Страница 7 из 42
- Войдите!
Внутренне возликовав, я заспешила внутрь. Тот же темный коридор, та же одинокая свеча, еле освещающая стены, покрытые бордовыми обоями. Никогда не думала, что окажусь здесь вновь.
Оказавшись в тепле, руки покрылись красными пятнами. Сейчас не помешал бы мой любимый лавандовый крем. Уже предчувствую как на коже появятся мелкие трещинки.
- Сюда! – нетерпеливо раздался скрипучий голос гадалки.
Я прошла в приоткрытую справа дверь, откуда лился слабый свет свечей. В комнате было множество пуфиков и разноцветных подушек. Полки заставлены портретами людей, вазами и горшками. В центре расположился круглый стол, за ним восседала женщина, которой на вид можно было дать как сорок, так и все шестьдесят лет.
Волосы цвета горького шоколада едва затронула седина. Лоб испещрен морщинами, а в уголках тонких губ залегли глубокие складки. Глаза горели словно два уголька. Живые, темные, завораживающие. Думаю, не ошибусь, если она владеет гипнозом.
- Садись.
Гадалка не отличалась церемонностью, и, бросив на меня один единственный взгляд, вернулась к картам, которые по всей видимости тасовала перед моим приходом.
- Порча, будущее? Зачем пришла? Или тебе любовного зелья надобно? Так тебе вроде и не нужно.
- Я пришла ни за тем, ни за другим. Вы меня не знаете…
Тут гадалка меня перебила:
- Я помню всех. И тебя тоже, Виктория.
Я так и застыла с открытым ртом.
- Вы меня узнали? Но как?!
- Я же сказала. Всех помню, - раздраженно повторила женщина, продолжая тасовать карты.
- Вынепонимаете, - затараторила я, вздохнула поглубже и попыталась успокоиться, - Вы не понимаете. При иных обстоятельствах я бы не удивилась вашей памяти. Но меня прокляли.
Я замолчала, наблюдая за реакцией гадалки. Женщина подняла на меня взгляд не выпуская карты из рук, продолжая раскладывать их на столе в непонятном порядке.
- Меня никто не узнает, - добавила я, решив, что гадалка ждет продолжения.
Она молчала, пока не закончила расклад. И только посмотрев на картинку последней карты, наконец произнесла:
- Проклятие Забвенья.
Неужели? Как будто бы я сама не догадалась до этого.
- Я и так это поняла, - бросила я в нетерпении, - Что мне делать?
- Ты не поняла, - веско сказала гадалка, - Это одно из древних проклятий. Самая высокая цена.
- Что это значит?
- Дорогого стоит, чтобы навести такое сильное проклятье. Кому же ты дорогу перешла, девочка? – женщина взглянула на меня по-новому. От ее слов мне стало не по себе.
- Какова цена?
- Одна душа.
Верно ли я расслышала? Душа? Не гора золота?
Заметив, что ее слова не произвели на меня должного впечатления, гадалка принялась объяснять:
- Душа – единственно ценное, что есть у человека. Золото можно заработать, накопить, украсть… Но душа у человека одна. Больше нет, - на всякий случай уточнила она.
Видя мое замешательство, женщина продолжила:
- Без души человек больше не сможет перерождаться. Его земной путь окончен. А в жизни он теряет способность к состраданию, любви, любому проявлению человечности.
В моем понимании, индивидуум, решивший навести проклятие на другого, уже лишен всякой человечности. И своему тайному врагу я ни капли не сочувствовала. Непонятно одно. Что я такого сделала этому человеку, что он решил расстаться с собственной душой? И кто мог попасть в подозреваемые? Подумаю об этом позже, а пока:
- Так что же мне делать?
- Ничем не могу помочь, - отрубила женщина.
Ее слова прозвучали словно приговор. Заметив, что она поднялась из-за стола, паника охватила мое сознание. Меня сейчас погонят, и я останусь совершенно одна, наедине со своей незавидной участью.
- Постойте! – воскликнула я, и вцепилась руками в стул. Но гадалка только молча прошла в соседнюю комнату. Через мгновение послышалось звяканье посуды.
Сердце охватила робкая надежда. Я очень рассчитывала на то, что мне предложат ужин. Что едят простые люди? Смею предположить, что мне подадут курицу, сыр…
- Вот, ешь.
Гадалка поставила передо мной миску с непонятной субстанцией, поверх которой плавало что-то такое же трудноопределимое.
- Что это? – наморщив нос, брезгливо поинтересовалась я.
- Куриная похлебка с сухарями.
Звучит не менее отвратительно чем выглядит. Но вслух я этого конечно не произнесла. А то еще чего доброго, заберет обратно.
Я осторожно взяла ложку, стараясь не сильно рассматривать ее на свет, чтобы не оскорбить хозяйку. И, также осторожно, погрузила в миску, подхватив несколько сухарей. Стараясь не дышать, я съела одну ложку. Меня охватило странное противоречивое чувство. С одной стороны, это была самая ужасная еда, какую я только ела в своей жизни. А с другой, она была самой лучшей. Потому что за целый день у меня во рту не было и крошки.
Пока я орудовала ложкой в миске, старательно избегая некоторых подозрительных кусочков, меня не отпускало ощущение, что я забыла что-то важное.
- И все-таки, почему, несмотря на проклятие, вы меня помните?
После того, как гадалка принесла мне ужин, она достала холщевый мешок с травами, и начала их перебирать, перевязывая одинаковые цветки бечевкой.
- У меня в роду сильные ведьмы, поэтому мое сознание не затуманено проклятием.
- В таком случае, почему вы отказываете мне в помощи?
- Потому что это древнее мощное колдовство. Я такого не практикую.
Мне перехотелось есть. И жить тоже.
- Но я могу дать направление к тому, кто практикует.
- Так не молчите же! – вырвалось у меня.
- За определенную плату.
- Я заплачу вам любую сумму, когда проклятие будет снято. Я старшая дочь герцога, у моего отца…
Гадалка перебила меня, подняв руку:
- Заплатить надо сейчас.
- Но у меня нет ни денег, ни драгоценностей.
- Так пойди и найди.
- Где? – непонимающе спросила я.
- А мне почем знать? Твоя забота. С таким то лицом, у тебя с этим проблем не возникнет.
- Как совесть позволяет вам наживаться на чужом горе? – возмутившись наглости женщины, воскликнула я.
- Неблагодарная девчонка! Я уже многим тебе помогла, и даже накормила!
Ужин и помощь были крайне сомнительного качества, но я промолчала, не желая, чтобы вдобавок к моей проблеме, на меня еще и порчу навели.
- Все! Ты мне надоела. Ступай прочь и без денег не возвращайся.
В течение всего дня, я только и делала, что терпела унижения. И я не позволю какой-то гадалке обращаться со мной подобным образом. Я поднялась из-за стола, чтобы взглянуть на нее сверху вниз, и холодно произнесла:
- Благодарю за ужин. Ваша цена?
Женщина посмотрела на меня, прищурив глаза.
- Сто фунтов.
- Вы их получите.
Сто фунтов?! Мне было известно, что жалованье наших слуг начиналось от шестидесяти фунтов в год. Целый год! И где же мне раздобыть столько денег?
Я уже было повернулась, чтобы покинуть комнату с гордой прямой осанкой, как:
- Стой. На, возьми.
Гадалка протягивала мне какую-то огромную на вид тряпку.
- Еще не хватало, чтобы ты замерзла и умерла. Плакали тогда мои деньги.
Гордость кричала развернуться и уйти. Но здравомыслие тонко намекнуло гордости помалкивать.
- Благодарю, - уже чуть теплее ответила я, и взяла из рук гадалки тряпку, обернувшейся плащом.
Оказавшись на улице, холодный пронизывающий ветер полоснул меня по лицу тысячей иголок. Я поспешила укутаться в плащ как можно плотнее.
Пережив этот день и все свалившиеся на меня беды, я надеялась, что попав к гадалке, я избавлюсь от этого злосчастного проклятия. Вернусь домой, где все кругом будут охать и ахать, где же пропадала их драгоценная Виктория. Меня уложат в постель с грелкой, накормят горячим вкусным обедом, и я забудусь долгим крепким сном. А на утро все случившиеся будет казаться обычным кошмаром… Ну не совсем обычным. Впечатлений на всю оставшуюся жизнь хватит.
А на деле, я стою одна посреди незнакомой темной улицы, продрогшая от холода, и мое положение стало еще хуже, чем было до прихода сюда. Хотя куда уж могло быть хуже. И, несмотря на «роскошный» ужин, я так и не утолила чувство голода. И мне даже не предложили ночлег!