и надеясь исчезнуть за углом прежде, чем доктор выйдет из кабинета. Сосредоточиться удавалось с трудом, и он чудом не налетел на вазу. В ушах погребальным колоколом грохотали слова отца – Дом Света Амирона! Только не такой конец, только не такой!
– Господин, куда вы ходили? – испуганно вскрикнула женщина-тень, бросаясь ему навстречу.
Арлинг без сил рухнул на кровать. Сиделка еще долго носилась вокруг, приговаривая и стаскивая с него сапоги, но в голове шумели слова доктора, которого он успел проклясть за те двадцать три шага, отделявшие кабинет отца от его комнаты.
Это лишь мнение какого-то арвакского неудачника, пытался он успокоить себя. Какая еще операция? Его вылечат и без нее. Никакой хирургии и никакого Амирона. Это еще не все. Наверное, не все…
Но когда за окном выпал первый снег, Арлинг почувствовал себя привидением. Протянув руки, он погрузил их в холодное месиво на подоконнике и, зачерпнув пригоршни того, что когда-то имело цвет и название, опустил тающую массу себе на лицо. Женщина-тень недовольно завозилась и позвала Холгера, который тут же явился, прихватив с собой Бардарона. Регарди их не замечал. Приятно покалывало щеки, за воротник сползали холодные струйки, пальцы еще помнили податливую форму снежка, но ощущение жизни, которое накрыло его, когда снег коснулся кожи, уходило так же быстро, как зима на щеках превращалась в весну, оставляя талые дорожки в его замороженной душе.
– Какой сегодня день, Холгер?
Старик издал булькающий звук горлом, который, очевидно, выражал недовольство, и проскрипел:
– Пятница, третий день Тихого Месяца. Перестаньте чудить, господин. Дайте нам с Бардароном спокойно доиграть в карты. Вечер уже, скоро ужинать будем.
Прошло уже два месяца, с тех пор как мир превратился в звуки, запахи и ощущения на кончиках пальцев. Ему казалось, что время текло медленно, словно густая патока, а на самом деле, оно неслось со скоростью беглеца, вырвавшегося из плена.
Зрение не вернулось, а надежда с каждым днем таяла, как снег на нагретом солнцем подоконнике. Отношения с отцом ухудшались – перемирие закончилось. Элджерон старался держаться, но и его вера в излечение наследника слабела по мере того, как поток лекарей, обещавших чудо, иссякал, превращаясь в пар несбывшихся надежд. Назревал конфликт с арваксами, и Бархатный Человек появлялся дома все реже. Порой Арлингу казалось, что он специально проводил все дни во дворце, чтобы не видеть слепого сына, который ходил, держась за стены, и проносил ложку мимо рта. Впрочем, Арлинг его понимал. Он стал беспомощным, как новорожденный младенец – таким нужны няньки и сиделки, а не отец.
«Я исчезну, как этот снег», – подумал Регарди. Сомневаться не приходилось – мир и так почти не замечал его присутствия в нем. Элджерон держал слепоту сына в тайне, как и его пребывание в согдианском особняке. Высокие заборы родового поместья Бархатного Человека умели хранить секреты.
Люди Канцлера распространили слухи о том, что Арлинг отправился в Царство Шибана учиться искусству мореплавания у лучших корабелов мира. Как ни странно, но его исчезновение из своей жизни столица Империи приняла спокойно. Кто-то из старых друзей еще писал ему письма, которые приходили в особняк Канцлера и остались нераспечатанными – Холгеру было запрещено их трогать. В первое время горка на письменном столе еще росла, но вот уже несколько недель ее размеры оставались прежними и составляли сорок два послания, адресованные в прошлое. Арлинга там уже не было. Он завис где-то посередине, не зная, куда двигаться дальше – то ли лететь вверх, то ли падать вниз. Пора было определиться.
– Значит, пятница, – прошептал Регарди, прислушиваясь к шуму за окном – по мостовой грохотали кареты.
– А завтра будет суббота, – добродушно проговорил Бардарон, усаживаясь в кресло у камина. – Сходим погулять, а то вы уже два дня на свежем воздухе не были. Станете, как Холгер, желтым, сморщенным и вонючим.
Наверное, это было шутка, потому что Холгер и женщина-тень засмеялись.
– Я принесу карты сюда, – засуетился старик, но Арлинг его остановил.
– Достань мой парадный костюм, – распорядился он. – Бардарон прав, нужно прогуляться. Третий день Тихого месяца – сегодня зимний маскарад, помнишь? Давай наведаемся к Артерам. Поищи мою маску, должна была сохраниться с прошлого раза. Кажется, я был тогда вороном.
– Что вы такое говорите, господин! – ошеломленно воскликнул старик. – Какой маскарад? Покидать особняк нельзя, ваш отец нам всем головы открутит! Если хотите, можем погулять по саду, хотя уже и поздно. Но в город – ни за что! У Артеров весь двор собрался. Вдруг вас узнают?
Арлинг вздохнул. Он и не надеялся, что будет легко.
– Холгер, на чьей ты стороне? Канцлера или слепого калеки? Помнится, раньше ты выбирал меня. Или что-то изменилось?
Конечно, идиот, все изменилось, хотелось ответить ему себе, но он продолжил.
– Мы поедем туда все вместе – ты, Бардарон, она, – Арлинг ткнул пальцем в ту сторону, где, по его мнению, находилась женщина-тень. – Я не собираюсь подводить отца. Надену маску и даже из кареты не выйду. Остановимся перед домом и просто послушаем. Может, вы мне что-нибудь интересное расскажете.
– Господин, умоляю вас…
– Нет, это я умоляю тебя, – перебил его Регарди. – Время, когда я делал то, что хочу, ушло. Осталось надеяться на вашу милость. Это моя первая просьба, Холгер. Не отказывай слепому в его немногих радостях.
– Черт возьми, Холгер, мальчишка просит о мелочи, – неожиданно вступился Бардарон. – Возьмем дежурную карету без гербов и прокатим его на часок, пусть развеется. Канцлера все равно нет в городе.
– Не нравится мне эта затея, – пробурчал Холгер, но спорить больше не стал.
Собрались они быстро. Гораздо больше времени потребовалось Арлингу, чтобы спуститься по лестнице и забраться в карету. Маленькое пространство напоминало клетку и странно пахло – лошадьми, дорогой, человеческим потом и цветами, аромат которых исходил от шелковых занавесок. Очевидно, кто-то пытался уничтожить неприятные запахи. Он взъерошил перья на маске ворона, прикрыв ими глаза, и плотнее закутался в плащ. Идея уже не казалась ему такой оригинальной, а поездка – необходимой. Куда спокойнее было бы сейчас лежать на кровати и ни о чем не думать.