Покинутые небеса

– Но…

– А потом… Я не могу гордиться и последующими поступками.

– Они заслуживали смерти, – возразила Кэти.

– Все? За грехи нескольких особей?

– Все кукушки хоть в чем-нибудь да виноваты, – вмешалась Мэйда.

– Может, и так, – согласился Джек. – Но это не дает мне права судить их и исполнять приговор.

– Ответственность за Благодать возложена на меня, – заявил Ворон. – Я должен сделать то, что требуется.

– Я так не думаю, – сказала Кэти.

Остальные с удивлением посмотрели на нее. Может, девчонки-вороны и осмеливались потихоньку подшучивать над Вороном, но никто до сих пор не пытался открыто ему противостоять. Кэти это не тревожило. Она должна была это сказать. И он должен был услышать.

– Ты говоришь об ответственности, – продолжила она. – Но как можно об этом рассуждать после того, как ты проспал – или как это у вас называется? – больше пятидесяти лет? Ты даже не знаешь, что теперь творится в мире. Может быть, он и стал хуже, но в нем есть еще люди, стремящиеся к добру. Есть еще надежда. Возможно, если бы ты был более подвижным, сегодня ничего бы и не произошло.

– Но что случилось, то случилось.

– И все же это не дает тебе права решать судьбу нашего мира.

– Ты забыла, что именно я вызвал этот мир из тьмы.

– При помощи остальных.

Ворон взглянул на Джека и девчонок-ворон.

– При помощи остальных, – согласился он. – Но я нес груз ответственности за магический горшок с самого первого дня.

– Как мне кажется, ты не слишком хорошо выполнял свою работу.

Ворон нахмурился, темные глаза его метали молнии. Он повернулся к Благодати.

– Ты же сама понимаешь, – сказал он, – у Нее имеется собственное мнение.

Кэти вздохнула.

– Мы не о том говорим, – сказала она. – Дело вовсе не в контроле над тем, что не поддается контролированию. Горшок только оболочка, которая удерживает Ее в этом мире. От тебя всего лишь требовалось его охранять.

– А ты пришла, чтобы его разбить!

– Или отправить обратно, – вставила Кэти. – Но это было до того, как Она дала понять, что горшок – это всего лишь сосуд для Нее. Теперь я это знаю.

– И все же именно я должен был догадаться…

Кэти не дала ему договорить:

– Ты должен был знать. Ты достаточно долго хранил горшок. Но ни разу не попытался поговорить с Ней.

– Это не так уж и просто.

– Ты не понимаешь? Все эти годы ты крепко держался за горшок, старался не выпустить его из-под своего контроля, а потом, когда понял, что не справляешься, просто самоустранился.

– Никто не хотел взвалить на себя мою ношу.

– Неправда, – заявила Кэти. – Ты сам вызвался нести за него ответственность. Если бы ты не настаивал так упорно, кто-то другой взял бы на себя ответственность и тогда бы понял, что значит стать Ее стражем. Талисман всегда был мифическим «горшком Ворона» и ничем другим, никто не считал его сосудом Благодати. Вместо того чтобы держаться за символ власти, ты должен был рассказывать о нем и заботиться. Относиться к нему как к воплощению чуда, а не страшилке, которую лучше спрятать подальше.

Долгое время Ворон нерешительно молчал, потом тихо произнес:

– В твоих словах есть здравый смысл.

– Только теперь уже слишком поздно.

Они оба погрузились в печальные раздумья и забыли о споре.

Неожиданно Керри дернула Кэти за рукав:

– С Ней что-то происходит…

Кэти обернулась, и теплое сияние опять омыло ее лицо.

– Я ничего… – начала она, но тут же замолкла.

– Что такое? – спросил Ворон.

Все – и вороны, и близнецы – уставились на сияние, и на этот раз они смогли без всяких слов понять послание света. Они ощутили притяжение Зачарованных Земель; мир втягивался в дверь, так неосторожно открытую кукушками.

– Она не должна идти, – негромко сказала Мэйда.

– Теперь не должна, – кивая, добавила Зия.

– Но дверь все же надо закрыть.

Кэти шагнула вперед, но Джек оказался быстрее. Он ступил в свет, и сияние приняло его. Джек раскинул руки и превратился…

В темного ангела.

Иссиня-черные перья галки блеснули на прощание. Темное пятно в самом центре сияния уменьшилось до размера булавочной головки.

Свет мигнул. На мгновение все вокруг скрылось в непроницаемой тьме, потом свет снова появился. Но он лишился своей силы и стал не таким ярким. Свет вернулся к прежнему состоянию, таким он был до того, как кукушки вызвали Благодать силой своей ненависти.

При этом сумрачном освещении все увидели, что дверь закрылась, мир был спасен.

Но Джек исчез. Исчез навсегда.

Кэти повернулась к сестре и зарыдала, уткнувшись в ее плечо.

18

Как только Хэнк поднес третий осколок хрустального сосуда к тем двум, что сложила Лили, недостающая часть вырвалась из его рук и чудесным образом воссоединилась с остальными. Хэнку хватило времени, чтобы убедиться, что сосуд стал совершенно целым, без всяких следов соединения осколков. Хватило времени и на то, чтобы обменяться недоуменными взглядами с Лили, а затем невыносимо яркий белый свет вырвался из сосуда и ослепил его.

– О черт, – услышал Хэнк свой голос.

Казалось, он звучит откуда-то издалека, оттуда, где самого Хэнка никогда не было.

Началось сильное головокружение, перед глазами все поплыло. За пределами собственного тела Хэнк ощущал только теплую гладкую поверхность хрусталя и слепящий белый свет, бьющий из него. Все остальные ощущения исчезли.

Хэнк попытался отдернуть руки, но это ему не удалось.

Он хотел закрыть глаза, но не смог сделать даже этого.

А потом в ослепительном сиянии появилось темное пятно. Дыра.

Вернулся и вой ветра, который возник вместе с темнотой. До этого момента Хэнк даже не замечал, что завывание в какой-то момент стихло.

Теперь он понял, откуда появился этот звук. Все дело в дыре. С таким шумом дыра всасывала в себя мир. Куда она вела, Хэнк не знал. Дыра существовала где-то внутри сосуда, и это все, что ему было известно.

Нет, не все. Еще он знал, что дыра была ненасытной. Это ощущение нельзя было сравнить с обычным аппетитом. Скорее присутствовал первобытный голод, сравнимый только с голодом бескрайней бездны, способной поглотить свет звезд. Такую жажду невозможно утолить, сколько бы ни было звезд, бездна всегда будет требовать еще и еще.

И все это произошло по их вине. Его и Лили. Они вмешались в проблему, сущности которой даже и не надеялись понять. Надо было оставить все как есть, осторожно выбраться из гостиничного номера и бросить хрустальные осколки в том виде, в каком нашли.

Но ведь дыра существовала и раньше? Хэнк слышал, как свет всасывается в отверстие с тех самых пор, как мир окутала тьма, еще на автомобильной свалке. Дыра поглощала свет, и он исчезал неизвестно где, как вода, просачивающаяся через открытое отверстие. И вместе со светом это отверстие постепенно засасывало его самого.

И его, и Лили, и, возможно, весь мир.

Но вот к дыре двинулась какая-то темная фигура. Человек был обращен к нему спиной, но Хэнк узнал его по черной широкополой шляпе, по хлопающим на ветру полам плаща и легкой походке.

Джек.

Притяжение дыры достигло невероятной силы, но это, как казалось, ничуть не тревожит Джека. Он уверенно шагал вперед, словно отправился от своего старого автобуса проведать обитателей автомобильной свалки, а заодно рассказать им на ночь очередную историю.

Увидеть Джека само по себе было очень странно, но что еще более непонятно, теперь Хэнк видел все так, словно смотрел на происходящее через плечо приятеля. Свет его нисколько не слепил. Дыра показалась ему дверью, а за ней Хэнк разглядел окруженную деревьями луговину, уютно разместившуюся в долине между двумя горами, на краю которой, среди высоких трав и цветов, возвышалась древняя скала, тонкие прожилки слюды поблескивали на солнце, заливающем своими лучами и скалу, и луг, и деревья.

Вот Джек нерешительно замедлил шаг.