Страница 18 из 54
— Что?
— У тебя на лице эта дурацкая ухмылка. — Он прислоняется головой к окну.
Смотрю в зеркало заднего вида. Конечно же, у меня на лице самая глупая улыбка.
— Надеюсь, ты с ним не спала.
— Что? — Сердито смотрю на него и чувствую, что хмурое выражение моего лица, вероятно, похоже на мамино: одна бровь выгнулась дугой, ноздри слегка раздулись.
— Он хороший, но знаешь, Ханна, ты слишком хороша для него.
Молча смотрю на дорогу, сжимая руль обеими руками так сильно, что костяшки пальцев побелели, а все мое тело напряглось.
— Не веришь мне, да?
Ничего не говорю, просто слишком сильно щелкаю поворотником.
— Он сидел в тюрьме. Ходят слухи, что он переспал с Дарлин на какой-то вечеринке под Новый год.
— Ей всего семнадцать.
— Именно. — Бо пожимает плечами. — Я имею в виду, он мне нравится и все такое, но как ты думаешь, что скажет папа, если ты будешь с ним встречаться?
— Я не собираюсь с ним встречаться, Бо, — фыркнула я. — А даже если так, то мне двадцать лет, и не важно, что думает папа.
— Ладно, как скажешь, — смеется он. — Знаешь, может быть, я и моложе тебя, но не дурак.
Поворачиваюсь, чтобы бросить на него еще один мамин взгляд, и он корчит рожицу, скосив глаза, наполовину высунув язык изо рта.
— Именно так ты выглядела сегодня утром.
Хватаю одну из папиных кожаных рабочих перчаток с подставки для напитков и ударяю его ею.
— Мне следовало бы...
— Но ты этого не сделаешь, потому что ты моя Банана, и ты слишком милая, — он усмехается, более чем довольный собой, когда я сворачиваю на подъездную дорожку.
— Я хочу убить тебя.
— Я тоже тебя люблю, сестренка.
Прошла неделя с тех пор, как я заснула в грузовике Ноя. Неделя с тех пор, как видела его в последний раз, потому что он всегда уходил прежде, чем я возвращалась домой с работы. Но что еще важнее, за последнюю неделю мама почувствовала себя лучше. Мне хотелось надеяться, но я знала, что это нормально. Через несколько недель после химиотерапии пациенты чувствуют себя лучше, а затем случаются рецидивы.
Мама сидит за туалетным столиком, а я стою позади нее, проводя щеткой по ее волосам, и ужасаюсь, когда на щетке образовывается большой комок волос. Это то, что вы не можете по-настоящему оценить, пока не увидите, как это происходит. В конце концов, это всего лишь волосы, но они так жестоко напоминают о том, что происходит что-то ужасное. Пытаюсь незаметно выдернуть со щетки волосы, прежде чем скомкать их и выбросить в маленькую мусорную корзину рядом с туалетным столиком.
— Детка, — говорит она, хватая меня за руку, которой я расчесывала ее волосы. — Все в порядке.
Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Мама улыбается, прежде чем взглянуть в зеркало.
— Надо просто сбрить их, — кивает она. — Как Шинейд О'Коннор... я всегда считала ее красавицей. Думаешь, я смогу выглядеть, как она?
Наклоняюсь к ней и смотрю на нее в зеркало.
— Ты будешь выглядеть прекрасно в любом образе.
Вздохнув, она обнимает меня, прижавшись щекой к моей щеке.
— Ты все облегчаешь, милая.
Сдерживаю слезы и отодвигаюсь, похлопав ее по руке.
— Хочешь, я принесу папину электробритву? — Я должна была бы поблагодарить, может быть, сказать ей, что люблю ее, но все, что мне хочется сделать, это притвориться, что все в порядке. Мне хочется покоя.
Через двадцать минут на полу лежит кучка волос, и мама проводит рукой по гладкой голове.
— Ну вот, — выдыхает она, прежде чем схватить тюбик туши с туалетного столика, — все, что мне нужно, это тушь.
Даже без волос она все еще красива.
Мама накладывает слой туши на ресницы, прежде чем встать и раскинуть руки.
— Как думаешь, что скажет твой отец?
— Уверена, что ему понравится.
— Думаешь, он назовет меня бунтаркой? — Она выгибает тонкую бровь.
— Я в этом не сомневаюсь.
Мама смотрит прямо перед собой на свое отражение, и через несколько секунд ее лицо вытягивается, а улыбка медленно угасает. Сглотнув, опускает подбородок, но прежде чем я успеваю сказать хоть слово, она направляется к своей гардеробной и закрывает дверь.
— Мам? — Подхожу к двери и стучу по крашеному дереву. — Ты в порядке?
Ручка поворачивается. Дверь распахивается, и оттуда выходит мама, одетая в одно из своих белых цветастых платьев. Она идет мимо меня к двери, останавливается и хватается за косяк, чтобы перевести дыхание.
— Мам… — Подхожу к ней сзади и кладу руку ей на спину.
Ее плечи поднимаются и опускаются от тяжелого дыхания.
— Может быть, я и умираю, но отказываюсь делать это без изящества.
С этими словами она выходит в коридор и медленно спускается по лестнице.
К моему большому удивлению, когда возвращаюсь домой с работы, грузовик Ноя припаркован возле мастерской. Когда открываю дверцу машины, из-за дома доносится отчетливый смех Бо.
Вместо того чтобы войти в парадную дверь, иду по каменным ступеням на задний двор. Ной, склонившись над папиным трактором, возится с двигателем.
— Нужен гаечный ключ? — спрашивает его Бо.
— Да.
Ной выпрямляется и хватает нижнюю часть своей испачканной машинным маслом майки, подняв ее, чтобы вытереть пот с лица. Мой взгляд устремляется прямо к обнаженной коже на его животе, затем к тем глубоким линиям, которые исчезают под поясом джинсов, висящих опасно низко на его бедрах. Когда парень опускает рубашку, мой взгляд летит к дерзкой ухмылке на его лице.
— Привет, — говорит он.
— Привет, малышка, — вмешивается папа.
Я тут же оборачиваюсь, молясь, чтобы никто не заметил, как я смотрю на Ноя. Мама с папой сидят на старом диване-качалке возле кустов азалии.
— Эй. — Смотрю на маму, заметив розовый шарф, обернутый вокруг ее головы. — Ты прекрасно выглядишь.
— Твой папа решил, что мне будет полезно подышать свежим воздухом. — Положив ладонь ему на грудь, она кладет голову ему на плечо, а папа вытягивает ноги, раскачивая качели.
Двигатель трактора заводится, и Сэмпсон вскакивает со своего места на заднем крыльце.
— Да, — кричит Ной, прежде чем выключить его. — Похоже, тебе просто понадобились новые свечи зажигания, Джон.
— Спасибо, Ной.
Бо вытирает пот со лба и направляется к заднему ходу.
— Бо! — кричит папа. — Захвати те бургеры, когда вернешься, ладно?
— Конечно, пап.
Оборачиваюсь как раз в тот момент, когда Ной стряхивает грязь с рук на джинсы. Его взгляд на мгновение останавливается на мне.
— Ладно, Джон, думаю, на сегодня я закончил.
— Думаю, так и есть. — Папа встает, подтянув штаны, идет к грилю и начинает возиться с конфорками. — Ты уверен, что не хочешь остаться на ужин? Я жарю отличные бургеры.
Ной потирает затылок.
— Спасибо, но у меня уже есть планы. — Ной медленно идет назад, его взгляд задерживается на мне слишком долго, прежде чем он разворачивается. — Сегодня вечером я играю в «Типси»... в восемь часов, — говорит он, огибая дом.
Что-то щелкает в гриле, и папа отскакивает назад на добрый фут.
Мама хохочет.
— Не сожги свои брови, Джон. Тогда мы были бы идеальной парой, не так ли? Я — без волос, а ты — без бровей. — Она похлопывает по пустому месту на качелях рядом с ней, и я сажусь. — Как дела на работе?
— Все хорошо. Просто рада, что у меня впереди несколько выходных.
Двигатель грузовика Ноя с грохотом оживает. Сэмпсон с рычанием вскакивает на лапы и с лаем мчится за угол дома.
Мамины щеки приобрели легкий здоровый розовый оттенок, и уже не такие бледные, как раньше. Очевидно, что она чувствует себя лучше, и именно поэтому так тяжело. Я знаю, что это только временно, но также знаю, что должна быть вечно благодарна за каждое мгновение, каким бы временным оно ни было.
— В эти выходные нам надо сходить к Джуди и сделать маникюр, как раньше, — говорю я.