Zona Антиматерь

Афроамериканец вытер лоб от пота. Ему не хотелось находиться в этой мрачной доли́не, состоящей из сырости, затхлого гнилостного воздуха и многочисленных кра́теров. Он рванул из вагончика на свежий воздух, подальше от места трагедии. Но за будкой его поджидало новое открытие.

На дне длинной ямы покоилось больше десяти человек. Убийцы не брали пленных. Они заставили пленников выкопать за вагончиком братскую могилу, и затем хладнокровно всех прикончили. Копатели стояли на коленях, когда свинцовые очереди оборвали их жалкие жизни. А преступники даже поленились скрыть бойню.

Сталкер не отрываясь допил горькое пойло прямо из бутылки, стараясь унять дрожь в конечностях. Затем подобрал старую штыковую лопату и принялся с остервенением закапывать покойников.

Алкоголь из пластиковой бутылки закончился гораздо быстрее, чем Азим набрался. Начинать новую он не хотел. Стоило поддаться минутной слабости — и завтра сталкер очнётся с частичным параличом конечностей. Здоровяк помянул расстрелянных мужиков по совести, и даже похоронил их по-человечески. Жаль, что только крест не водрузил на верхушке свеженасыпанного кургана.

Да. За это день он повидал множество смертей. На первые трупы Азим натолкнулся у речки. Почти все они были обезображены пулями и осколками. Месиво из плоти, ткани и железа. Неизвестные партизаны хорошо знали своё чёрное дело. Все погибли. Кроме бедняги с оторванной рукой. Когда афроукраинец присел на корточки рядом с калекой, тот сла́бо пошевелился и пробормотал странное слово.

«Карма».

Афроамериканец так и не понял, что имел в виду умирающий человек. Он перерезал ему глотку, после чего направился на восток, откуда вернулись с добычей вооружённый отряд, ведо́мый паскудой Гуком. Теперь Гук мёртв, как мертвы убийцы из группировки «Честь», партизан в тельняшке, его напарник, которого разорвало на мелкие клочки. Азим уходил вглубь незнакомой Зоны, чтобы снова встретить кровавую жатву смерти. Добытчики янтаря лишь немногим меньше пожили, чем каратели из доблестной «чести». Но Азима не интересовали разборки в этой части Украины, кроме возможности проверить, не затесался ли среди трупов его клиент. К несчастью, Грешника среди жмуриков Азим не обнаружил. Жаль, так как он рассчитывал, что не придётся делать работу своими руками. Увы! Ему не повезло. Завтра придётся снова месить грязь и продираться через камыши и заросли в поисках живучего наёмника.

— Грешник! Ты где? Я иду за тобой. Иду.

С такими словами нетрезвый Азим провалился в сон в строительном вагончике. А в двадцати метрах отсвечивал чернотой вытянутый курган с влажной землёй.

3.

На полу лежала карта. Она заняла почти всё свободное место в крошечной комнате, где он провёл несколько дней. Обшарпанный план местности за 1988 год с меткой МО досталось ему от одного легендарного проходимца, Сильвера. Грешник вспомнил о ней, когда одевался в отутюженные Светланой чистые вещи. Сложенная вчетверо карта не исчезла после знакомства Контрабандиста, не перекочевала в карман напарника Айсберга, а терпеливо дожидалась звёздного часа в подкладке парки. С такой навигацией у него возрастали шансы разыскать на Севере ребят, если те не погибли.

Грешник без стеснения на коленях водил по топографическим меткам пальцем. Он был ещё слишком слаб, чтобы крепко стоять на ногах. Вся эта шелуха в виде напускной мужской гордости, чести… что ещё, а, достоинства! не волновала его. Когда у тебя сводит ноги от любого движения, плевать на многое. Главное, он не потерял рассудок и не потекли мозги после пережитого.

Палец замер на точке, подписанной, как «Грязевое озеро». Кажется, туда направлялся отряд из Пеппы, Пита и Сэма. Артефакт стоимость в тридцать миллионов долларов находился именно в этом месте. Что же, его дело малое: не умереть в Северной Зоне. Калека не без труда отыскал на карте хутор Деда, построил маршрут к намеченной цели. За сутки должен дойти, если не грохнется от слабости на дороге.

В таком виде его и застал Дед.

Старик, не стесняясь, прошаркал по карте сапогами, и стал рядом с Грешником. Тяжёлая ладонь опустилась на плечо раненого. Наёмник поморщился от давления, но пытку сильного деда выдержал. По всей видимости, тот не испытывал к нему особых симпатий.

— Я видел раньше эту карту. Откуда она у тебя, сынок?

«Сынок» прозвучало издевательским тоном. Но наёмник не собирался пререкаться с хуторянином. Он лишь написал на пыльном полу «Сильвер». На старика это не подействовало.

— Думаешь, она поможет тебе найти своих друзей?

Дед убрал руку. Грешник с облегчением выдохнул и кивнул «нет». Старик расчесал пятернёй густую бороду и хрипло проговорил:

— Поднимись-ка! Негоже мужику валяться в пыли. У меня есть к тебе базар.

Запахло угрозой. Обычно подобные разговоры заканчивались не очень хорошо. А Грешник не хотел ни с кем разговаривать, тем паче с диким самосёлом. Но выбора не было. Скрипя зубами, он медленно распрямил ноги. Потерять равновесие ему не позволил Дед: придержал за плечо. В тусклом свете масляной лампы он выглядел угрожающе.

— Твои друзья обречены. Зона неспокойна. Иди на Холмы, если хочешь спасти хотя бы кого-нибудь и умереть как герой.

Грешник промолчал, не в силах сказать старику ни единого слова. Холмы, а что там происходит? Ключ к пониманию мира? Может, Дед видит куда дальше, чем обычный человек. Всё-таки он абориген нынешних мест.

Запах крепкой махорки ударил ему в нос. Седой мужчина с тюремным прошлым порывался сказать нечто важное, личное, а не просто трепаться о смертельных опасностях.

— Вижу, ты решился и тебя не переубедить. Но подумай, что будет, если ты не сдохнешь? Кто позаботится о тебе, когда тебя снова ранят? Вся эта канитель ради денег, верно? Что молчишь, будто хер в рот взял? А?

Старик измывался над ним, слабым и беспомощным куском вяленого мяса. Пусть. Он вправе делать что угодно. Хочет убить, пускай убивает. Нельзя оспорить правду, когда бьют прямо в глаз. Деньги были главной причиной его горемычного путешествия на Север. Но теперь он рисковал не только ради них. Он дал обещание лейтенанта Синдиката! Он давал слово Питу присмотреть за ним.

— Обычно мне плевать на таких, как ты, сынок. Не в этот раз. Всё дело в Светлане. У меня нет будущего, у неё есть. Дай ей шанс начать жить, как нормальные люди. Не будь как я, пропащим дураком! Мне место на кладбище и вряд ли я протяну долго. А ты приглянулся бездельнице. Останься, оставь свои грехи и живи дальше. Живи, суч-чёныш!

Стариковские глаза налились кровью. А Грех не знал, как отреагировать на его просьбу. Он был не готов к такому повороту событий. Слова Деда резали его по-живому, вбивая в голову росточки сомнения, чего он боялся больше всего. Мысль о том, что он живёт неправильно, однажды чуть не вышибла мозги пулей калибром.40. И теперь ситуация повторялась, только в ещё худшей манере.

За что, Зона?

— Отвечай!! Пока я не вышвырнул тебя прямо сейчас! Говори, немая сука! Ты хочешь разбить сердце мой девочке? А?

Старик встряхнул лейтенанта Синдиката, как мешок, несколько раз. Найм попытался ослабить хватку Деда, но тщетно. Острая боль ударила под рёбра, и Грех заскрипел зубами, теряя силы.

Затем в комнату вбежала Светлана. Она набросилась коршуном на старика, замолотила со всей силы кулачками по широкой спине, пытаясь защитить наёмника от родича:

— Отпусти его, отпусти, ты всё испортил! Отпусти! — причитала разъярённая девица.

Дед вжал голову в туловище. Его тело лишь вздрагивало от полученных тумаков. Он больше не держал Грешника, который лежал теперь на спине с раскрытым от болевых ощущений ртом.

— Ты испортил всё, Дед, испоганил! Я тебя ничего не просила. Не просила!!!

Истошные крики Светланы окончательно выбили Греха из колеи. Он замер ничком на развёрнутой карте, терпеливо дожидаясь, когда его оставят в покое.

В отражении Грешника придирчиво рассматривало чьё-то кривое и страшное лицо. Правая часть его почернела, на лбу просвечивали прожилки сосудов. Мертвец с обугленным мордой — так выглядел человек напротив стекла с напылением.