Страница 114 из 127
— Я... я... — мямлит и запинается Стив. — Я не знал.
— Тебе никто не сказал, что она моя? — спрашивает Джесси, явно шокированный.
— Я... я предполагал... я...
— Она МОЯ! — рычит Джесси, сотрясая меня в своих объятиях.
Я всхлипываю от вспышки жгучей боли, вызванной его движением, и он напрягается, прижимаясь лицом к изгибу моей шеи.
— Прости, — шепчет он, прижимаясь ко мне челюстью. — Ты гребаный покойник, Стив.
Несколько мгновений Джесси стоит неподвижно, и я знаю, он смотрит на Стива убийственным взглядом. Я чувствую себя виноватой.
— Джесси? — грохочет Джон, нарушая громогласную тишину. — Все путем. Приоритеты, помнишь?
— Да. — Джесси снова шагает, и медленно усиливающийся прохладный воздух внезапно резко бьет в спину. Он медленно спускается по ступенькам.
— Я разблокирую дверцы, — говорит Кейт, ее каблуки стучат по ступенькам.
— Я сам, Кейт.
— Джесси, перестань быть таким упрямым придурком и прими гребаную помощь! Ты не единственный, кому она важна.
Я прижимаюсь к нему.
— Ключи в заднем кармане.
Рука Кейт скользит по моим джинсам, когда она достает ключи из кармана Джесси, и я внутренне улыбаюсь пылкости своей подруги, оправдывающей свою репутацию. Я открываю глаза и ловлю взгляд Кейт.
— Ох, Ава. — Она качает головой и нажимает на брелок, открывая машину Джесси.
Джесси поворачивается к «Поместью».
— Валите все нахрен в дом.
Он не хочет, чтобы меня кто-то видел. Слышу под ногами Джесси хруст гравия, когда он ждет со мной на руках, удостоверяясь, что все ушли, прежде чем отпустить меня от себя.
— Ава, я тебя усажу, тебе нужно повернуться боком и сесть лицом к водительскому сиденью. Сможешь это сделать? — ласково спрашивает он. Я ослабляю хватку на его шее, показывая свою готовность, и он начинает медленно опускать меня в машину. — Не откидывайся назад.
Я медленно перемещаюсь по мягкой коже, пока не упираюсь плечом в сиденье, и не оказываюсь лицом к водительской стороне. Черт возьми, как больно. Затем он накрывает меня легкой простыней и тихонько захлопывает дверцу, даже не пытаясь пристегнуть меня ремнем безопасности. Моя голова падает на сиденье, и глаза закрываются сами по себе. В мгновение ока водительская дверца захлопывается, и мне в нос проникает запах Джесси. Я открываю глаза и фокусирую взгляд, пока не натыкаюсь на несчастные, зеленые глаза. Чувствую себя жалкой. Я безнадежная, жалкая женщина-призрак, вызвавшая весь этот хаос, боль и страдания, потому что пыталась доказать свою точку зрения — точку зрения, которую, я молю Бога, доказала успешно, потому что, если пройду через все это, заставлю Джесси пройти через это, а он так ничего и не поймет, тогда все кончено. Бесповоротно. Мы не можем так поступать друг с другом. От этой мысли мое сердце сбивается с ритма.
Он протягивает руку и касается моей щеки костяшками пальцев.
— Прекрати, — приказывает он, вытирая очередную слезу, но я больше не плачу от боли. Я плачу от отчаяния.
Джесси заводит двигатель и медленно едет по подъездной дорожке, стремительный рев и сумасбродные навыки вождения, к которым я быстро привыкла, уступают место разумному урчанию движка. Он осторожно поворачивает, мягко разгоняется и тормозит, и бросает на меня взгляд через равные промежутки времени. Я топлесс, с жуткими ранами по всей спине. Если бы полиция нас остановила, потребовалось бы выдумать занимательное объяснение.
Я боюсь пошевелиться и тупо смотрю на профиль моего прекрасного, проблемного мужчины, задаваясь вопросом, стала ли я теперь тоже такой же проблемной. Мое здравомыслие, конечно, под сомнением, но я достаточно вменяема, чтобы признать это. Я была нормальной, разумной девушкой. Теперь я, определенно, больше не такая.
Тишину по дороге домой заполняет лишь гул автомобиля и «Run» Snow Patrol, звучащая фоном.
Джесси подъезжает к «Луссо» и обходит машину с моей стороны, помогая мне выйти, стараясь меня прикрыть.
— Одному Богу известно, что подумает Клайв, — бормочет он, поднимая меня обратно к своей груди. Внезапно я чувствую панику. — Ава, если ты не позволишь мне накинуть простыню тебе на спину, я ничего не смогу сделать.
Он протискивает простыню между нашими телами и делает все возможное, чтобы сдвинуть ее в сторону, прикрыв меня уголком, прежде чем войти в фойе.
— Мистер Уорд? — Клайв выглядит озадаченным. Бедняга видел, как меня несли пьяную, сопротивляющуюся, больную, усталую. Совершенно ясно, что сейчас я не нахожусь ни в одном из вышеперечисленных состояний.
— Все нормально, Клайв.
Джесси изо всех сил старается казаться невозмутимым, но я не уверена, что ему это удается. Мы входим в лифт, и окружающие зеркала отбрасывают наше отражение во все стороны. Куда бы я ни посмотрела, я вижу встревоженное лицо Джесси и свое хрупкое тело, обвитое вокруг него. Я закрываю глаза и опускаю тяжелую голову ему на плечо, ощущая движения его длинных, легких шагов, когда он несет меня от лифта, через пентхаус и в хозяйскую спальню.
— Аккуратно. — Он опускает меня на кровать на живот.
Мои руки скользят под подушку, и я погружаюсь головой в ее мягкость, делая небольшой успокаивающий вдох аромата Джесси. Чувствую, как с ног стягивают джинсы, и через несколько мгновений Джесси ложится рядом со мной, повторяя мою позу. Одной рукой он тянется, чтобы провести ладонью по моей щеке, без сомнения, чтобы получить контакт, в котором всегда нуждается. Это все, что он может сделать. В ближайшее время меня не опрокинут на спину и не прижмут к стене.
Мы лежим так целую вечность, просто глядя друг на друга. Как уютно. Слова излишни. Я позволяю ему ласкать мне лицо, и некоторое время борюсь с тяжестью в веках, пока Джесси не проводит по ним большим пальцем, и больше они не открываются.
Глава 32
Я знаю, если потянусь, буду визжать очень громко. Непреодолимая потребность растянуться разрушает мой природный инстинкт оставаться неподвижной и унять боль и жжение. Все события предыдущего дня обрушиваются на мою голову еще до того, как я открываю глаза — все безобразие, звуки ударов хлыста, вспышки боли, муки и страданий. Все это только что с эффектным грохотом настигло мое утреннее сознание, за чем последовали воспоминания о проявленной Джесси заботе.
Открыв глаза, вижу, что Джесси крепко спит в той же позе, в какой я его помню в последний раз. Его ладонь покоится на моей щеке, лицо близко ко мне, губы приоткрыты, и он дышит мне в лицо ровным, спокойным дыханием. Вид такой безмятежный: длинные ресницы отбрасывают на лицо тень, волосы — привычная, светло-русая, растрепанная с утра копна. Утренняя небритость и спокойное, красивое лицо вызывает у меня легкую улыбку. Среди всех его раздражающих поступков и сложного характера прячется глубоко запутавшийся человек, который пьет, трахается и подвергает себя порке в качестве наказания. Я — весомый фактор, способствующий приведению его в плачевное состояние, но если все так, как он говорит, и он наказал себя, потому что считает, что заслуживает этого, что все происходящее связано с его прошлым, то меня с таким же успехом можно запереть в стеклянном шкафу на всю оставшуюся жизнь.
Наблюдаю, как его веки трепещут и медленно открываются, он несколько раз моргает, прежде чем сфокусироваться на мне. По начавшим вращаться в его голове винтикам понимаю, что его пробуждающийся мозг переполнен информацией и воспоминаниями, которые возвращают его в настоящее, — где мы находимся и почему. Это занимает несколько молчаливых минут, но, в конце концов, Джесси вздыхает и придвигается ко мне ближе, пока мы не оказываемся нос к носу, он на боку, а я все еще на животе. Я не ощущаю себя достаточно близко к нему. Вытащив руки из-под подушки, несколько раз морщусь, пока не переворачиваюсь на бок, повторяя его позу. Его рука лежит на моем бедре, успокаивая, и он придвигается еще ближе, его тело прижимается ко мне спереди, наши носы снова соприкасаются.