Покинутые небеса

Это было довольно трудно объяснить. Когда Кэти удавалось утихомирить сумятицу собственных мыслей и дать теплому, янтарно-золотому сиянию проникнуть в себя, она просто понимала, что хотела сказать им Благодать.

– Я никогда об этом не слышал, – проворчал Ворон.

– Но это еще не значит, что я лгу, – бросила Кэти.

– Я этого не говорил…

Кэти свободной рукой сделала жест в сторону сияющей фигуры женщины.

– Скажи это Ей, а не мне. Я пришла сюда не для того, чтобы спорить.

Довольно долго никто не решался заговорить.

– Эта дверь, – наконец произнес Джек, – куда она ведет?

Кэти на мгновение задумалась.

– В то место, которое вы называете Зачарованными Землями.

– Но без Нее… Если Она исчезнет из этого мира… – Джек даже не решался закончить фразу.

Ворон повернулся к девчонкам-воронам:

– Разве я так уж ошибся? Без Ее света мир постепенно скатится в пропасть.

«Он похож на меня, – подумала Кэти. – Ему нет места в этом мире. Вся разница между нами в том, что он, уходя, хочет все забрать с собой».

– Она понимает это по-другому, – сказала Кэти вслух. – Мир будет другим, вот и все. Но не погибнет. Мы должны создать собственную благодать.

Ворон коротко, невесело рассмеялся:

– И что это будет за мир, если благодать будет зависеть от доброго расположения его обитателей? С каждым годом в нашем обществе все больше ненависти, все больше непримиримости. Доброта уходит в область преданий.

Кэти задумчиво посмотрела на него, пытаясь понять причину почтительного уважения к Ворону со стороны зверолюдей. Конечно, он очень велик, обладает внушающим страх голосом, но в нем нет ни капли сострадания. Может быть, он слишком долго спал. Может, забыл, каково это – жить и заботиться о других людях?

– Все будет совсем не так, – сказала она.

Девчонки-вороны согласно закивали.

– Мы счастливы, – сказала Мэйда. – И мы всегда очень-очень добры.

– Это правда, – добавила Зия. – Мы несем с собой благодать, куда бы ни шли.

– По крайней мере, мы стараемся это делать.

– И это имеет смысл, не так ли?

– Конечно, – сказал Джек.

– Кого из нас Благодать выбрала своим спутником? – спросил Ворон.

– Это не имеет значения, – ответила Кэти. – Потому что пойду я.

– Ты не можешь! – крикнула Керри.

Кэти освободила ладонь из ее пальцев, положила руки на плечи сестры и заглянула в ее глаза.

– Но ведь я тебе все рассказала, – объяснила она. – Я сама так решила.

– А мы здесь тогда зачем? – спросил Ворон. – Ради того, чтобы пожелать тебе счастливого пути?

Может, его так долго никто не решался разбудить, что всем лучше, когда Ворон спит? Тогда, по крайней мере, не приходится его слушать.

– Нет, – сказала Кэти, поворачиваясь лицом к Ворону. – Кукушки использовали горшок, чтобы убить вас, но Благодать не отнимает жизнь, а дает ее, помнишь это?

– Она принесла смерть в этот мир, – проворчал Ворон.

Кэти взглянула на женщину, утихомирила свои мысли и попыталась отыскать ответ в золотом сиянии.

– Нет, – возразила она спустя мгновение. – В тот раз Коди воспользовался силами горшка, и смерть привлекло яркое сияние. Он разбудил ее ото сна.

– Но ведь должен же быть какой-то другой путь, – сказала Керри.

Кэти покачала головой:

– Может быть, кто-то еще захочет уйти со мной, но я определенно должна пойти. Если пропадет любой из вас, мир понесет тяжелую утрату, но мало кто станет скучать по мне. Поверьте, я не пытаюсь приписать себе лишнюю значительность.

– Кэти, не говори так, – попросила Керри. – Это неправда.

– Послушай свою сестру, – вмешался Джек. – На твоей душе немало грехов, но, в отличие от меня, ты не виновна ни в одном из них.

15

Миновав входные двери, Хэнк и Лили, а вместе с ними и Босефус пересекли выложенный мраморными плитами холл. Золотистое сияние здесь было гораздо ярче, чем где бы то ни было снаружи, но главный менеджер отеля, мальчишки посыльные, клерки за стойкой и все остальные люди были так же неподвижны, как и остальные жители города, в чьих жилах не было ни капли древней крови.

– Как мы определим, в каком номере она находится? – спросила Лили.

– В нормальных условиях я бы попытался подкупить клерка, – сказал Хэнк, – но раз уж он не может мне воспрепятствовать…

Он обошел стойку, отложил на время взятый у Маргарет карабин и быстро перелистал регистрационные карточки, пока не наткнулся на фамилию Куто. Как выяснилось, кукушки занимали два смежных номера – один для Доминики, другой для ее сыновей.

– Вот туда и отправимся, – предложил Хэнк. – Они расположились на тридцатом этаже. Ты согласна довериться лифту?

– Ну работала же моя машина, – ответила Лили.

Лифтовые кабины находились в дальнем конце фойе. Хэнк и Лили стали пробираться между неподвижно замершими людьми; глубокую тишину нарушали только звуки их шагов да стук собачьих когтей по каменному полу. Хэнк нажал кнопку вызова, и через несколько мгновений двери лифта распахнулись. В кабине стояло несколько человек.

– Мне как-то не по себе, – сказала Лили, вглядываясь в их безжизненные лица.

– Понимаю, – кивнул Хэнк. – Но придется смириться или подниматься пешком на тридцатый этаж.

Босефус помог им принять решение. Он проскочил мимо них в кабину лифта и уселся, нетерпеливо подгоняя взглядом своих спутников.

– Отлично, Бо, – одобрил его Хэнк.

Он и Лили присоединились к замершим пассажирам, Хэнк нажал кнопку тридцатого этажа, и двери лифта медленно закрылись. Лили не могла сдержать дрожь.

На этаже, где остановилась Доминика, свет заметно отличался своим оттенком. Здесь в золотисто-янтарном сиянии прослеживался красный оттенок, который становился все отчетливее по мере их продвижения по коридору. Из груди Босефуса донеслось глухое ворчание.

Лили жалела, что не может быть такой же храброй, как Хэнк или Босефус, но это было свыше ее сил. Им ведь не приходилось смотреть в холодные глаза Доминики и сознавать, что они остались живы только благодаря снисходительности этой женщины. Доминика совершенно недвусмысленно дала понять Лили, что произойдет, если она станет вмешиваться в чужие дела. К тому же каждое мгновение из-за двери мог появиться кто-то из Куто или других кланов кукушек с оружием в руке. На этот раз девчонок-ворон с их чудодейственными средствами могло не оказаться поблизости.

Смерть была бы неминуемой.

Но Лили не могла отступить. Желание хотя бы попытаться вернуть магический горшок стало сродни обетам средневековых рыцарей из баллад, прочитанных когда-то ею и Донной вместо подготовки к школьным урокам. Стремление исправить ошибку сделало ее одержимой. Оно, без сомнения, вело к гибели, но это была единственная дорога, лежавшая перед Лили, и девушка не собиралась с нее сворачивать.

Можно было проигнорировать свой долг, но как потом она смогла бы жить дальше?

Идущий впереди Хэнк остановился перед дверью номера, в котором была зарегистрирована Доминика. Из-под нее по ковровой дорожке струился свет, и в нем почти не было золотистого сияния – только темно-красный цвет крови. В воздухе отчетливо ощущался неприятный металлический привкус.

Хэнк приложил ухо к двери и прислушался. За его спиной напряженно замер Босефус, шерсть на загривке встала дыбом, уши настороженно подрагивали. Пес стоял молча, устремив взгляд на закрытую дверь. У Лили так сильно задрожали колени, что она была вынуждена прислониться к стене, боясь упасть в самый неподходящий момент.

– Я совершенно ничего не слышу, – тихо произнес Хэнк и выпрямился. – Похоже, там никого нет.

Лили нервно сглотнула.

– Но меня не покидает неприятное предчувствие, – добавил он.

– Меня тоже, – кивнула Лили.

Хэнк тронул ручку, дверь оказалась незапертой.

– Держись за мной, – сказал он.

Лили снова кивнула.

Как только дверь приоткрылась, пес первым проскользнул внутрь. Темно-красные лучи хлынули из номера. Хэнк поднял карабин, шагнул вслед за Босефусом, но тут же резко остановился и схватился рукой за косяк. Его лицо выражало крайнее изумление.