Страница 5 из 11
В дальнейшем Сталин неоднократно предпринимал попытки остановить ухудшение отношений между СССР и ведущими странами Запада. Отвечая на вопросы иностранных корреспондентов в 1946 году (22 марта – Э. Гильмору, 17 сентября – А. Верту, 23 октября – X. Бейли), Сталин утверждал, что нагнетание напряженности в международных отношениях провоцируется «действиями некоторых политических групп», лично Черчиллем и его единомышленниками. Сталин подчеркивал, что он «уверен в возможности дружественных отношений между Советским Союзом» и странами Запада и призывал к развитию «политических, торговых и культурных связей» между ними.
Сталин использовал каждую возможность для того, чтобы напомнить о сотрудничестве стран антигитлеровской коалиции в годы войны и активизировать сложившиеся связи для развития послевоенного сотрудничества. Так, в ходе встречи с начальником имперского генерального штаба Великобритании фельдмаршалом Б.Л. Монтгомери 10 января 1947 года Сталин выражал сожаление, что советско-английский договор 1942 года, который предусматривал продолжение сотрудничества в послевоенные годы, оказался «повисшим в воздухе и фактически перестал работать». Заметив, что вооруженные силы США и Англии приступили к осуществлению программы стандартизации вооружений, Сталин сказал, что он не возражает против укрепления англо-американского союза, если только тот не направлен против СССР. На вопрос Монтгомери, не желал бы Сталин создать «военный союз между Британией и Россией», он ответил положительно. Правда, Сталин сказал, что не хочет быть понятым таким образом, что он просит Монтгомери передать правительству Великобритании такое предложение, а Монтгомери тут же заметил, что не имеет таких полномочий для передачи таких предложений. И все же, судя по мемуарам Монтгомери, Сталин сказал, что он не будет возражать, если фельдмаршал передаст кому он захочет, что «он (Сталин) приветствовал бы военный союз с Британией и считал бы его необходимым. Он повторил это заявление дважды, и мне показалось, что он очень хотел, чтобы я его правильно понял».
Во время обеда, устроенного в честь Монтгомери, Сталин постоянно напоминал фельдмаршалу, что «мы – военные люди», которые могут решать проблемы сотрудничества лучше политиков, с чем Монтгомери соглашался. Сталин положительно расценил назначение ряда военных за рубежом на ответственные гражданские должности, сославшись на пример генерала Маршалла, занявшего пост государственного секретаря США. В заключение встречи Монтгомери, который, как и Дуайт Эйзенхауэр, был награжден орденом «Победа», нарядился в подаренную им Василевским парадную форму Маршала Советского Союза и сфотографировался со Сталиным, отдавая ему честь как Генералиссимусу Советского Союза.
Как и на многих государственных деятелей, на Монтгомери Сталин произвел самое приятное впечатление. В своих мемуарах он писал: «Сталин был интересной личностью. У него острое чувство юмора. Он гостеприимный хозяин и вежлив по отношению к своим гостям. Я заметил, что он сдержан в отношении еды и питья, и у меня сложилось впечатление, что он на диете. Чувствовался его возраст… Мне показалось, что с тех пор, как я его увидел в первый раз в Потсдаме в июле 1945 г, он как-то уменьшился в размерах и похудел. Казалось и то, что он не так твердо держался на ногах. За обедом он говорил мало, но он быстро подхватывал разговор, если вы его начинали».
Суммируя свои впечатления о пребывании в СССР и встрече со Сталиным, Монтгомери писал: «В целом я пришел к выводу, что Россия не в состоянии принять участие в мировой войне против любой сильной комбинации союзных стран, и она это понимает. Россия нуждалась в долгом периоде мира, в течение которого ей надо будет восстанавливаться. Я пришел к выводу, что Россия будет внимательно следить за обстановкой и будет воздерживаться от неосторожных дипломатических шагов, стараясь не «переходить черту» где бы то ни было, чтобы не спровоцировать новую войну, с которой она не сможет справиться… Я сообщил об этом в докладе британскому правительству и начальникам штабов». Следствием визита Монтгомери стал обмен письмами между И.В. Сталиным и Э. Бевиным в январе 1947 года, в ходе которого Сталин предложил продлить англо-советский договор 1942 года, предварительно «освободив его от оговорок, которые ослабляют этот договор».
Аналогичные усилия Сталин предпринимал и для сохранения мирных отношений с США. В своих беседах с сыном покойного президента США Эллиотом Рузвельтом 21 декабря 1946 года и видным деятелем республиканской партии США Гарольдом Стассеном в апреле 1947 года Сталин подчеркивал возможность продолжения сотрудничества между СССР и США, сложившегося в годы войны. В беседе с Г. Стассеном Сталин призывал «не увлекаться критикой системы друг друга… Что касается Маркса и Энгельса, то они, конечно, не могли предвидеть то, что произойдет спустя 40 лет после их смерти. Советскую систему называют тоталитарной или диктаторской, а советские люди называют американскую систему монополистическим капитализмом. Если обе стороны начнут ругать друг друга монополистами или тоталитаристами, то сотрудничества не получится. Надо исходить из исторического факта существования двух систем, одобренных народом. Только на этой основе возможно сотрудничество. Что касается увлечения критикой против монополий и тоталитаризма, то это пропаганда, а он, И. В. Сталин, не пропагандист, а деловой человек. Мы не должны быть сектантами… Когда народ пожелает изменить систему, он это сделает. Когда он, И.В. Сталин, встречался с Рузвельтом и обсуждал военные вопросы, он и Рузвельт не ругали друг друга монополистами или тоталитаристами. Это значительно помогло тому, что он и Рузвельт установили взаимное сотрудничество и добились победы над врагом». Сталин исходил из необходимости возродить встречи Большой Тройки и заявил Э. Рузвельту о полезности проведения нескольких совещаний такого рода.
Если в беседе с Монтгомери Сталин говорил о себе как о таком же военном деятеле, каким был британский фельдмаршал, то в беседе с Гарольдом Стассеном, которая была в основном посвящена вопросам экономического развития, Сталин сказал, что «до войны он также много занимался экономическими проблемами и что военным он стал в силу необходимости». В беседах с американцами Сталин особо подчеркивал; «Расширение международной торговли во многих отношениях благоприятствовало бы развитию добрых отношений между нашими двумя странами». Одновременно он положительно отреагировал на вопрос Э. Рузвельта об отношении Сталина к системе займов и кредитов США Советскому Союзу. В беседе со Стассеном Сталин поддержал его предложение о расширении обмена «идеями, студентами, учителями, артистами, туристами» и сказал, что «это будет неизбежно, если будет установлено сотрудничество. Обмен товарами ведет к обмену людьми».
А.И. Микоян писал в мемуарах о том, что Сталин постоянно следил за ходом его переговоров с английским министром торговли Г. Вильсоном о внешнеторговом соглашении в 1947 году и поощрял все шаги, способствовавшие его заключению.
Осознание крайне тяжелого положения, в котором оказалась разоренная страна, вынуждало Сталина ставить вопрос о получении займов и кредитов у США. Как вспоминал Молотов, на первых порах советское правительство было готово принять участие и в программе помощи странам Европы, предложенной государственным секретарем США Джорджем Маршаллом 5 июня 1947 года. Однако вскоре советское правительство изменило свою позицию, выступив против участия СССР и союзных с ним стран в этой программе. Как сообщал Судоплатов, это произошло после получения информации от советского разведчика Д. Маклина, являвшегося начальником канцелярии британского посольства в Вашингтоне. Ознакомившись с секретной перепиской министра иностранных дел Э. Бевина с членами правительства США, Д. Маклин сообщил, что «цель «плана Маршалла» заключается в установлении американского экономического господства в Европе, а новая международная экономическая организация по восстановлению европейской промышленности будет находиться под контролем американского капитала». Как писал Судоплатов, «по указанию Сталина Вышинский направил находившемуся в Париже Молотову шифровку, где кратко суммировалось сообщение Маклина. Основываясь на этой информации, Сталин предложил Молотову выступить против реализации «плана Маршалла» в Восточной Европе».