Страница 2 из 13
– Так я тебе и рассказала, – хмыкнула она. Но Натаниэль уже смотрел куда-то в сторону.
– О, приветствую вас, милые дамы. Какая прелестная у вас форма.
– Здравствуйте, – поздоровалась Эби, делая вид, что просто так тут висит, для развлечения.
Мимо них, хихикая, торопились к дворцу молоденькие поварихи, гоблинши и людинки, чтобы заступить на дневную смену. Следом величаво шествовала главная кухарка, орка мейсис Лизабе́та. Она с неодобрением повернула клыкастую голову сначала направо – Эби сделала еще более независимый вид, – затем налево. Вудхаус улыбнулся.
– А у вас самая прелестная из всех, ме́йсис.
– Когда уже вам надоест, – укоризненно покачала головой кухарка и неторопливо двинулась дальше.
– Никогда! – ответили они хором. Эбигейл скривилась. Драгоценное время уходило.
– Ну что, – позвала она, морщась. – У нас позиционная ничья, Белоручка. Предлагаю мировую на это утро.
– Снимаем заклинание на счет три? – уточнил эльф деловито.
– Договорились. Раз, – сказала Эбигейл. – Два. Три! – она деактивировала заклинание на русалке и Натаниэль со стоном повалился на землю. Однако лоза продолжала держать Эби за руки и ноги.
– Ты ничего не забыл? – крикнула гномка.
– Ты о чем? – невинно спросил эльф и поковылял, подволакивая ногу, к калитке. Видимо, русалка сжала одну из великолепных лодыжек слишком сильно.
– Вудхаус! – Эби добавила в голос угрозы. – Если ты сейчас же меня не отпустишь, я тебе кости раздроблю на наковальне! И зубы клещами вырву!
– Надо было тебе и рот завязать, – откликнулся он сожалеюще, ковыляя мимо, в сторону дворца. Затем остановился, спохватился, хлопнув со смешком себя по лбу, и прошептал целительное Слово. А после легко пошагал занимать ее, Эбигейл, должность, отразив проклятье, которое она послала ему вслед.
– Поверить не могу, что попалась, – прошипела она, пытаясь вывернуться. Лоза затягивалась туже.
«Дщерь моя, – вспомнила Эби наставительный бас отца, – слушай папу, папа плохого не посоветует. Запомни, гномы никуда не торопятся и не суетятся. Безвыходных ситуаций не бывает – главное-таки вовремя остановиться, успокоиться и подумать».
Она, как послушная дочь, перестала дергаться и подняла глаза к небу. Там решения не нашлось. Тогда она опустила взгляд к земле – и просветлела.
Следующие минуты три Эби, засунув злость и страх опоздать поглубже, аккуратно растила из булыжников, которыми была выложена дорожка, два тонких каменных клинка. Ноги удалось освободить быстро. Вудхаус уже давно скрылся из вида и уже, скорее всего, входил во дворец, когда клинки достигли лозы, опутавшей руки, и перерезали и ее.
Надо бежать, иначе она точно не успеет. Эбигейл шагнула вперед, но ноги запутались в длинной юбке. И нужно же было надеть ее сегодня! Времени переодеваться не оставалось, и леди Горни, задрав юбку, одним движением рук, натренированных работой в кузне, оборвала ее выше колен. Сильно выше, если уж честно, но это было случайно-нервное.
Склонив голову на манер разъяренного быка, Эбигейл помчалась к дворцу.
Глава 2
О том, как можно заиграться и проиграть
«Наш источник во дворце сообщает, что сегодня избранная публика имела возможность полюбоваться весьма смелым нарядом мэтрис Эбигейл Горни. А поскольку в этом сезоне мужчины носят экстремально узкие брюки, и мэтр Натаниэль Вудхаус неизменно следует моде, смеем вас заверить, что магические дела королевства находятся не только в надежных руках, но и прочно стоят на красивых ногах любого из двух магов».
Ее величество Мирре́й Вторая в свои пятьдесят пять лет была королевой строгой, справедливой, не лишенной воспитательного рвения и несколько своеобразного чувства юмора. Двое принцев сейчас проходили службу в королевских войсках далеко от столицы, супруг скончался несколько лет назад, оставив королеву на троне, страна процветала, правительницу льстиво величали Матерью Эринетты и Кормилицей. В общем, скука была смертная.
Немного оживил настроение ее величества предстоящий уход придворного мага. Королева терпеть не могла, когда у людей и нелюдей, к которым она была привязана, обнаруживались еще какие-то интересы, кроме государственных. Именно поэтому она с утра прошла тайным ходом (так было быстрее) в кабинет магистра.
– Я все еще не понимаю, почему я должна привыкать к новым лицам, Корнелиус, – нарочито сварливо говорила она, сидя за столом верноподданного и аккуратно пригубливая чарочку вина. Королева считала, что красное мельтийское после завтрака придает румянца щекам и задора характеру.
В предках Миррей были преимущественно люди, но аристократы других рас там тоже потоптались, хотя, скорее, полежали, оставив потомству память о себе. Особенно постарались орки, передав по наследству светлую кожу слегка зеленоватого оттенка и сделав нижнюю челюсть заметнее, а нижние клыки – побольше обычных. Глаза у ее величества были серые, волосы светлые – в кого-то из эльфийских пращуров, фигура сухощавой и высокой, так что немного краски на щеках ей действительно не вредило.
Тем более что по меткому замечанию какого-то стихоплета, пожелавшего остаться неизвестным, румянец на щеках королевы прелестью своей напоминал нежные розы на весенней листве. Миррей даже сохранила это посвящение, так ее позабавили неловкие, но очень красочные метафоры.
А вот задора ей и без вина хватало. Например, ее величество любила тайные ходы не только за скорость передвижения, но и за то, что можно было, например, незаметно пройти в свой кабинет – и попивать вино, наблюдая в большом магическом визоре, а иначе хрустальном шаре, как ведут себя посетители в приёмной. Визоры настраивались на одно помещение или несколько и были превосходной системой слежения, а также использовались для общения, передачи новостей, театральных представлений и концертов. Такой же визор был установлен и на столе Корнелиуса.
– Не такие уж лица Горни и Вудхауса и новые, ваше величество, – терпеливо, но упрямо отвечал придворный маг, тоже по настоянию королевы греющий в ладони чашу с вином. – Вы их уже третью весну имеете удовольствие лицезреть. Поделите обязанности, будет у вас два молодых придворных мага вместо одного старика.
– Ты младше меня на три года, – сухо напомнила королева.
– Вы с годами становитесь только прекраснее, – ушел с зыбкой почвы магистр. – А вот я уже весь седой, – и магистр Корнелиус потер по-армейски гладко выбритый подбородок, словно надеялся найти там седую бороду, а затем коснулся черных как смоль волос.
– Я все еще воспринимаю твое увольнение как блажь, – сурово продолжила Миррей. – Как жаль, что я не так сумасбродна, как мои предки. Может, кинуть тебя в темницу, пока ты не одумаешься, Корнелиус?
– Как пожелаете, ваше величество, – улыбаясь, склонил голову магистр.
– Увы, я просвещенный монарх, – вздохнула Миррей и требовательно постучала по чаше, чтобы Корнелиус подлил вина. – Вчера открыть железную дорогу, позавчера – посетить завод по сбору паромобилей, а сегодня бросить соратника в тюрьму – это дурной тон.
– Я очень ценю это, ваше величество, – поддакнул магистр и охотно наполнил чашу.
– Но я требую объявить мне истинную причину твоего увольнения. Пока я не услышала ни одной, кроме твоей предполагаемой дряхлости. Которая не мешает тебе каждое утро на полянке перед дворцом сидеть, сплетя ноги…
– Медитировать, ваше величество.
– Скручиваться кренделем так, что можешь укусить себя за …
– Я понял, ваше величество. Это синская гимнастика. Поза собаки, у которой чешется хвост.
Королева с каменным выражением лица выпила половину чаши.
– На дряхлую собаку ты не похож, – резюмировала она. – Так каковы истинные причины?
– Причины личные, – Корнелиус полюбовался, как на щеках королевы расцветает румянец, поколебался и одним махом закинул в себя остатки вина. – Я ведь жениться хотел, ваше величество. Но, увы, не выйдет. Хочу залечить разбитое сердце.