Страница 24 из 28
В отличие от других военных героев Голуба, у Володи Дубинина, по канону, есть славная довоенная жизнь – учеба в школе, увлечение моделированием, влюбленность в одноклассницу. Из такого канонического соцреалистического зачина Лев Голуб выводит чистую трагедию. Зачин уже ее предсказывает, а Голуб нажимает на трагическое продолжение – сцены в каменоломнях. Война приходит в солнечный мир, который к ней не готов. Горожане уходят в старые известняковые шахты, их положение ухудшается, несмотря на попытки его исправить. Война превращается из воображаемого подвига в чудовищную ловушку и сводится к пережиданию осады, к терпению, к тому, что опровергает героизм и подвиг. Военные действия отходят на второй план, а на первый выходит военный быт, ежедневное переживание лишений (может, так кинематограф заменил натуралистичные пытки литературных пионеров-героев, хотя есть мнение, что образ врага, военных преступлений и боевых действий в фильмах оттепели исчез всего-навсего из-за потепления советско-германских отношений).
Война – это трудная работа, такая же повседневная, как сбор воды со сводов каменоломен, как приготовление еды и учеба, которая продолжается под землей. Скудный быт партизан, изображенный подробно, с домашними мелочами и правилами, занимает режиссера больше, чем их боевой подвиг, и сцены в каменоломнях ведут очень сиротскую тему семьи. Подземная жизнь почти семейная. Лишенный семьи Володя живет там в правдоподобной семейной иллюзии, а военные события проникают в жизнь подземных жителей только двумя мощными происшествиями: гибелью связного и казнью предателя. В сцене гибели связного, пожалуй, единственный раз появляются и враги, невидимые в остальное время. Война, в которой невидимы обе воюющие стороны, изредка атакующие друг друга, будто не вписывается в мир и остается за его пределами, но, как магнит, на него влияет. Точнее, этот мир отрицает две сущности – войну и смерть. Из этого можно понять, что мир – детский.
В какой-то момент в образе Володи Дубинина проступает классический трагедийный герой, который пытается противиться судьбе, но только неотвратимо приближает гибель. Ее, между тем, в фильме нет: она не показана, а передана опосредованно, тройным знаком конца. Смерть Володи его мать понимает по какому-то языческому или сентименталистскому отклику пространства: на кухонной плите вспыхивает большое пламя, падает со спинки стула Володина куртка, и наконец с улицы доносится эхо взрыва. Вернувшиеся в ее дом саперы не произносят ни слова: это четвертый знак смерти, подтверждение догадки. Нет ни одного вещественного доказательства гибели: Володя продолжает жить, просто вытесненный за пределы изображенного мира точно так же, как война и как смерть. Так в фильме Голуба сквозь лоснящееся соцреалистическое обличие проступает истинная душа Володи Дубинина, трагического героя-сироты, погибшего по стечению обстоятельств из-за своей «детскости», из-за того, что перестал быть солдатом и снова стал ребенком, после многих испытаний не воли, а смирения, вскоре после того, как, уйдя из иллюзорной семьи подпольщиков, он вернулся в свою настоящую семью.
Тема сиротства по каким-то душевным причинам манила Льва Голуба, но в его творчестве есть единственный фильм о настоящих, соцреалистических пионерах, не тех, что внешне пионеры, а внутренне сироты. Среди голубовских сирот они выглядят чудными чужаками – это герои фильма «Пущик едет в Прагу».
Пионеры Юрка и Михась из фильма «Пущик едет в Прагу»
Спустя почти двадцать лет после первой безуспешной экранизации забытый сюжет о полесских робинзонах возвращается. В 1965 году киностудия «Беларусьфильм» ставит фильм «Пущик едет в Прагу» совместно с чехословацкой киностудией «Баррандов». Он собирает награды на международных кинофестивалях и проживает успешную прокатную судьбу. Еще фильм славен тем, что вторым режиссером был дебютант Валерий Рубинчик, выросший в самого увлеченного стилиста в белорусском кино, вторым оператором – Юрий Цветков, зачинатель белорусского киномюзикла, а редактором – один из сильнейших белорусских кинодраматургов, постоянный соавтор Льва Голуба Кастусь Губаревич. Вместе с драматургом Юрием Яковлевым сценарий писал чешский литератор Иржи Плахетко, при этом работа строилась так: каждый из сценаристов писал свою часть сюжета, а затем их объединяли. Для Юрия Яковлева, прекрасного детского писателя и кинодраматурга (вы точно знаете его сказку о белом медвежонке Умке), это была первая работа с белорусской киностудией и вообще первый полнометражный игровой киносценарий, а потом он напишет для «Беларусьфильма» еще шесть киносюжетов о чести, упорстве и мужестве.
Слишком много раздвоений возникло в работе над этим фильмом, возможно, поэтому и сюжет расслаивается на две линии, связанные между собой случайностью. Ею и начинается история, которая раньше всех обстоятельств открывает главное: герои фильма подружились в Артеке – в мире советского детства это, помните, аналог Москвы, сердце детского содружества. Так сразу обозначаются центр, и окраина, и прочная связь, подкрепленная типично пионерским обязательством: мальчишки-белорусы Юрка и Михась обещают прислать настоящего медведя чешке Здене Фиалковой. В сюжете воскресают мотивы «Полесских робинзонов» в соцреалистической трактовке Григория Колтунова: сгоряча пообещав медвежонка, Михась теперь обязан сдержать слово. У мальчишек нет никаких притязаний: медвежонок не знак внимания понравившейся девочке и не доказательство силы. Он должен быть пойман всего лишь потому, что дано слово. Эта интрига сразу проявляет суть персонажей: они типичные пионеры, их сюжетное действие – выполнить обещание, исполнить долг, привести хаос к порядку.
После расставания друзей фильм делится на две части. В одной Юрка и Михась берутся выполнять обещание – отправляются в пущу ловить медвежонка. Благодаря тому, что они еще дети, к тому же пионеры, к тому же друзья, это жутковатое задание вполне осуществимо, опасности преодолимы. Бродячий сюжет о полесских робинзонах подсказывает перипетии: мальчишки отправляются в пущу на лодке и, потеряв ее, выбираются на необитаемый остров, потом лодку прибивает к берегу, пионеров начинают искать, а они тем временем обживаются и продолжают поиски медвежонка. Им противостоит природа, они учатся сопротивляться и выживать, впрочем, это получается легко.
Пионеры в Артеке в фильме «Пущик едет в Прагу»
Сюжетная линия пущанских робинзонов способна и в одиночку поддерживать зрительский интерес, но в таком случае вторая часть сюжета и вторая часть мира оказывается не нужна. Чтобы Здена не оставалась образом отвлеченным и служебным, ей поручено вести встречную сюжетную линию, тоже пионерскую. По просьбе Юрки и Михася она разыскивает в Праге боевого товарища Юркиного отца, партизана Яна Отважного, чеха, смельчака и героя, пропавшего накануне Победы.
Здена Фиалкова вместе с друзьями-пионерами разворачивает потрясающий по масштабу и азарту поиск Яна Отважного в Праге, сообщая Юрке телеграммами: «осталось 2359 Янов». Ее поисковые методы так милы и смешны, что становится ясно: эта сюжетная линия дана для улыбки и для заполнения временных лакун в действии пущанских робинзонов. Поиск оказывается довольно однообразным и тихим, не требует особенных действий, не искрит эксцентричностью, поэтому заодно Здена всячески подогревает интерес к другой сюжетной линии. Она шлет Юрке телеграммы-предупреждения о том, что медведи опасны и голыми руками их не возьмешь, она заставляет друзей рисовать медвежат и шлет Юрке десятки рисунков. В общем, Здена тоже хорошая язва с характером Пеппи Длинныйчулок, но ей прощается, потому что она девочка и иностранка. Ян находится по счастливой случайности, и точно так же Михась и Юрка излавливают медвежонка, удирают от его злой мамаши-медведицы и спасаются с острова. Пущик отправляется в Прагу, во исполнение обещания, а Здена к тому времени находит Яна Отважного. Финальная сцена фильма – ликование оттого, что концы сошлись с концами и все вышли победителями в этом необъявленном соревновании: такой вот воодушевляющий триумф соцреалистической картины мира.