Страница 2 из 14
Впрочем, Нонна Михайловна недолго горевала. Она принялась совершать длительные прогулки по городу, открывая для себя интересные места и взахлеб рассказывая о них подругам. Особенно тесно Вальцпруф общалась с Эммой Павловной, и неудивительно, что та первая заметила ее отсутствие.
– Может, человеку нездоровится? – высказала Зорина свое предположение. – Вы звонить не пробовали?
– Последние три дня только этим и занимаюсь каждые десять минут, – отозвалась Кульчицкая. – Ваш муж дома?
Катя улыбнулась:
– С его работы так рано не возвращаются. Может, я смогу вам помочь?
Эмма Павловна замялась:
– Когда-то Нонна дала мне ключ, – непонятно почему чувствуя себя виноватой, сказала она, – просила, чтобы в ее отсутствие (тогда подруга еще ездила в гости к сестре и часто оставалась жить на даче) я поливала цветы. Могу ли я им воспользоваться сейчас?
Журналистка нахмурилась:
– Вам бы следовало сделать это раньше.
Только теперь ей стала понятна неловкость Кульчицкой: опустив ресницы, та промолвила:
– Я боялась… А вдруг она там мертвая?
Молниеносно открыв дверь, девушка бросилась вверх по лестнице, увлекая за собой соседку. Перед квартирой Вальцпруф Катя остановилась и замерла. Сладковатый запах, пробивавшийся из всех щелей, стал уже довольно ощутимым.
Старушка закашлялась.
– Сейчас я потеряю сознание. – Кульчицкая навалилась на журналистку всей тяжестью тела.
Катя, старавшаяся сохранить равновесие, достала платок и, поморщившись, закрыла нос.
– Прежде надо позвонить участковому, – сказала она Эмме Павловне. – Боюсь, вашей подруге уже ничего не поможет.
Женщина взяла себя в руки и, побледнев, кинулась в свою квартиру. Журналистка, подавив приступ тошноты, медленно спускалась по ступенькам. У распахнутой двери ее поджидал Костик.
– Ну, ты меня и напугала! – облегченно вздохнул он, увидев жену целой и невредимой. – Сколько можно тебя учить…
– Умерла Нонна Михайловна, – расстроенно сообщила ему Зорина, забыв про недолепленные пельмени.
Оперативник наморщил лоб:
– Бодрая старушка? В это трудно поверить. Что с ней? Инфаркт? Инсульт?
– Еще не знаем.
Катя вкратце рассказала о разговоре с Кульчицкой.
Скворцов снова изумился:
– Сколько раз, глядя, как старушенция прыгает через кочки, я думал: «Вот уж на ком пахать можно!»
После этой реплики супруга выразительно посмотрела на него:
– Я тоже так считала… Вот почему и хочу присутствовать при вскрытии квартиры.
– Тебе это надо? – Помыв руки, муж прошествовал на кухню и при виде аккуратно вылепленных пельмешек шумно сглотнул слюну. – А впрочем, иди, дорогая. За ужин спасибо, но сдается мне, что ты налепила на одну порцию. Лучше мне поднатужиться и сварить их, чем остаться наполовину голодным.
Катя рассмеялась:
– Ты не очень-то раскатывай губу. Я не собираюсь задерживаться. Лучше слепи еще с десяток.
– Эксплуататорша!
Скворцов покорно сел за стол:
– Так и быть. Но если что – зови меня.
– Обязательно!
Участковый, старший лейтенант Кирилл Иванович Андроников, вечно чем-то недовольный и озабоченный семейными проблемами, сразу прибежал на место происшествия, захватив понятых из первой квартиры. Увидев Зорину, он смутился:
– Если бы я знал… Лучшей понятой мне не сыскать.
Девушка махнула рукой:
– Я никуда не денусь.
Соблюдая необходимые формальности, полицейский открыл квартиру и, зажав нос, прошел в большую комнату.
Нонна Михайловна лежала у тумбочки, неестественно подогнув под себя руку.
Указав на глубокую рану у виска и на острый угол с облупленной полировкой, Кирилл Иванович вздохнул:
– У нее закружилась голова. Она упала и ударилась.
Катя, морщась от неприятного запаха и во второй раз за сегодняшний вечер преодолевая чувство брезгливости, приблизилась к соседу.
– Думаете, сердечный приступ?
Андроников кивнул:
– Не иначе как… Хотя никогда бы не подумал… Такая бой-баба была!
– Тогда вы должны ходатайствовать о вскрытии…
Кирилл Иванович прищурился:
– Никогда не понимал женской логики. И с какой, скажите, стати ее вскрывать? Разве мотивируя тем, что покойная до последнего прыгала, как горная коза? Мало, что ли, случаев в жизни, когда подобные ей скопычиваются на лету?
Зорина дотронулась до его локтя.
– Ее глаза… Выражение лица… Обратите внимание… В глазах застыл испуг. Что, по-вашему, могло ее так напугать?
Широкие плечи участкового чуть дрогнули:
– Какое мне, простите, до этого дело?
– Давайте ничего не будем трогать до приезда оперативной группы, о которой позаботится мой супруг.
Андроников удивленно и недовольно посмотрел на журналистку:
– Вечно вы лезете в чужую работу… Какое вам дело до скоропостижно скончавшейся пожилой женщины? Ей, между прочим, было больше семидесяти. Свое отжила.
Зорина, стараясь подавить раздражение, вызванное равнодушием работника правоохранительных органов, ответила:
– Это не значит, что мы не должны установить причину. А ваше отношение к случившемуся для меня дико и непонятно.
Кирилл Иванович отошел к окну, всем своим видом демонстрируя покорность судьбе:
– Делайте что хотите.
– Разумеется, я так и поступлю.
Достав из кармана фартука, который она не успела снять, мобильный, Катя набрала номер мужа.
– Костик, ситуация требует твоего присутствия!
Оперативник хотел что-то вставить, по всей вероятности, заикнуться о пельменях, томящихся на деревянной доске, но передумал:
– Бегу.
Глава 4
Скворцов, с самого начала не разделявший точку зрения жены, заранее скептически настроенный, все же вызвал Павла и эксперта Михалыча.
Тот, осмотрев покойную, бросил подобострастный взгляд на Катерину, с некоторых пор сделавшуюся героиней города. Еще бы! Ее криминальные статьи в газете «Вести Приреченска» читали с большим интересом. Ему ужасно хотелось угодить ей, и он ласково произнес:
– Что же тебе не нравится, моя дорогая? По-моему, обычный инфаркт.
– Ее лицо искажено страхом, – терпеливо объясняла Катя, – разве вы не видите? Инфаркт не возник на пустом месте. Мою соседку кто-то или что-то сильно напугало.
– Ее могла напугать и внезапная резкая боль, – успокоил ее Станислав Михайлович. – Закружилась голова, бедняжка стала терять сознание, испугалась, что умрет. – Он повернулся к Андроникову: – Надо сообщить родственникам.
– У меня есть номер их телефона, – подала голос молчавшая до сих пор Эмма Павловна.
За время осмотра трупа она становилась все бледнее и бледнее. Казалось, еще немного – и ей самой потребуется медицинская помощь.
– Я позвоню. – Она исчезла так же бесшумно, как и появилась.
Криминалист и Киселев отошли к окну.
– С Катькой нам одни неприятности, – жалобно проскулил Станислав Михайлович. – В любом другом приреченском доме одинокая старушка спокойно бы отдала концы. Однако там, где обитает наша Агата Кристи, это невозможно. Бабульку непременно должны убить.
Павел, кивнув, оглядел большую комнату со старой мебелью и потертыми обоями.
– Если это убийство, то какой мотив? Ограбление? – Оперативник сам задал себе вопрос и попытался на него ответить: – Вряд ли. Замок не взломан. Все на своих местах. Непохоже, что здесь кто-то рылся в надежде поживиться. Красть, прямо скажем, нечего.
Зорина прищурилась:
– Это как сказать. Разве мало случаев, когда такие вот старушенции, экономя на всем, неизвестно зачем складывали деньги в чулок? И суммы, между прочим, были немалые. И фамильных драгоценностей не счесть…
Киселев хмыкнул:
– Ты права. Возможно, дражайшая Нонна Михайловна втайне мечтала о славе Гобсека. Уже все сделали? – переключился он на экспертов.
Станислав Михайлович, потирая руки, ответил:
– Готово. Налетай, ребята.