Страница 9 из 54
В самом деле, вместо того, чтобы трезво оценивать ситуацию и стоящие перед ней надвигающиеся экономические проблемы, наши политики застряли в состоянии эйфории, вызванной связями с общественностью, из-за временного резкого роста валовой добычи нефти и газа в США.
Очевидным решением проблемы снижения окупаемости инвестиций в ископаемое топливо является как можно более быстрый переход на альтернативные источники энергии.
Нам все равно придется это сделать, чтобы справиться с климатическим кризисом. Но с точки зрения энергии это может не принести большой пользы.
Возобновляемые источники энергии, такие как солнечная и ветровая, имеют характеристики, сильно отличающиеся от характеристик ископаемого топлива: первые являются непостоянными, а вторые доступны по запросу.20 Солнечная и ветровая энергия не могут позволить себе питать авиалайнеры или восемнадцатиколесные грузовики по доступной цене. Более того, многие возобновляемые источники энергии имеют относительно низкую доходность от энергии.
Одним из индикаторов низкой или снижающейся отдачи от инвестиций в энергию является более высокая потребность в человеческом труде в процессе производства энергии. В экономике, страдающей от высокого уровня безработицы, это может показаться благом.
В самом деле, ветровая и солнечная энергия часто преподносятся как источник рабочих мест, 21 в которой занято больше людей, чем в угольной и нефтяной отраслях вместе взятых (даже при том, что они производят гораздо меньше энергии для общества). Да, работа хорошая. Но что произойдет, если мы вернемся к средней окупаемости инвестиций в аграрные времена? Безусловно, предстоит много работы.
Но мы жили бы в обществе, сильно отличающемся от того, к которому мы привыкли, в котором большинство людей являются производителями энергии на постоянной основе, а общество способно поддерживать относительно небольшое количество специалистов в других сферах деятельности. Предоставляется, это, вероятно, преувеличение наших реальных перспектив: по крайней мере, некоторые возобновляемые источники энергии могут дать нам более высокую отдачу, чем это было в аграрную эпоху.
Тем не менее, они не будут запускать спутники в космос. Это будет более простая, медленная и бедная экономика.
Если наша экономика работает на энергии, а наши энергетические перспективы мрачны, как же экономика восстанавливается?
Самый простой ответ - никак, за исключением того, что измеряется несколькими вводящими в заблуждение общими статистическими данными. Ежемесячно Бюро статистики труда публикует данные о новых созданных рабочих местах, и на первый взгляд цифры выглядят относительно неплохо (288 000 чистых новых рабочих мест на апрель 2014 г., например22). Но большинство из этих новых рабочих мест платят меньше, чем рабочие места, которые были потеряны в последние годы. А статистика безработицы не включает людей, которые перестали искать работу. Уровень участия в рабочей силе находится на самом низком уровне за 35 лет23.
В целом, согласно недавнему опросу Gallup, большинство американцев говорят, что сегодня их положение хуже, чем год назад (меньшинство считает, что их положение улучшилось) 24.
Утверждения об экономическом восстановлении в основном фиксируются на одном числе: валовом внутреннем продукте или ВВП. Это число растет, хотя и анемичными темпами по сравнению с обычными темпами 20-го века; следовательно, говорят, что экономика растет. Но что это на самом деле означает? Когда ВВП растет, это означает, что через экономику проходит больше денег. Как правило, более высокий ВВП означает большее потребление товаров и услуг и, следовательно, больше рабочих мест. Что в этом не нравится?
Пара вещей.
Во-первых, есть способы увеличения ВВП, которые на самом деле не улучшают жизнь людей. Экономист Герман Дейли называет это «неэкономическим ростом». Например, если мы потратим деньги на восстановление после стихийного бедствия, или на тюрьмы, вооружение или лечение рака, ВВП вырастет. Но кому нужно больше стихийных бедствий, преступлений, войн или рака? Исторически сложилось так, что сжигание все большего количества ископаемого топлива было тесно связано с ростом ВВП, но теперь мы сталкиваемся с перспективой разрушительного изменения климата, если мы продолжим увеличивать скорость сжигания.
В той мере, в какой рост ВВП основан на потреблении ископаемого топлива, когда ВВП растет, нам на самом деле хуже из-за этого. В целом, валовой внутренний продукт действительно плохо отражает состояние нашей экономики на чистой основе. Фактически, Дейли считает, что почти весь наш текущий рост ВВП нерентабелен25.
Во-вторых, рост денежной массы (что подразумевается ростом ВВП) зависит от расширения кредита. Можно сказать иначе: рост ВВП (в любой стране с плавающим обменным курсом) влечет за собой увеличение уровня непогашенной задолженности. Историческая статистика подтверждает это26. Но способно ли любое общество бесконечно увеличивать свой долг?
Если бы действительно были пределы способности страны постоянно увеличивать ВВП за счет увеличения своего общего долга (государственного плюс частного), то, скорее всего, появился бы предупреждающий знак в виде тенденции к уменьшению доходности ВВП на каждую новую созданную кредитную единицу. Бинго: это именно то, что мы наблюдали в Соединенных Штатах за последние 30 лет. Еще в 1960-х годах каждый доллар увеличения общего долга США отражался в долларе роста ВВП. К 2000 году каждый новый доллар долга соответствовал росту ВВП всего на 20 центов. Похоже, что линия тренда достигнет нуля примерно к 2015 году27.
Между тем, похоже, что американцы взяли на себя столько долга домохозяйств, сколько они могут, поскольку ставки потребительских займов застряли на нейтральном уровне с начала Великой рецессии. Чтобы сохранить рост долга (и рост экономики, хотя бы статистически), Федеральная резервная система сохранила процентные ставки на низком уровне, создавая до 85 миллиардов долларов в месяц за счет простой корректировки своих бухгалтерских книг (да, она может это сделать); она использует деньги для покупки казначейских векселей (государственного долга США) у банков Уолл-стрит.
Когда процентные ставки низкие, людям легче покупать дома и автомобили (отсюда недавний рост цен на жилье и восстановление автомобильной промышленности); это также удешевляет получение займов для правительства - и, если вы не заметили, в последнее время федеральное правительство брало много займов. Программа количественного смягчения (QE) ФРС (с помощью которой эта организация просто создает десятки миллиардов долларов в месяц с помощью нескольких нажатий клавиш на компьютере, используя большую часть денег для покупки государственных долговых инструментов) поддерживает банки, автомобильные компании, жилищное строительство, рынок и казначейство.
Но при том, что общие потребительские расходы все еще остаются анемичными, триллионы долларов Кумулятивно созданные ФРС, как правило, не ссужаются домашним хозяйствам и малому бизнесу; вместо этого они просто скопились в крупных банках.
Это деньги, которые постоянно стремятся получить значительную финансовую прибыль, почти все из которых идут на «один процент» 28. Таким образом, политика ФРС породила пузырь фондового рынка, а также пузырь инвестиций на развивающихся рынках, и они могут только продолжать раздуваться до тех пор, пока продолжается QE.29
Единственный способ удержать эти пузыри от роста и, в конечном итоге, разрыва (с сопутствующей финансовой токсичностью, распространяющейся на остальную экономику) - это остановить количественное смягчение. Но это подорвет «восстановление», как оно есть, и может даже погрузить экономику в депрессию. Решение ФРС в этой затруднительной ситуации «будь проклят, если не сделаешь», - это «сузить» количественное смягчение, постепенно сокращая его с течением времени.