Страница 15 из 19
Но Россия, даже в этих невероятных условиях смогла создать свою цивилизацию, но достигнуто это было дорогой ценой – ценой крайнего напряжения сил и тотальной мобилизации всего общества. «Великих результатов нельзя достичь, – признавал этот факт А. Кюстин в 1839 г., – не пойдя на жертвы; единоначалие, могущество, власть, военная мощь – здесь все это покупается ценою свободы»[252]. «Повсюду царил унылый порядок казармы или военного лагеря; обстановка напоминала армейскую…, – продолжал Кюстин, – В России все подчинено военной дисциплине… Российская империя – это лагерная дисциплина вместо государственного устройства, это осадное положение, возведенное в ранг нормального состояния общества». «Русский человек думает и живет как солдат…»[253].
Климат и география предопределяют естественные условия существования и развития любой цивилизации. Описанию этих условий и невероятной цены, заплаченной за появление Русской цивилизации, посвящена книга Автора: Галин В. «Капитал Российской империи. Политэкономия русской цивилизации»[254].
Значение Капитала наглядно демонстрировал пример ускоренной индустриализации Соединенных Штатов, которые, как отмечал видный экономист 1930–1950 гг. Л. Мендельсон, «обогнали Англию по размерам реального накопления задолго до того, как они догнали ее по размерам промышленного производства. Этот факт иллюстрирует важный закон экономического соревнования…, который заключается в следующем: отставшая страна (если производственный аппарат используется везде в одинаковой степени) может догнать страну, ушедшую вперед по размерам производства, лишь предварительно обогнав ее по размерам реального накопления, по масштабам вложений в основной капитал»[255].
«Для того чтобы на почве богатой природы и дешевого труда могла вырасти широкая и могучая промышленность, необходимы деятельные Капиталы, которые предприняли бы трудную устроительную работу, – подтверждал С. Витте, – К несчастью, именно Капиталами, скопленными сбережениями, и не богато наше отечество»[256]. Все говорит о «бедности России капиталами, – вновь и вновь повторял С. Витте, – Недостаток капиталов в России свидетельствуется совершенно отчетливо всеми данными»[257].
Объективно предопределенная условиями существования бедность России Капиталами налагала особо бережное и ответственное к ним отношение со стороны правящего сословия. Однако на деле ситуация обстояла прямо противоположным образом: даже эти нищенские Капиталы, выбиваемые с русских крестьян, в значительной мере просто проедались высшими сословиями и имущими классами империи.
О величине этих капиталов, свидетельствуют например, оценки известного просветителя начала века Н. Рубакина, согласно которым всего, с учетом продажи земли, закладных и аренд, к 1905 г. «в руки первенствующего сословия после 1861 г. перешло не менее 10 млрд. рублей, не считая того, что получили, закладывая свои имения, другие частные землевладельцы»[258]. На эти капиталы можно было не только построить все железные дороги России без привлечения иностранных займов, но еще и удвоить, утроить ее промышленный потенциал[259].
Но эти «деньги, – как отмечал известный смоленский помещик А. Энгельгардт, – прошли для хозяйства бесследно»[260]. «Судя по всему, эти деньги были выброшены на ветер», – подтверждал в 1905 г. видный немецкий политэкономист М. Вебер[261]. «Выкупные ссуды проедены или прожиты так, что почти, можно сказать, спущены в ватерклозет», – подтверждал М. Салтыков-Щедрин[262]. Выкупные миллиарды «весело прожиты», – подтверждал в 1913 г. видный правый публицист М. Меньшиков: «еще до реформы сложился тон дворянской жизни, заставлявший их не наживать, а проживать, и это проживание шло неудержимо»[263].
«Русские дворяне, как правило, очень расточительны и живут в большой роскоши…, – подтверждал Н. Тургенев, – Мало кто знает, какое зло приносит сие легкомыслие, поощряющее роскошь и расточительство вместо разумной экономии…»[264]. «Наши бывшие помещики гуляют за границей, по всем городам и водам Европы, набивая цены в ресторанах, таская за собой, как богачи, гувернанток и бонн при своих детях…, – описывал свои наблюдения Ф. Достоевский, – А Европа смотрит на все это и дивится: «Вот ведь сколько там богатых людей и главное, столь образованных, столь жаждущих европейского просвещения. Это ведь только из-за деспотизма им до сих пор не выдавали заграничных паспортов, и вдруг столько у них оказалось землевладетелей и капиталистов и удалившихся от дел рантьеров, – да больше, чем даже во Франции, где столько рантьеров!» И расскажите Европе, растолкуйте ей, что это чисто русское явление, что никакого тут нет рантьерства, а напротив пожирание основных фондов, сжигание свечки с обоих концов, то Европа, конечно, не поверит этому, невозможному у ней, явлению, да и не поймет его вовсе»[265].
«Составление капитала, т. е. сбережение, основано на одной из сильнейших пружин человеческой природы – желании улучшить собственное свое положение, обеспечить старость и будущность семейства. Для этой цели большая часть людей готова работать всю жизнь, а цель эта была бы недостижима в обществе, ежегодно проживающим более, чем оно производит, – предупреждал в 1866 г. министр финансов М. Рейтерн Александра II, – Такое общество, задолго еще до действительного поглощения всего народного капитала, должно сделаться жертвой социальной революции, ибо оно имело бы против себя не только так называемые революционные элементы…, но и элементы самые консервативные, т. е. людей, желающих трудом своим обеспечить будущность свою и семейства своего»[266].
Казалось бы, пришедшее на смену полуфеодальным дворянам-помещикам новое предприимчивое, купеческое сословие должно было изменить свое отношение к накоплению капитала. Однако, как отмечал М. Салтыков-Щедрин, этого не произошло, и в подтверждение приводил сравнение отношения к делу российского и немецкого хозяина: «Пусть читатель не думает…, что я считаю прусские порядки совершенными и прусского человека счастливейшим из смертных. Я очень хорошо понимаю, что среди этих отлично возделанных полей речь идет совсем не о распределении богатств, а исключительно о накоплении их…». Что же касается России, то «я убежден, что если бы Колупаеву даже во сне приснилось распределение, то он скорее сам на себя донес бы исправнику, нежели допустил бы подобную пропаганду на практике. Стало быть, никакого «распределения богатств» у нас нет, да, сверх того, нет и накопления богатств. А есть простое и наглое расхищение»[267]. «Нечего нам у немцев заимствоваться, – саркастически замечал Салтыков-Щедрин, – покуда-де они над «накоплением» корпят, мы, того гляди, и политическую-то экономию совсем упраздним. Так и упразднили…»[268].
252
Кюстин А…, т. 1., с. 185.
253
Кюстин А…, т. 1., с. 132, 251.
254
Этой теме посвящена отдельная книга Автора: Галин В. Капитал Российской империи. Политэкономия русской цивилизации. – М.: Алгоритм, Алисторус. 2018, 2020.
255
Мендельсон Л.А…, т.2, с. 302.
256
Доклад С.Ю. Витте Николаю II о необходимости согласованной политики в области промышленности. («О положении нашей промышленности»). Февраль 1900 г. // Судьбы России…, с. 365.
257
Витте С.Ю. Конспект лекций…, с. 170.
258
Рубакин Н.А… § 23.
259
См. подробнее: Галин В. Капитал российской империи. Политэкономия русской цивилизации. – М.: Алгоритм, Алисторус. 2018, 2020.
260
Энгельгардт А.Н…, с. 337.
261
Вебер М…, с. 628)
262
Салтыков-Щедрин «За рубежом».
263
Меньшиков М. О. ПУШКИН И КРЕПОСТНОЕ ПРАВО. Письма к ближним. СПб., 1913, 1916.
264
Тургенев Н…, с. 189.
265
Достоевский Ф.М…, т. 3, с. 175, 176.
266
Секретная записка М.Х. Рейтерна Александру II «О мерах по улучшению финансового и экономического положения государства». 16 сентября 1866 г. // Судьбы России…, с. 148.
267
Салтыков-Щедрин М. Е. За рубежом… с. 45–46.
268
Салтыков-Щедрин М. Е. За рубежом… с. 47.