Крестоносец

Я решил не ввязываться в конфликт с местной властью. Разберутся… Хотя, конечно, физический ущерб, что я нанёс этим подонкам, может мне аукнуться, но хотелось верить, что у того, кто будет рассматривать его дело, отношение к этим выходцам с Ближнего Востока не настолько толерантное.

На моих запястьях защёлкнулись наручники, а минут пять спустя прибыл вызванный по рации мини-фургон, куда поместили меня с Ольгой, поскольку она не желала со мной расставаться. К тому времени ажанам[1] пришлось выслушать кричавшего «Браво» мужчину, а также ещё нескольких свидетелей, чьи имена были записаны в обычный, казавшийся каким-то архаизмом в эпоху гаджетов блокнот.

В участке царила суета и было достаточно шумно. Коридор оказался наполнен в основном представителями Ближнего Востока. Здесь один из сопровождавших нас жандармов знаками попросил Ольгу остаться в коридоре, а меня препроводили в камеру предварительного заключения, в которой парились еще несколько ожидавших своей участи бедолаг. Только здесь с меня наконец сняли наручники, и я растёр затёкшие запястья.

Ну и рожи. Опять же, негры и арабы, ни одной белой физиономии. Если не считать, конечно, меня. Надо же, обычно сам других в камеру сажаю, а теперь вот на собственной шкуре узнаю, что это такое. Ирония судьбы…

Местные обитатели тут же начали проявлять к моей персоне нездоровый интерес. Вернее, к моим спецназовским часам «Профессионал» с российским гербом на циферблате, на которые два года назад мне скинулись на день рождения коллеги. Однако одного угрожающего взгляда хватило, чтобы этот интерес тут же испарился. Не сказать, что я обладал внушительными габаритами, но исходящая от меня уверенность в своих силах, о которой я был прекрасно осведомлён, делала своё дело. В крайнем случае пригодились бы навыки боевого самбо, не зря я два раза в неделю посещаю занятия в «Динамо».

В камере пришлось провести почти два часа, прежде чем меня соизволили отконвоировать к следователю, и почти тут же в кабинете появился прибывший после звонка в российское консульство его сотрудник, представившийся Алексеем Борисовичем Князевым. Князев предложил свои услуги ещё и в качестве переводчика, но я сказал, что пока и сам справляюсь благодаря своему небольшому, но всё же багажу знаний французского языка. В протоколе меня, кстати, записали как Симон Делоне. Следователь ещё заинтересовался фамилией, спросив, нет ли у меня предков из Франции? На что я честно пересказал семейную легенду, вызвав у следователя некую заинтересованность. Оказалось, по части любви к средневековью Семён нашёл в лице следователя родственную душу, к тому же как-никак коллега, а посему тот отпустил меня под подписку о невыезде.

Когда я расписался во всех бумагах, и мы с сотрудником консульства покинули кабинет, Князев с укоризной в голосе произнёс:

— Семён Семёнович, зачем же конечности этим марокканцам нужно было ломать? Теперь их адвокаты вас по судам затаскают и, уверяю, вам придётся заплатить крупную сумму на лечение покалеченных. Хорошо если срок не впаяют, а то могут на год-полтора закрыть, да ещё и в камере с такими же арабами.

— Вообще-то они сами начали. Да ещё жену мою за задницу щипать вздумали, это не нарушение личного пространства? Могу и встречный иск впаять.

— Ну-ну, — усмехнулся тот, — попробуйте. Ну дали бы по шее, так увечить зачем было? А лучше бы обратились к полицейским… Хотя в последнее время полицейские сами боятся трогать этих мигрантов, те в ответ и пострелять могут, и не факт, что им за это что-то будет. В общем, завтра ваша тургруппа уезжает без вас… Вот за что мне это? Теперь думай, как вас вытаскивать. А адвокаты в Париже недёшевы.

— Тогда откуда у арабов адвокаты? Они же вроде как все безработные нищеброды.

— Да им тут правительство такое пособие платит, что они могут вообще не работать, — понизив голос, сказал Князев. — И адвоката им бесплатно предоставят, да ещё и с радостью. Толерасты, мать их…

— Сёма, ну что?! — спросила Ольга, которая всё это время сидела неотлучно в коридоре.

— Отпустили под подписку, — вздохнул я и кивнул на консульского. — Алексей Борисович вон говорит, что за покалеченных марокканцев я теперь не расплачусь.

Ольга помрачнела.

— Что же теперь делать?

— У вас отель оплачен ещё на сутки, завтра ваша группа уезжает без вас. Отель хоть и недорогой, но тридцать евро за двухместный номер вынь да положь. Сколько у вас наличных и на карточке?

Выяснив, что порядка полутора сотен евро, Князев поморщился:

— М-да, негусто. Это вам только на пять дней хватит, учитывая, что в проживание включен только бесплатный завтрак.

— Когда вы всё узнать-то успели?

— Да уж успел… Ладно, время уже позднее, ночь на улице, хотя Париж летом гуляет до утра, всё же давайте я вас подброшу до отеля, а там с утра на свежую голову будем думать.

Полчаса спустя мы с Ольгой выбрались из консульского «Пежо» возле «Hotel Ekta Champs Elysées», расположенного в 200 метрах от Елисейских полей и в 400 метрах от Триумфальной арки. Князев укатил, а мы, посмотрев вслед красным стоп-сигналам его машины, двинулись было к отелю, но Ольга дёрнула меня за рукав:

— Семён, стой.

— Что?

— Смотри.

Наперерез нам, преграждая путь в отель, из сумрака ближайшей подворотни появились пять теней, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся парнями арабского происхождения. Двое были вооружены битами, ещё один поигрывал увесистой цепью. И хоть совсем рядом находился отель, пусть даже и скромный, отличавшийся от стоявших рядом домов лишь неоновой вывеской, их это нисколько не смущало. Тем более что и прохожих поблизости не наблюдалось.

«Мстить будут», — мелькнула у меня мысль.

— Оля, давай-ка беги отсюда, — сказал я негромко жене.

— Нет, я тебя не брошу!

— Беги, я сказал, — добавил я в голос металла. — Беги и кричи, может, встретишь полицейских.