Страница 14 из 19
Наглядное представление о бедности России капиталами дает ее сравнение с Англией: с 1865 по 1914 г. последняя инвестировала за рубеж ~ 4 млрд ф. ст.[231], по курсу начала ХХ в. это ~ 38 млрд рублей, что было почти в 4 раза больше всех иностранных кредитов и инвестиций, накопленных в России за период догоняющей индустриализации с 1861 по 1913 гг.[232] Одни только проценты и дивиденды с зарубежных инвестиций дали британцам всего за 2 года (1905–1906 гг.) сумму в 258 млн. ф. ст., что практически равнялось сумме всех выкупных платежей полученных высшими сословиями России за 45 лет – с момента отмены крепостного права[233]. При этом у британцев зарубежные инвестиции продолжали приносить прибыль, а выкупные платежи были покрытием «тела долга», т. е. являлись финальными.
Русские, в отличие от западных народов, не столько накапливали капитал, сколько непрерывно боролись за свое выживание. «Одна из самых поразительных особенностей нашей своеобразной цивилизации заключается, – указывал на этот факт П. Чаадаев в 1830-х гг., – в пренебрежении удобствами и радостями жизни. Мы лишь с грехом пополам боремся с ненастьями разных времен года, и это при климате, о котором можно не в шутку спросить себя, был ли он предназначен для жизни разумных существ»[234].
«Климат, – подтверждал в 1890-х гг. немецкий историк Г. фон Трайчке, – очень сильно влияет как на экономическую жизнь, так и на жизнь интеллекта. Наша (европейская) современная обрабатывающая промышленность возможна только в умеренном климате»[235]. Для того, чтобы не превратиться в колонию для своих более развитых западных соседей, или не сгинуть совсем, как американские индейцы, русским, для построения своей цивилизации, пришлось прибегнуть к крайней, жесткой мобилизации всех своих сил и ресурсов. Крайней суровости климата была противопоставлена непреклонность человеческой воли.
«Климат здесь угнетает животных, как деспотизм угнетает человека, – отмечал в 1839 г. А. де Кюстин, – Природа и общество словно бы объединили свои усилия, чтобы сделать жизнь как можно более трудной. Когда задумываешься о том, каковы исходные данные, послужившие для образования такого общества, то удивляешься только одному: каким образом народ, так жестоко обделенный природой, сумел так далеко уйти по пути цивилизации»[236].
Но даже крайне суровый климат был не единственной преградой, стоящей на пути развития Русской цивилизации, была и еще одна не менее беспощадная: «Американская свобода, как и американское богатство, – говорил о ней И. Солоневич, – определяются американской географией – наша свобода и наше богатство ограничены русской географией», бедность России не имеет никакого отношения к политическому строю, «она обусловлена тем фактором, для которого евразийцы нашли очень яркое определение: географическая ОБЕЗДОЛЕННОСТЬ России»[237].
Используя классификацию Ф. Броделя, Россию можно отнести к тем периферийным зонам, в которых, по словам этого известного французского историка, «жизнь людей напоминает Чистилище или даже Ад. Достаточным условием для этого является просто их географическое положение»[238]. Географическая обездоленность России заключалась, прежде всего в том, отмечал в середине XVII в. один из наиболее известных просветителей того времени Ю. Крижанич, что при всей своей неизмеримой широте и длине, Россия «со всех сторон заперта для торговли»[239]. «Ни одна великая нация, – подтверждал К. Маркс, – никогда не жила и не могла прожить в таком отдалении от моря, в каком вначале находилась империя Петра Великого»[240].
Значение морской торговли подчеркивает хотя бы тот факт, что в 1913 г. через морские границы проходило 78 % всего российского экспорта и 61 % импорта (в тоннах). В связи с падением мировых цен в 1930-х гг. эти показатели выросли до ~95 % и ~80 % соответственно[241].
Но даже возвращение России к Балтийскому и Черному морям не решало проблемы: эффективная длинна ее береговой линии оставалась крайне ограничена. «Естественные условия (России) настолько безнадежно неблагоприятны, – замечал в этой связи американский геополитик А. Мэхэн в 1900 г., – что трудно понять, какое возможное политическое расширение может серьезно изменить их»[242]. «Россия, – констатировал А. Мэхэн, – находится в невыгодном положении для накопления богатства; что является еще одним способом сказать, что она испытывает недостаток средств для повышения благосостояния своего народа, богатство которого является одновременно инструментом и экспонентом этого благосостояния»[243].
Географическая обездоленность России в неменьшей степени выражалась и в том, что она не имела естественных преград, в виде гор или морей, ограждавших ее от воинственных соседей. И именно по этой причине, указывал И. Солоневич, русский народ никогда не будет иметь такие свободы и богатства, какие имеют Англия и США, потому что безопасность последних гарантирована проливами и океанами[244]. «Хвала Богу за Атлантический океан! Это географический фундамент наших свобод» – восклицал во время Первой мировой, подтверждая этот факт, друг президента и американский посол в Лондоне У. Пэйдж[245]. Мировая «война подчеркнула естественно-географические преимущества Америки, – подтверждает А. Гринспен, – державы размером с континент, удаленной от Европы, очага военного конфликта»[246].
Русская цивилизация завоевывала свое право на существования в непрерывных войнах, защищаясь от постоянных кочевых и агрессивных народов с Востока и Юга. «Кочевые народы, населяющие их, постоянно принуждают государство к войне, – отмечал этот факт Г. фон Трайчке, – ибо как только одно племя подавляется, другое начинает возмущаться. Таким образом, Россия постоянно воюет в своих азиатских владениях»[247]. Одновременно России приходилось обороняться против постоянного натиска Западной цивилизации, что требовало огромных затрат. Даже в относительно мирное время 1872–1873 гг., министр финансов России М. Рейтерн указывал: «Безошибочно можно сказать, что ни в одном из европейских государств в мирное время финансы не отягощались такой степенью военными расходами, как у нас…»[248].
«Русские считают себя жертвой непрекращающейся агрессии Запада, – замечал в этой связи А. Тойнби, – и, пожалуй в длительной исторической перспективе для такого взгляда есть больше оснований, чем нам бы хотелось… Хроники вековой борьбы… действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада – агрессорами значительно чаще, чем наоборот»[249].
«Мирная политика соответствует русскому характеру, – подтверждал в 1915 г. британский историк Ч. Саролеа, – Самый типичный русский писатель – это и самый бескомпромиссный апостол мира. В русском темпераменте нет ничего агрессивного. Его сила заключается в терпении и стоической выдержке, в пассивном сопротивлении. Даже военная история России иллюстрирует этот характер. Французы и немцы сильны в наступлении, русские в основном сильны в обороне»[250].
«Я вообще не знаю, чтобы Россия когда-либо затевала наступательную войну против кого-нибудь из своих европейских соседей…, – подтверждал Д. Ллойд Джордж в 1915 г., – Она хотела мира, нуждалась в мире и жила бы в мире, если бы ее оставили в покое. Она переживала начало значительного промышленного подъема, и ей нужен был мир, чтобы промышленность достигла полного расцвета… Что бы ни говорили о ее внутреннем управлении, Россия была миролюбивой нацией. Люди, стоявшие во главе управления ею, были проникнуты миролюбием»[251].
231
Paish George. The export of capital and the cost of living. – Transaction o he Manchester Statistical Society, 1913–14. 1914; см. так же: Irving Stone. The Global Export of Capital from Great Britain, 1865 – 1914. A Statistical Survey. 1999, р. 41–42; см. так же: Maddison A. Monitoring the World Economy 1820 – 1992, Development Centre Studies, OECD, Paris. 1995., p. 63. https://www.stat.berkeley.edu/~aldous/157/Papers/world_economy.pdf,р.101.
232
Довоенный внешний долг России, при учете взаимных претензий, определялся в 4,2 млрд золотых рублей (не считая германского, ок. 1,1 млрд), плюс 970 млн. железнодорожных займов, 340 млн. займов городов и 180 млн. займов земельных банков. Итого около 5,7 млрд. Кроме того, упоминались 3 млрд иностранных капиталовложений в акционерные и неакционерные предприятия. Любимов Н. Н. Баланс взаимных требований СССР и держав Согласия. – М., 1924; Вестник финансов, 1928, N 5, с. 81 (Сидоров А. Л…, с. 85, 92)
233
Рассчитано на основании данных: Albert H. Imlah. British Balance of Payments and Export of Capital, 1816–1913. The Economic History Review. New Series, Vol. 5, No. 2 (1952), pp. 208–239 https://www.jstor.org/stable/2591057?seq=1#page_scan_tab_contents
234
Чаадаев П. Я. Философские письма (Чаадаев.…, с. 51–52)
235
Heinrich von Treitschke…, v I, p. 210.
236
Кюстин А…, Т. II, с. 33.
237
Солоневич И.Л. Народная монархия. Сан-Франциско, 1978.
238
Бродель Ф…, с. 87.
239
Крижанич Ю. Политика. (Цит.: Соловьев С.М…, Россия перед эпохою преобразования, с. 376).
240
Цит. по: Гладкий Ю.Н., Доброскок В.А., Семенов С.П. Социально-экономическая география России. – М.: Гардарики. 2001. – 752 с., с. 39.
241
См. подробнее: Внешняя торговля СССР за 1918–1940 гг. Статистический обзор. М., 1960., с. 16.
242
Mahan А.Т…, p. 42.
243
Mahan А.Т…, p. 43–44.
244
Солоневич И.Л. Народная монархия. Сан-Франциско, 1978.
245
Page W…, v. I, p. 170. (To the President American Embassy, London. May 11, 1914)
246
Гринспен А., Вулдридж А…, с. 309.
247
Heinrich von Treitschke…, v I, p. 221.
248
Цит. по: Наука и жизнь № 3. 2015, с. 32.
249
Тойнби А.Дж…, с. 371–372.
250
Sarolea С… p. 82.
251
Ллойд Джордж Д. Священная война (Речь 28.02.1915 в Бангоре) (Ллойд Джордж Д…, с. 87–88)