Крестоносец

Обрадовавшись, что всё так удачно решилось, я послал Роланда по указанным адресам, подробно объяснив, что и как покупать. Карл отправил с ним старших сыновей, в качестве проводников, переводчиков, если понадобится, ну и поднести — медь и олово весят немало, и пробка хоть и лёгкая, но мало места не займёт, да и полдюжины фляг не иголка.

Сам Карл с остальным семейством отправился домой, пригласив меня в гости. Отказываться я не стал. Мне было что обсудить с мастером, да и вообще, оружейное ремесло в это время считается одним из самых благородных, и ни один дворянин не сочтёт уроном для своей чести сходить в гости к мастеру-оружейнику.

Дом оказался недалеко, на улице, предсказуемо населённой оружейниками, о чём говорили соответствующие вывески. На доме Карла вывеска представляла собой красный щит с белыми скрещёнными мечом и топором, и таким же шлемом над ними. Сам дом выглядел довольно богато, хоть и старым, первый этаж был каменным. Видимо, Карл Хромой не бедствовал, точнее, родители его жены.

Кстати, Карл и правда прихрамывал, когда мы шли к его дому. На мой вопрос о том, что у него с ногой, пожаловался, что полтора десятка лет назад, помогая разгружать воз с углем, случайно попал ногой под колесо. Ногу срастили, но не совсем удачно, вот хромота и осталась вместе с прозвищем. Так-то особо не мешает, только далеко ходить трудновато. В самом доме обстановка оказалась бедноватой, видимо всё ценное хозяин распродал ради выполнения баронского заказа. Гертруда с старшими дочками Гретой, Линдой и Конни, сразу взялись за уборку и готовку. Младшая девочка, Анна, смотрела за мелкими Петером и Юргеном, и за малышкой Софи. Средние сыновья, Штефан и Матиас, начали готовить к работе отцовскую мастерскую.

Сам я в закутке, заменявшем Карлу рабочий кабинет, показывал чертежи арбалета, взводимого воротом. Он сразу ухватил суть, и только удивлялся, что раньше до этого никто не додумался — всё же на поверхности! Наши арбалеты он взялся переделать за два-три, максимум четыре часа (причём не взяв ничего за работу, только за материал), отправив за ними в «Зелёного Рыцаря» средних сыновей с моей шапкой, в виде подтверждения для хозяина таверны, что они от меня, и письмом, где я распорядился, чтобы Клаус отдал им арбалеты.

Затем речь зашла о поиске медника, и Карл поинтересовался, зачем он мне, я показал чертёж самогонного аппарата, после чего крайне заинтересовавшийся мастер спросил:

— Герр де Лонэ, а зачем вам медник? Я сам могу это сделать. И денег не возьму, тем более что материал ваш. Мне самому это просто до жути интересно!

— Мастер, разве вы работаете с медью, а не с железом? — удивился я.

— С медью мне тоже доводилось работать, герр риттер, — ответил погрустневший кузнец. — Вы благородный человек и наш спаситель, я доверюсь вам.

Рассказ Карла оказался довольно любопытным. Вообще-то, при рождении его назвали Шарлем, а на свет он появился в городе Безансон, в графстве Бургундском — не путать с соседним герцогством Бургундским — называемым также Франш-Конте, входящем в королевство Бургундское, или, по-другому, Арелат (территория эта в XXI веке находится на юго-востоке Франции), трон которого в прошлом веке перешёл к Германским императорам, так что хоть родным языком Шарля и был французский, точнее, его бургундский диалект (вот откуда странный акцент!), но сам он себя французом не считал.

Начало истории Шарля-Карла напоминало сказку Шарля Перо про Кота-в-Сапогах. Жил был, нет, не мельник, а медник Франсуа Комо́, и было у него три сына. И всё у того медника было хорошо, мастерская в Безансоне процветала, сыновья успешно учились медницкому делу (хотя Шарля больше влекло к работе с железом, особенно к изготовлению оружия и доспехов) и помогали отцу в работе. Но когда Шарлю исполнилось двенадцать, умерла его мать. Отец после смерти жены с горя запил, спьяну упал в реку, да и утонул.

Старшие братья, уже женатые, сразу прибрали к рукам мастерскую и отцовский дом, а младшего брата за то, что был любимцем отца (а может и под влиянием своих половин), выкинули на улицу в чём был и без гроша, не дав не то что осла, а даже кота.

На этом сходство со сказкой заканчивалось. Маркизом и мужем принцессы Шарль не стал, зато и судьбы бездомного бродяги сумел избежать. Его подобрал родич, кузен его матери, и поселил в своём доме, взяв в подмастерья. А так как дядюшка был кузнецом, работавшим как раз по железу и специализировавшимся на оружии, да не просто кузнецом, а синдиком соответствующего цеха, Шарль искренне счёл себя везунчиком и принялся за работу в дядюшкиной кузне, впитывая новые знания и навыки.

В общем, шесть лет всё было неплохо, не считая того, что дядюшка несколько раз пытался подсунуть Шарлю на подпись какие-то документы, которые, по его словам, должны были облегчить вступление племянника в цех кузнецов-оружейников. Но Шарль, приученный поступком родных братьев к осторожности, отговаривался неграмотностью (что было неправдой, так как родители научили его чтению, письму и счёту, но дядюшка этого не знал), и предлагал позвать понимающих в таких делах людей, священников, к примеру, или синдиков цеха медников, после чего дядюшка сразу сворачивал разговор на другие темы.

В конце концов, он совершенно случайно подслушал разговор дядюшки с каким-то неизвестным типом, предположительно из судейских, и узнал, что почтенный господин синдик и не помышлял делать из племянника мастера, а собирался закабалить его в «вечные подмастерья», повесив на него в городском суде в виде долга стоимость проживания в его доме, кормёжки за его столом, покупавшейся растущему парню новой одёжки и обувки, обучения ремеслу. За всё это Шарль и правда не платил ни медяка, считая, что дядюшка делал это по доброте душевной, да и он вполне отрабатывал крышу над головой, еду и прочее в дядюшкиной кузне.