Страница 125 из 153
Впоследствии они забрались в джип, чтобы поговорить.
- Мы не могли ее забрать.
Сидни промолчал. Нет. Не могли. На глазах у десятков свидетелей? Да и что бы они делали с трупом? Принесли бы в штаб и положили в ванну?
- Как думаешь... - и Хлоя метнула в него быстрый взгляд, - что случилось?
- Это не самоубийство.
- Из-за синяка?
Он покачал головой.
- Не в ее стиле.
- Почему же? Она же сделала это первоначально. Мы все сделали. - Хлоя развернулась к лидеру вполоборота. - Если не секрет... между вами ничего не происходило в последнее время?
- На что это ты намекаешь?
- Да ни на что. Так было или нет?
- Допустим, - сдержанно ответил Сидни.
- Ты не очень-то помогаешь.
- Я сказал ей, чтобы проваливала ко всем чертям собачьим. И пригрозил, что прибью, если она опять втравит во что-нибудь Трис.
- Да ну. Она не стала бы топиться из-за таких мелочей.
- А я о чем говорю.
- Тогда что? Какой мотив? Месть? Случайное убийство?
- Маньяков не так уж и много.
- Но Видящая просила тебя ее найти. Ей угрожала опасность?
- Даже если и так, она ничего мне не сказала.
- Так пошли спросим?
- Да, - кивнул Сидни, толкая дверь, - давай с чего-то начнем.
Третий раз за неделю ей звонили с незнакомого номера. Трис сбросила звонок, потому что сидела на паре. Едва начался перерыв, она тотчас же перезвонила, но никто опять не взял трубку.
- Ерунда какая-то, - сказала она, глядя на заставку на экране.
- Телефонное хулиганство? - спросила Эбби.
- Не знаю. Это даже не номер мобильного... Причем три раза.
- Да не переживай ты так. Просто кто-то ошибся.
Звонки действительно прекратились, и Трис о них больше не вспоминала. И без этого хватало проблем: надо было сочетать учебу и случайные визиты Сидни, которые он любил наносить в любое время дня и ночи, и продолжать скрывать от мамы свои частые отлучки в штаб.
Хетт не пришла извиниться и вообще не появлялась, хотя несколько раз Трис и Эбби прогуливались возле хранилища, и Трис ежеминутно озиралась, ища девушку взглядом. Она ничуть не тосковала по тем дням, когда проводила время с Хетт, и все же не могла отрицать, что довольно сильно к ней привязалась. Стокгольмский синдром? Для Хетт она всегда была лишь бездушной куклой, простым способом навредить Сидни и лишний раз привлечь к себе внимание. Разве не так?
С Хлоей она тоже с тех пор не сталкивалась, а значит, слежка кончилась или велась не так активно. Они оставили ее в покое. И так было лучше. Лучше для самой Трис, лучше для всех. Она не могла стать такой, как они. Ей все еще было что терять.
Когда бледная Пайпер с каким-то подозрительным конвертом встретила дочь в дверях, сердце Трис неожиданно дрогнуло. Лишь тогда она подумала, что, возможно, отнеслась к тем звонкам чересчур беспечно.
Мать без слов протянула ей письмо.
- Что это?
- Это тебе. Нашла в почтовом ящике.
Трис взяла конверт, повертела туда-сюда, перевернула и взглянула на оборот. Кроме имени получателя, на нем больше ничего не было: ни марок, ни адресов. Его не доставляли почтовой службой. Отправитель явился сам, чтобы опустить его в ящик, но самой досадной деталью оказалось вовсе не это.
- Ты его распечатала?
Голос Трис дрожал от гнева и обиды
- Послушай... - Пайпер тут же приняла оборонительную позицию, - я должна была это сделать. Ты не представляешь, что недавно произошло у нас в больнице. Кто-то прислал...
И она умолкла. Неужели она действительно намеревалась рассказать ей об Эстер? Об изуродованной, несчастной, всеми покинутой? О бедной малышке Эстер, которая вытряхнула на ладонь присланные таблетки и проглотила их, не подумав и дважды?
Дочь сверлила ее мрачным взглядом, и Пайпер торопливо сменила тему:
- Я твоя мать. Я обязана была убедиться, что тебе ничего не грозит. И да… - сказала она, предвосхищая следующий вопрос: - Я прочитала письмо.
- Класс, - бросила Трис.
- Там полная бессмыслица... Бредовые фантазии о каком-то убийстве... Может быть, это сюжет для будущей книги? Никто из твоих подруг случайно не...
- Это все очень интересно, - резко перебила ее Трис. - А теперь можно я пойду к себе и прочту его сама? Спасибо.
Она вновь грубила ей без малейшего зазрения совести, а Пайпер только и оставалось, что укоризненно поджимать губы. Мать больше не могла на нее повлиять.