Страница 6 из 7
У Анатолия Михайловича я занимался два года. Именно он поставил мне одноручный удар слева, технику которого потом называли нестандартной. Уже не помню, в какой именно момент я стал придерживать ракетку левой рукой чуть дольше, чем положено. Видимо, мне просто так было удобнее. Все получилось автоматически, и особого внимания на этом я никогда не акцентировал.
В тот период я начал участвовать в различных детских турнирах, в том числе и выезжать в другие города. Одним из первых моих спортивных путешествий была поездка в Саратов в 1990 году, где в финале я уступил своему приятелю по группе Андрею Носову. А еще тому турниру сопутствовала особая обстановка.
Дело в том, что в то время в Саратовском военно-химическом училище учился Саша – наш с Андреем сводный брат по папиной линии, с которым у меня 12-летняя разница в возрасте. Его приезд к нам домой всегда воспринимался как праздник, а тут, выходит, я сам оказался у него практически в гостях. Будучи внимательным братом, Саша не упустил возможности заняться моим воспитанием. В саратовском трамвае мне было категорически запрещено садиться, даже в том случае, если рядом никто не стоял. Кроме того, Саша, приученный к армейскому порядку, следил за тем, чтобы и вокруг меня было минимум бардака. Вот только я не очень-то стремился брать с него пример. За день до моего отъезда Саша приготовил мне чистые вещи в дорогу, но я вспомнил о них лишь в тот момент, когда поезд уже приближался к Москве.
Запомнился и выезд с папой в Волгодонск на относительно слабый турнир, где за победу я получил чайный сервиз на двенадцать персон. Домой мы возвращались на пассажирском поезде, который останавливался на каждой станции, в одном купе с двумя военнослужащими из Абхазии. Папу они угостили ливерной колбасой, а мне подарили сигнальную ракету с красным колпачком. Я, разумеется, залез на верхнюю полку и начал его откручивать, но старшие вовремя остановили. Иначе, наверное, спалил бы целый вагон.
СЕЙЧАС Я ПОНИМАЮ, ЧТО ШИРЯЕВКА ТЕХ ЛЕТ БЫЛА УНИКАЛЬНЫМ МЕСТОМ. МНЕ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ ВСТРЕТИТЬСЯ ТАМ С ПОТРЯСАЮЩИМИ ЛЮДЬМИ, ПРИЧАСТНЫМИ КО МНОГИМ СЛАВНЫМ СТРАНИЦАМ РОССИЙСКОГО ТЕННИСА.
Трудно сказать, как сложилась бы моя судьба, если бы Анатолий Михайлович не ушел из тенниса, переключившись на другое занятие, а нашу группу в полном составе не перевели к Наталье Николаевне Бадер.
Сначала никаких особых изменений мы не почувствовали. Нам по-прежнему все нравилось. Шли по расписанию тренировки, продолжались выезды с небольшими приключениями. Однажды в Минске мы единственный раз оказались на турнире всей семьей. Папа с мамой 10 февраля отпраздновали годовщину своей свадьбы, а я в свойственной мне манере решил поэкспериментировать со спичками и едва не спалил деревянное сиденье от унитаза. Хорошо, что коридорная отнеслась к моему опыту с пониманием, решив не поднимать шума.
Во время учебного года наш режим полностью подстраивался под тренировочный график. Трижды в неделю, отсидев несколько уроков в школе, мы на метро, в папином «уазике» или на машине дедушки Зиновия ехали к Наталье Николаевне на Ширяевку либо на «Связист», где проходили занятия в холодное время года. Обедали, как правило, в Сокольниках. Каждое утро мы получали с собой дневной паек, включавший в себя термос с чаем, по шесть бутербродов, штук десять сосисок на двоих и два яйца. Осилить такие объемы съестного, разумеется, было нереально, но рядом были помощники – старшие ребята, имевшие чемпионский аппетит. В конце концов мама узнала, что кроме нас подкармливает едва ли не половину Ширяевки. Но ругать нас не стала.
Яркие воспоминания об этом отрезке моей биографии связаны с детским дневным лагерем, работавшим на Ширяевке во время летних каникул 1990 года с десяти утра примерно до шести-семи вечера. Это было классное время даже несмотря на то, что тем летом мама случайно прищемила мне дверью машины ноготь на безымянном пальце, в результате чего я временно не мог держать ракетку как следует.
Утро в лагере начиналось с подъема флага. Потом нас разбивали на группы по возрастам и шли занятия – разминка, бег, тренировки на корте. Обедать ездили на автобусе, по дороге играли в разные детские игры. Ни о какой связи с родителями в течение дня речи тогда не шло. На всю Ширяевку был один телефон, «дежуривший» на тумбочке между раздевалками: женская располагалась слева от входа, мужская – справа. В комнате отдыха стояли большие шахматы, в которые старшие ребята играли во время дождя. Тренеры воспитывали нас методом кнута и пряника, причем пряник был на редкость аппетитным. Каждый вечер мы возвращались домой довольные, предвкушая завтрашний день. А когда на закрытии лагеря дело дошло до распределения подарков, мы с Андреем на радость маме выбрали термос.
Сейчас я понимаю, что Ширяевка тех лет была уникальным местом. Мне посчастливилось встретиться там с потрясающими людьми, причастными ко многим славным страницам российского тенниса. Об этих людях написано и сказано немало добрых слов, но я все-таки попробую поделиться здесь своими детскими впечатлениями.
Главной звездой тренерского корпуса Ширяевки, конечно, была Татьяна Федоровна Наумко, которая в первые годы моих занятий постоянно путешествовала по турнирам с Андреем Чесноковым. На базу она заезжала редко, но подмечала любую мелочь и давала ценные советы. Например, однажды, наблюдая за моей тренировкой (в то время я уже занимался под руководством Бориса Львовича Собкина), Татьяна Федоровна обратила внимание на то, что, собирая мячи на корте во время тренировки, мне следует держать корзину в левой руке, в то время как правая рука должна отдыхать. Также по рекомендации Татьяны Федоровны мы с Андреем приступили к систематическим занятиям общефизической подготовкой.
Ближе я познакомился с Татьяной Федоровной уже взрослым, когда стал регулярно приезжать на крупные турниры в Америку, куда она переехала. Именно Татьяна Федоровна впервые сводила нас с Борисом Львовичем в знаменитый нью-йоркский ресторан «Русский самовар». И именно она минут десять настраивала меня в раздевалке перед встречей с Полем-Анри Матье в финале Кубка Дэвиса 2002 года, заставляя поверить, что я все знаю, все умею и все смогу.
С Татьяной Федоровной мы периодически общаемся до сих пор. В теннисе мне редко доводилось встречать специалистов, обладающих таким опытом. Разумеется, в чем-то наши взгляды могут не совпадать, но в моем списке людей, к которым следует прислушиваться, она занимает одно из первых мест.
Большим авторитетом в спартаковской школе считался Святослав Петрович Мирза. Для меня это был человек, побеждавший самого Ники Пилича – бывшую шестую ракетку миру и капитана сборной Германии во время памятного полуфинала Кубка Дэвиса 1995 года. Свободная, естественная техника Святослава Петровича – высокого левши, сохранившего хорошую форму в достаточно солидном возрасте, – конечно, производила впечатление. А еще Мирза был очень щедрым на полезные советы. Когда мы с Андреем в первое лето наших занятий на Ширяевке на две недели уехали в деревню, он сделал папе легкое внушение. Исчезать из Москвы, когда погода и наличие свободных кортов способствуют тренировкам, по мнению Святослава Петровича, было категорически неправильно, и мы больше так не поступали.
Лариса Дмитриевна Преображенская осталась в моей памяти на редкость душевной женщиной. Я, правда, у нее никогда не тренировался, но позже мы всегда общались очень тепло. Лариса Дмитриевна чрезвычайно внимательно относилась ко всем своим ученикам, а по объему тренировок и уровню игры среди них выделялась Аня Курникова, которая много времени проводила в Америке и выучила там английский. Старшие ставили нам Аню в пример, подчеркивая, что с двумя языками даже без тенниса не пропадешь. И мы в глубине души немного завидовали ей.
Раузе Мухамеджановне Ислановой, маме Марата и Динары Сафиных, напротив, была свойственна определенная строгость, порой необходимая в работе с детьми. Она никогда не лезла за словом в карман и могла накричать, если ты по глупости нарушил дисциплину. Занятий Раузы Мухамеджановны с Маратом, который на два года старше меня, я практически не помню. Могу только сказать, что по уровню игры Марат и Динара с ранних лет сильно выделялись среди детей своего возраста, а заслуга Раузы Мухамеджановны в их достижениях всегда выглядела бесспорной.