Евдокия Московская

О близости к семье Дмитрия Донского преподобного Сергия Радонежского и игумена Фёдора Симоновского (впоследствии архиепископа Ростовского) мы уже рассказывали. Сергий крестил сыновей Евдокии — Василия, Юрия и Петра, а для Юрия даже был крестным отцом. Он помогал семье дельными советами, благословлял мужа Евдокии в самые трудные минуты (вспомним хотя бы Куликовскую битву). А Фёдор, крестивший их сына Андрея, помогал во внутренних борениях, будучи тем человеком, который воспринимал от князя Дмитрия (возможно, некоторое время и от Евдокии) исповедь. То есть он был духовником великокняжеской семьи.

Часто в то время употреблялось словосочетание «отец духовный». Летописи утверждают, что таковым для князя Дмитрия Ивановича был некоторое время архимандрит кремлёвского Спасского на Бору храма-монастыря Михаил (летописи называют его также Митяем). Они знакомы были ещё по Коломне, где произошла свадьба Дмитрия и Евдокии. Именно Михаил по Рогожскому летописцу «избран бысть изволением великого князя во отчество и в печатникы, и бысть… отец духовный князю великому и всем бояром старейшим, но и печатник, юже на собе ношаше печать князя великаго». Произошло появление нового духовника у великого князя, вероятнее всего, около 1376 года, когда уже названный «отцом духовным» Михаил принял постриг и рукоположен был в «спасские архимандриты». Мог ли он быть тогда также духовно близок к княгине Евдокии и также быть ей «отцом духовным»? Не исключено, хотя и не подтверждено.

Однако тот же Рогожский летописец сообщает, как Фёдор Симоновский отправился в феврале 1381 года «на великое заговение» в Киев для встречи митрополита Киприана, уже к тому времени став «отцом духовным» князя Дмитрия («и посла по него игумена Феодора Симоновьскаго, отца своего духовнаго, в Киев»). Это произошло после кончины в 1379 году Михаила-Митяя у Константинополя-Царьграда. Хотя духовником князя Дмитрия Фёдор мог стать благодаря самому архимандриту Михаилу, который, отправляясь в Царьград за митрополичьей грамотой, видимо, не мог оставить правителя Москвы без духовного окормления.

Кто и в какое время был постоянным духовником княгини Евдокии, сегодня в точности сказать сложно. Предположительно, как мы уже говорили, эти функции мог исполнять первоначально, до свадьбы, неизвестный нам священнослужитель в Суздале. Или даже в те времена это мог быть игумен и архимандрит Дионисий (будущий епископ Суздальский), основавший в Нижнем Новгороде Печерскую обитель, между прочим, — с храмом Вознесения Господня! Затем, уже в Москве — митрополит Алексий, архимандрит Михаил (Митяй, возможно, венчавший Дмитрия и Евдокию в Коломне) и игумен Фёдор Симоновский, а позднее митрополит Киприан, преподобный Дмитрий Прилуцкий (предсказавший кончину Дмитрия Донского), даже будущий епископ Сарский — Савва (отпевавший князя Дмитрия) и, возможно, другой Савва — Сторожевский (духовник любимого сына Евдокии — Юрия).

Даже далёкий от церковной традиции человек наверняка слышал о том, что существуют духовники — те, кто принимает исповедь других людей. В этом деле с XIV века ничего не изменилось. Таинство исповеди всё так же совершает священник.

Духовниками иногда называют и духовных наставников, руководителей, то есть тех, кто помогает более молодым или менее опытным в духовной жизни.

В великокняжеской семье XIV столетия также были свои духовники. В исповеди нуждались князья и княгини, причём регулярно.

Со времён Сергия Радонежского традиция духовничества в лоне православной церкви почти не изменилась. И если мы погрузимся вновь во времена основания и становления Троицкого монастыря неподалёку от Радонежа, то это никак не станет причиной непонимания нами — современными людьми — мотивов или причин тех или иных поступков живших тогда людей.

Своим наставником князь Дмитрий Донской считал преподобного Сергия, а духовником — Фёдора. Духовниками часто бывали почтенные старцы и всеми уважаемые иноки. В любом случае — это были незаурядные люди, высоких духовных нравственных качеств, пример подвижничества которых мог повлиять на выбор князя или княгини.

Духовникам они доверяли свои сокровенные мысли. С ними делились заботами, печалями и проблемами.

Какими полномочиями мог быть наделён духовник? И вообще, трудное ли это дело — знать чужие грехи?

О духовниках уже в XX веке хорошо сказал митрополит Сурожский Антоний, служивший последние годы жизни в Лондоне. «Духовничество, — писал он, — будет состоять в том, чтобы духовник, на какой бы степени духовности он сам ни находился, зорко следил за тем, что над человеком и в человеке совершает Святой Дух, возгревал бы Его действие, защищал против соблазнов или падений, против колебаний неверия; и в результате духовническая деятельность может представиться, с одной стороны, гораздо менее активной, а с другой стороны — гораздо более значительной, чем мы часто думаем». Иногда говорят — духовник «знает слишком много». Однако ему абсолютно запрещено раскрывать грехи того, кто ему исповедовался, а также в любой форме укорять за них кающегося. Если же духовник совершит такое, то это может грозить ему потерей духовного сана. Все грехи после окончания исповеди должны быть забыты. Иногда, символически, если кто-то пришёл с записями своих проступков, сжигается листок: отпущенные грехи — исчезают навсегда.

Автору этих строк попались на глаза в старой литературе лишь два исключения из вышеприведённых правил, когда тайна исповеди может быть нарушена. Первое: если некто на исповеди объявит о злом умысле против Государя и общественного порядка, но не отречётся от своего умысла. Иначе говоря, если за словами злоумышленника скрывается реальная опасность для людей. Второе: если кто-то тайно или умышленно производит среди народа некий соблазн (под этим может подразумеваться некий религиозный вымысел или даже ложное чудо), при этом на исповеди не согласится уничтожить последствия соблазна или публично объявить о его ложности.

Для современного юриста-адвоката подобные утверждения покажутся не конкретными. Но для человека, знакомого с практикой церковной жизни, вполне понятными.

Обычно при исповеди не делается различий по положению в обществе, знатности и пр. Духовникам не рекомендуется делать поблажки одним и с необоснованной строгостью относиться к другим. Уж точно запрещается исповедовать сразу несколько человек. Исповедь абсолютно индивидуальна. Если человек не слышит или не говорит, то он может изложить свои грехи письменно, но бумага эта должна быть сожжена на его же глазах. Духовник может вразумлять кающегося человека и даже назначить ему епитимию — некоторое наказание, вернее, послушание. Но главное, духовник обязан объяснять сущность грехов, при этом различать грехи, которые можно простить по неведению или болезни, например, и грехи смертные, без раскаяния в которых христианин может лишиться благодати. Считается, что духовный отец вопросы не задаёт, но он должен знать ответы на них. Способность исповедовать считается даром Божиим, и ей учатся всю жизнь. В некотором роде — это наука жизни. А ещё говорят: духовник — сосуд, из которого люди могут получать благодать.

О епископе Дионисии Суздальском можно говорить много. В своё время он был очень известен. Это митрополит Алексий сделал его епископом Суздальским. А он потом претендовал на пост митрополита Московского, ради чего поссорился с князем Дмитрием Донским и тайно отправился в Константинополь. После чего ему пришлось приносить клятвы верности великому князю. Тогда он подвёл преподобного Сергия Радонежского, давшего за него поручительство, что он не поедет в Царьград. Но ведь поехал же!

Однако именно он сыграл большую роль в становлении, воспитании и образовании княгини Евдокии Дмитриевны, причём ещё с её детского возраста. Возможно, он и свёл Евдокию со старцем Павлом Высоким из основанного им Печерского монастыря в Нижнем Новгороде. И старец стал учителем княжны; по крайней мере, она знала его «учительские труды».