Zona Антиматерь

— Знаю. Есть идея. Давай прорубим топором бревна и толкнём плот.

— Давай.

— А мне что делать?

Мокрый Пеппа устало махнул рукой в сторону берега.

— Ты знаешь, Пит, и сам!

Читать нравоучения ботанику Пеппа не стал, а сразу бросился к вещмешкам, обёрнутым в двойной слой полиэтиленовой плёнки. Где-то в закромах лежал небольшой туристический топорик. Без него они бы не собрали плот. Теперь инструмент пригодится ещё раз.

Болотное чудовище не появлялось.

Сэм тем временем склонился над предполагаемым местом, где прокля́тая железяка насадила плот и не пускала его дальше по течению. Он реквизировал топор у Пеппы и принялся рубить связанные брёвна. «Бум» — раздавался глухой стук удара металла о влажную тугую древесину. Режущая кромка инструмента лишь оцарапала дерево, настолько оно было твёрдым. «Вольный» поднял руку снова, и принялся рубить дальше, вгрызаясь в сердце сосны, пропитанной смолой. Зычное «бум» гулко отдавалось над рекой.

Не считая возни на плоту, больше ничего значимого в округе не происходило. Ветер шевелил жёсткую осоку, обильную поросшую вдоль реки по всему речному руслу. Кое-где на поверхности появлялись небольшие бурунчики-водовороты. По мёртвой воде проплывали сломанные ветки и пучки вырванных с корнем травы и водорослей. Периодически доносилось жалобное всхлипывание прибоя о берег.

Но коварный враг не мог просто потерять к ним интерес и отпустить людей с миром. Он ушёл вглубь залива, затаился в тине. Жертва сама пригласила его к обеденному столу. Крокодилу оставалось выждать подходящий момент и атаковать. Главное в их положении — недооценить противника. Одно дело, видеть их в низовьях Амазонки, совсем другое — встретить настоящего крокодила в русле Припяти. Древнее пресмыкающееся могло получить новые навыки для убийства, стать умнее, проворнее и коварнее. Как и человек, животные приспосабливаются к новым условиям, получая со временем определенные навыки. Сколько лет здесь жила рептилия? Пять? Десять? Двадцать? Кто знает. Определённо, Зона видоизменила его. И теперь это существо из другого мира бултыхается где-то поблизости.

— Где оно?

Пеппа, несмотря на кажущееся спокойствие, нервничал.

— Не знаю. — пробормотал Вова. У него сильно запотели ладони.

— Дрянь. — выругался проводник. — Он же мог уплыть?

— Мог. — потупил взгляд учёный.

Пеппа разочаровано перехватил перекинутый через плечо «двенадцатый», дёрнул предохранителем. Он не стал больше ничего ему говорить, а направился к Сэму, который настойчиво топором долбил бревно.

— Ну что там?

— Нашёл. — с придыханием ответил ему довольный «анархист». — Смотри, кусок железа застрял в полене. И хорошо застрял.

И правда. В мутной воде виднелась изъеденная ржавчиной стальная пластина, что под углом вонзилась в мокрое дерево.

— Загнём вниз, и тогда плот проскочит дальше. — проговорил скороговоркой Сэм и отложил бесполезный более топорик.

— Сделаешь?

— Попробую. Тащи шест.

Это был хороший план. Всего несколько ударов по пластине — и они поплывут прочь от этого опасного места. Сэм посмотрел по сторонам, убедившись, что на «море» всё спокойно, обхватил жердь покрепче и размахнулся для удара.

Ни он, ни ботаник, ни даже опытный бродяга Пеп не заметили странную точку, что появилась с другого берега. Двигалась она бесшумно. Люди смотрели на сторону, где впервые увидели крокодила и не обращали внимание за спину. Зря.

Чёрная «точка» оказалась обычной вороной с крыльями и хвостом. Она ничем не отличалась от собратьев по ту сторону обоих Периметров. Клюв, оперение, повадки — точь-в-точь совпадали с другими варанообразными. Ворона взлетела с Южного берега, набрала высоту. Держалась она позади людей, периодически снижалась планируя. Наконец в определённое время она сложила крылья и камнем рухнула вниз, пикируя аккурат на высокого человека с шестом в руках.

Ворона застала людей врасплох. Мощным ударом вытянутыми вперёд лапами птица шибанула по затылку ничего не подозревающего Сэма с занесённой палкой. «Анархист» неуклюже рухнул в ноги учёному. Питюшин, не ожидавший подвоха со спины, от толчка растянулся на плоту и схватился руками за колючую проволоку, разразившись бранью от боли. Жалобно скрипнули брёвна. Плот заходил ходуном и зачерпнул краем воду. Только Пеппа сумел удержать равновесие. Переставив ногу, он развернулся навстречу неприятностям, готовясь открыть огонь на поражение. Ему это не удалось. Жуткая чёрная ворона атаковала Пеппу в лицо. Тот успел в последний момент отмахнуться от опасной птицы автоматом, двинув прикладом по ней. И вовремя. Птица едва не выбила глаз. Её клюв лишь скользнул по щеке проводника, слегка оцарапав её. Больше ворона напада́ть не стала. Она взмыла рваными движениями вверх и устремилась прочь от застрявшего плота. Секундой позже опомнившийся проводник очередью обстрелял наглую птицу. Естественно, он не попал. Умная ворона под шумок улетела к берегу.

Пеппа громко и забористо ругнулся. Но всё только начиналось. Путешественники забыли о главной угрозе их ненадёжному пристанищу — крокодиле.

Рептилия атаковала прежде, чем очухавшийся Пит отпрянул от колючки с изодранной ладонью, а Сэм пришёл в себя после недолгой панической атаки. Звуки эха от выстрела ещё не успели потонуть в безжизненном, на первый взгляд, просторе, как из воды стремглав вынырнуло мерзкое чудовище. Уродливая рептилия разинула пасть и рванулась вперёд, пытаясь своими короткими лапами взобраться на скользкие от воды связанные брёвна. Хвост, огромный, с острыми зубчатыми краями, захлестал по вспененной воде, поднимая тучу брызг и помогая бронированному телу продвинуться к желанной добыче. Крокодилу почти это удалось. Передняя лапа подмяла под себя притопленный край плота, и монстру оставалось всего одно движение, чтобы стянуть первую жертву в реку.

Этой жертвой оказался Питюшин.

2.

Он уже смотрел смерти в глаза. Такой же пугающей до одури и дьявольски уродливой. Те же Змеиные зрачки, мощное гибкое тело, острые зубы. Вонь. Рвотная, невыносимая, въедающаяся в память отвратительным букетом из тухлых яиц и вывернутых наизнанку разложившихся потрохов. Этот смертельный коктейль из пасти хищника невозможно вычеркнуть из памяти. Достаточно лишь напомнить о нём, как желудок тут же исторгал вопль наружу. Спустя сутки или чуть больше история повторилась. Пусть в другом формате с иными декорациями.

Только химеру создали люди искусственно. Ну как, люди, с натяжкой. Нормальные homo sapiens не станут выращивать в подпольных, супер-пупер-засекреченных лабораториях биологическое оружие и проводить опыты над заключёнными. Не будут глумиться над трупами, облучать живых существ радием и стронцием, отринув прочь все моральные законы об этике. Люди не отправляют на убой сотни и тысячи себе подобных, не лгут миллионам, пряча в подпол правду, какой бы она жестокой ни была. Вот настоящие монстры с очеловеченными лицами, в чьих сердцах нету места состраданию. Лишь слепая вера в собственное могущество и жажда власти, славы, денег или всего выше перечисленного вместе. Они не задумываются о последствиях своей деятельности. Зачем, если есть биомасса и прочий мусор, который можно в любой момент убрать. Неважно, сколько жизней это будет стоить.

Крокодил — дело другое. Таким его создала природа миллионы лет назад. Этот младший брат динозавров дошёл до наших дней практически в первосозданном виде. Опасный и страшный, с уникальным строением тела и расположением органов. И способностью приспособиться к любым условиям. Иначе он не выжил бы в холодном климате на севере Украины. Конечно, этому тропическому ископаемому «помогло» радиоактивное излучение и аномальная энергия. На генном уровне клетки крокодила видоизменились, частично мутировали, отчего животное наверняка стало сильнее и опаснее. Произошло это благодаря тому же человеку. О чём думал любитель экзотических животных, заводя столь непредсказуемого хищника? Знал ли он о последствиях такого решения? Бесспорно. Мы в ответе за тех, кого приручили. И кого тогда стоит назвать монстром? Неужто несчастного крокодила, которого браконьеры вытащили из привычной среды обитания и продали за десятки тысяч долларов любителям экзотики? Крокодила, который в прекрасный день вырвался из тесного террариума в поисках пищи и свободы, зверя и оказался в зоне прокола ноосферы? Хах. Он не виноват, что сумел приспособиться. Беспринципные аморальные ублюдки куда страшнее.