Страница 42 из 83
— С какой целью?
— Чтобы сказать, куда я собираюсь отвести вас на наше свидание, — легкомысленно ответил он, сузив глаза и оглядев меня с ног до головы. Это был не соблазнительный, а расчетливый взгляд. — Куда-нибудь, где вы сможете надеть эти каблуки с платьем, вызывающим интерес.
Я сразу же подумала о платье, которое Данте купил мне, о великолепном винтажном Валентино, которое сидело на мне как мечта. Невольно я подумала о том, что мог бы сделать Данте, если бы узнал, что меня пригласил на свидание красивый незнакомец.
Раздраженная своими мыслями, я повела себя нехарактерно импульсивно и улыбнулась так, как научилась у Козимы: широко раздвинув губы, показывая свою благословенно прямую улыбку.
— Меня зовут Елена, — предложила я, протягивая руку. — И если это не итальянская кухня, то я могу ответить на ваш звонок.
Его выражение лица было самодовольным без улыбки, удовлетворение смягчило его жесткие зеленые глаза, когда он взял мою руку.
— Отлично.
И когда я давала ему свой номер, я не думала о черноглазом мафиози, который, как я знала до мозга костей, вероятно, задушил бы этого человека за то, что он пригласил меня на свидание.
Я определенно не испытала вспышки жгучего возбуждения при мысли о том, что такой мужчина, как он, может обладать мной.
А если и испытывала, то утешала себя правдой. Прошло много времени с тех пор, как кто-то обладал мной, и это было вполне естественно — быть заинтригованной.
Тем не менее, выходя из кофейни в свой офис, я поклялась Данте ни словом не обмолвиться об этом.
В тот вечер я едва успела войти в двери лифта вместе с Бруно, человеком, который присутствовал на приеме в вестибюле, лично подняв меня наверх, чтобы он мог рассказать мне о своей жене и детях, как услышала звук, который никогда не думала услышать в роскошной квартире Данте.
Детский смех.
Он был высоким, мелодичным и совершенно прекрасным.
Что-то в моей груди, где раньше было сердце, перевернулось, как полуготовый блин. Моя рука бессознательно прикоснулась к верхней части груди, потирая это ощущение, когда я перешла в гостиную и посмотрела через длинную комнату на кухню, откуда доносился звук.
На длинном матово-черном кухонном островке сидела маленькая девочка с длинными, вьющимися каштановыми волосами. Ее бело-розовое платье расплывалось по темному граниту, пока она тщательно перекатывала в руках макароны орекьетте [54]. Она сосредоточенно провела языком между зубами, изучая тесто для пасты, затем бросила взгляд на Данте, который занимался тем же делом рядом с ней.
Я не могла пошевелиться, наблюдая за ними, преодолевая боль.
Она раскалилась во мне добела, расплавленная, как свинец, залитый в мои вены. Я чувствовала, что отравлена этим ощущением, не могла дышать, как Данте, когда он проглотил цианид.
— Ты в порядке, донна Елена? — спросил Бруно из лифта, где он все еще хорошо видел меня, застывшую у входа в гостиную.
Его голос настроил Данте на мое присутствие, на его лице появилась улыбка еще до того, как он поднял голову, чтобы посмотреть на меня.
Dio mio [55].
Я так сильно потерла ладонью грудь, что была уверена, что на ней останется синяк.
— Buona sera[56], — приветствовал он меня, уже оставив свой обеденный проект, вытирая обмазанные мукой руки о полотенце. — Я надеялся, что ты вернешься вовремя, чтобы познакомиться с любовью всей моей жизни.
Девочка засмеялась, бросив в Данте свой сложенный кусок макарон, так что он оставил след на его черной рубашке с пуговицами. Он зарычал на нее, отчего она взвизгнула от радости и бросила в него еще больше макарон. Когда он бросился на нее, она подняла руки, чтобы он подхватил ее, хотя она кричала, будто была напугана. К тому времени, когда он посадил ее на бедро, она уже закончила их маленькую игру и счастливо устроилась у него на руках.
— Привет, — позвала она меня, когда Данте приблизился. — Меня зовут Любовь Всей Жизни Данте.
Улыбка, согревавшая мое лицо, казалась чужой и уязвимой. Я прикоснулась другой рукой к губам, но тут же опустила ее, когда Данте нахмурился.
— Привет, красавица, — поприветствовала я, когда они прошли через гостиную в мою сторону. — Данте не говорит ни о чем, кроме тебя.
— Я знаю, — уверенно ответила она, мудро кивнув головой, и мне захотелось рассмеяться. — Мальчики всегда влюбляются в меня, знаешь?
— Правда? — спросила я, а затем прищелкнула языком. — Знаешь, я не удивлена. Ты очень красивая, и, держу пари, умная.
— Однажды кто-то назвал меня гением, — торжественно сказала она мне.
— Это была твоя мама, gioia [57], — заметил он. — Мамы всегда говорят нам, что мы лучше, чем мы есть, потому что они нас любят. Вот почему у тебя есть дяди, чтобы говорить тебе горькую правду.
Она нахмурилась.
— Zio [58], я гений?
— Абсолютно, — он сразу же согласился с ее страстным восторгом.
Я не могла удержаться от смеха, который сорвался с моих губ, как лопнувший пузырь. Они были совершенно очаровательны вместе, и я просто не могла понять, что происходит.
Я думала, единственным братом Данте был Александр.
Он прочел замешательство в моем взгляде и усмехнулся, когда поставил девочку и протянул ей руку, чтобы она покружилась.
— Елена — это Аврора.
— Не называй меня Спящей Красавицей, — предупредила она меня, прежде чем я успела что-то сказать, сложив руки на бедра. — Я не люблю принцесс.
— Хорошо, — согласилась я. — Мне они тоже не очень нравятся.
Она подозрительно посмотрела на меня.
— Даже Золушка.
Я сморщила нос.
— Особенно она.
— Как так? — подтолкнула она.
Я задумалась, потому что она заслуживала хорошего ответа.
— Принцессы нуждаются в спасении, а я всегда хотела быть той женщиной, которая спасает себя сама. Может, даже той, которая в конце концов спасет своего прекрасного принца.
Большие карие глаза Авроры расширились, прежде чем она трезво кивнула.
— Да, вот почему они мне тоже не нравятся. Они sciocco [59].
— В мире есть разный тип женщин, gioia [60] . Есть мягкие, которых нужно спасать, но, возможно, у них добрые, нежные сердца, которые необходимо защищать. И знаешь что? — спросил Данте, поглаживая большой рукой ее по голове и бросая на меня взгляд искоса. — Даже сильные люди иногда нуждаются в спасении.
— Не я, — прокричала она, поворачиваясь, чтобы запрыгнуть на мраморный столик, выбив вазу, которая безвредно упала на ковер. Она приняла боевую позу фехтовальщицы. — Я буду спасателем.
— Спасителем, — поправила я.
— Хорошо, — легко согласилась она. — Вот почему я считаю, что меня зовут stupido [61].
Я рассматривала ее секунду, затем схватила с пола длинную вазу и использовала ее, чтобы окрестить ее рыцарем.
— Тогда, я думаю, нам следует называть тебя Рора — королева воинов.
Ее глаза выпучились на меня.
— Как в Львиным рыке.
— Именно так, — согласилась я, сияя в ответ.
— Хорошо, — повторила она так восхитительно уверенно, будто ничто в жизни ее не пугает. — Мы с тобой можем быть друзьями, хорошо?
— Bene [62] , — согласилась я, протягивая руку для пожатия.
Она приняла ее в свою маленькую, и мы так широко улыбнулись друг другу, что стало больно.
— Я знал, что вы двое поладите, — вмешался Данте, подмигивая мне, прежде чем вернуться на кухню. — Елена тоже боец.
54
Орекьетте — вид пасты, типичный для Южной Италии (регион Апулия). Название происходит от итальянского «ушки», что объясняется формой макаронных изделий
55
Господи
56
добрый вечер
57
дорогуша
58
дядя
59
глупые
60
милая
61
глупо
62
хорошо