Сержио

Подсек и вытащил на берег весело посверкивающую серебром рыбку. Чебак грамм на триста — четыреста. Неплохое начало! Быстро наживив нового червя, снова закинул удочку. Рывок! Еще один чебак. Я только и успевал поправлять или менять червяка. Клевало сразу, в первые секунды как крючок падал в воду. Такой дикий клев я видел один раз на заливе Марамыга реки Урми. Тогда брат Толик за час «накидал» спиннингом 95 карасей. Это было нечто! Зачастую Толян тогда даже червя не наживлял. Клевало на пустой крючок. Я тогда был маленьким, крутился рядом и только успевал собирать карасей и засовывать их в сетчатый мешок. Никогда, ни до этого, ни позже, такого клева уже не видел. Но вот сейчас рыбачья сказка из детства повторялась. Сначала вытащил подряд пять чебаков грамм по двести — четыреста, затем попался лещ — крепыш килограмма на полтора, потом еще четыре чебака. И я прекратил лов. Больше просто не было нужно.

Подумав, решил приготовить чебаков на прутиках, а леща запечь в глине. Глина, дрова, лес, все было в наличии, прямо «под носом». Я быстро и умело выпотрошил рыбу, очистил от чешуи чебаков, леща чистить не стал. Не тот способ приготовления для него был задуман. Сбегал к деревьям, присмотрел березу и снял с нее немного бересты. Не стал даже срезать. Рукой снял уже подсохшую. Выбрав старую, ту, что уже топорщится и начинает отставать сама. Расслоил ее на тонюсенькие сухие пластинки, сложил над ними тонкие пересохшие веточки. Рядом наломал кучу хвороста и достал из мешка огниво.

Мне нравилось добывать огонь с помощью этого древнего приспособления. Может, из-за уже не молодого возраста, но я часто получал удовольствие не от спешки, а от вдумчивых, размеренных действий. И сейчас с удовольствием достал кожаную сумку с набором для добычи огня, вынул из нее всю «приспособу» и занялся делом. Взял в левую руку кремень, достал из коробочки трут и прижал к кремню. Взял в правую руку маленькое кованое кресало и начал бить по кремню. Из-под кресала вылетали целые снопы искр и уже после третьего — четвертого удара трут начал тлеть. Я приложил трут к ветоши и слегка подул. Показался неуверенный огонек. Приставив ветошь к березовой коре, еще немного подул на зарождающийся костер и затушил ветошь и трут. Можно было бы обойтись только кресалом и кремнем, без трута и ветоши. Но, к чему все усложнять без необходимости?

Огонь начал с удовольствием поедать маленькие сухие веточки и стал быстро расти. Я подбросил несколько крупных веток сушняка. Все! Костер готов. Просто, как мычание, и надежно, как автомат Калашникова. Пока костер набирал силу, еще раз сходил к деревьям и нарезал прутиков на рожны для чебаков. Потом лопаткой накопал немного глины, вымыл руки в реке и, наконец, уселся у костра. Я решил приготовить всю пойманную рыбу, покушать и оставить запас на завтра. Сейчас у меня получался ранний ужин, и хотелось обойтись одним лещом. Посолив рыбу, нанизал чебаков на рожны и разместил над костром. К этому времени дрова немного прогорели и появились первые угли. Обмазав леща глиной, положил его на угли и присыпал сверху хворостом.

Глядя как медленно запекаются в жару и дымке костра чебаки, покрываясь позолотой и распространяя вокруг вкуснющие запахи, почувствовал, что неслабо проголодался. В желудке засосало, и тот нетерпеливо заурчал. Однако, подкручивая рыбу, чтобы не подгорала, я терпеливо дожидался, когда поспеет лещ. Пока было время, сходил в лес и набрал крупных листьев какого-то лопухообразного растения. По возможности осмотрел округу. Было тихо, но я понимал, что приходится во многом надеяться на удачу. Самому себя не усторожить. Тут нужен, как минимум, напарник. Но кого нет, того нет. Придется как-то обходиться самому. Я снял пропекшихся чебаков, сразу завернул их в приготовленные листья и спрятал в мешок.

— Те-е-кс, пожалуй, пора доставать моего лещика, — полез в костер и выкатил из углей что-то блинообразное.

Глина вокруг леща спеклась и потрескалась. Из трещин вырывались струйки дыма, маняще пахнущие шарабаном. С помощью ножа и веточки, разломал и раскрыл этот «тайник со вкусняшками». Желудок снова требовательно заурчал. Мне все-таки пришлось немного подождать, пока рыба остынет. А пока, делая маленькие глоточки из фляжки, обманывал голодный желудок. Наконец-то я попробовал кусочек рыбы… Божественно! Действительно, было очень вкусно. Больше не сдерживаясь, достал из мешка пару галет и принялся за леща.

— Эммм, — я искренне наслаждался. — Моя прелеесссть…

Части леща легко отделялись от костей и чешуи, которая припеклась к глине. Кусочки хорошо пропеченной и удачно посоленной рыбки просто таяли во рту. Я давно не ел с таким аппетитом. Но все хорошее когда-нибудь кончается, закончился и привал. Угли были затушены, вещи собраны и движение продолжено. Теперь вдоль реки и вниз по течению. Я небезосновательно полагал, что если в округе есть люди, то их селения найдутся у водных артерий. Прошагал еще часа два по дороге, не увидев ничего нового. Из зверей видел только белок и бурундуков, да один раз увидел несколько косуль. Но те меня заметили издалека и быстро растворились в чащобе. На одном из крупных деревьев, на высоте около трех метров, увидел глубокие борозды. Для меня, как для старого охотника, не являлось секретом, что эти метки оставил какой-то крупный хищник. Так они метят свою территорию. И стараются оставлять метки повыше, чтобы заранее попугать своим размером. Медведь или тигр, или кто тут вообще есть. Я постарался ускориться и подальше убраться отсюда.

Ни ружья, ни винтовки с собой не было. А с тем оружием, что есть, встреча с таким хищником — верная смерть. По крайней мере, для меня. Да и если бы мог убить, то зачем это сейчас? Без причины я никогда не любил убивать и на дух не переносил тех охотников, что убивали без необходимости, а только для хвастовства. Или рыбаков, которые могли наловить красной рыбы, выпотрошить из нее икру, а саму рыбу выкинуть. Не так меня воспитывали отец и дед, ни этому учил старший брат. Да, я охотился в запретных зонах. Да, я ловил рыбу, в том числе сетками и переметами. Но никогда… никогда не ловил и не убивал больше, чем съедал сам и моя семья. Я мог спокойно при самом «диком» клеве смотать удочки и убрать сети, если выловлено уже достаточно рыбы. Не стрелял по дичи, если видел, что нам ее не съесть и она пропадет до того, как мы доберемся до холодильника. Из-за этого, кстати, мне всегда непросто было найти себе компанию для охотничьих или рыбацких вылазок на природу.

Поглядел на небо, — темнело. Пора уже было искать себе место для ночлега. Незнакомая местность, незнакомый лес. Да что там, незнакомая планета! Страшновато было в такой ситуации спокойно разлечься где-нибудь под деревом. Кто здесь бродит по ночам, если такие свинозавры бродят днем? Решил эту ночь спать на дереве. Поискал и выбрал могучий дуб со стволом, наверное, в три обхвата. Забрался повыше и присмотрел мощную, разлапистую ветку. Снял с себя мешки и развесил их на соседних ветках. К мешку с оружием прикрепил сулицу, а из заплечного мешка достал веревку и одну рыбку с галетой. «…Не вынесла, душа поэта, позора мелочных обид…»[24]. Уж больно вкусная рыбка получилась. Запеченный чебак не разочаровал. Он получился, как бы ни вкуснее леща. Я доел рыбку, похрустел галетой, сделал пару глотков из фляжки и стал готовиться ко сну. Оглядел округу, благо еще не совсем стемнело, осмотрел дерево на предмет клещей. Но ничего вызывающего беспокойство, к счастью, не нашел. Еще раз проверил крепление мешков и сулицы и крепко примотал себя к своей ветке-кровати.

Ну, что сказать? Ночь прошла беспокойно. В молодости, в курсантско-капитанские годы, я мог заснуть моментально и в любом положении. Позднее, со сном стало хуже. А последние годы меня мучила хроническая бессонница. Этой ночью бессонница была ни при чем. Лежать на ветке было очень неудобно. Несмотря на то, что я себя привязал, было страшно сорваться с дерева. Ночью кто-то периодически то выл, то рычал в темноте. И я лишь ненадолго забывался в какой-то полудреме. В общем, когда рассвело, слез с дерева совершенно разбитый и не выспавшийся. Зарядку в пути решил не делать, лень в этот раз победила нокаутом. Сбегал в кусты, потом вышел к реке, умылся и почистил зубы.

24

М. Ю. Лермонтов «Смерть поэта».