Нарушая тишину

Сердце разрывается на части.

Если бы я знала, что так все закончится… Никогда! Никогда бы не села в тот проклятый лифт. Никогда бы не полетела вместе с Максимом. И никогда бы не полюбила его так сильно, как люблю сейчас. Сердце от его поступка рвется в клочья. Я не могу поверить, что он так надругался над моими чувствами к нему!

В голове вдруг яркой вспышкой мелькает догадка: я была нужна Максиму, видимо, для того, чтобы насолить отцу. Не больше.

Глава 19

Проснувшись с утра, я понимаю, что сегодня просто не будет. И что ад существует не только под землей, но и на земле тоже. А сегодня мне предстоит в него попасть.

Подтянув пострадавшую ногу, немного разминаю ее, после чего делаю глубокий вдох и пытаюсь встать. И, как ни странно, нога у меня совсем не болит, а вот голова, наоборот, ощущается как будто чугунная.

После утреннего прохладного душа немного отпускает. Завернувшись в полотенце, выхожу из ванной и неожиданно сталкиваюсь в коридоре с Дашей. Сестра как будто преобразилась. Улыбается. Сияет. Такая вся теплая, как солнечный лучик.

Даша вдруг бросается мне на шею, крепко обнимает.

— Майя, как хорошо, что я тебя застала! — улыбается во все тридцать два.

У меня хоть и дурно на душе, но не улыбнуться сестренке в ответ не могу.

— Что случилось, пока меня не было? — спрашиваю, а Дашка меня в бок толкает и в кухню тащит.

— Я устраиваюсь на работу, представляешь?

У меня отчего-то начинает сосать под ложечкой. Как же все к месту. Меня уволят. А Даша пойдет работать.

— Я так рада, — стараюсь улыбаться как можно искреннее, но, видимо, получается неубедительно, так как веселость сестры тут же сходит на нет, и она снова превращается в ту Дашку, которую я знаю.

— По тебе и не скажешь, — бурчит и, включив чайник, сыплет в кружку растворимый кофе и одну ложку сахара. — Будешь?

Я отрицательно качаю головой.

— Дашка, прости. Просто у меня так башка болит…

— Ну, это нормально. Ты вечно вся в себе. Плевать на других. Главное же, что у тебя. В этом вся Майя Ледовская, — фыркает сестра и, вытаскивая сигарету из пачки, поджигает кончик, затягивается.

— Даша, не говори глупостей! — с раздражением подскакиваю к ней, выхватываю сигарету, тушу в раковине. — И не кури дома. Дышать нечем.

Я круто разворачиваюсь и выхожу в коридор. Зачем она так про меня сказала? Все это глупости. Я никогда так не думала и никогда не делала.

Резко останавливаюсь и делаю шаг назад. Выглядываю из-за двери.

— Даш? А, Даш? — смягчая тон, зову сестру, та чуть скашивает взгляд в мою сторону.

— Ну, чего? — спрашивает.

— А куда ты устроилась на работу?

Мне и вправду становится интересно, хоть у самой на душе и кошки скребут, но хорошая новость от Даши немного разгоняет тучи, нависшие надо мной.

— Да не помню уже. Фирма какая-то… — сестра хмурится.

— А кем ты собираешься там работать? — я возвращаюсь на кухню и с любопытством смотрю на Дашу.

— Ну кем я могу? — выгибает бровь. — Пока помощницей бухгалтера, а потом посмотрим.

— Отлично, Даш! Вот и диплом твой сгодился. Не зря с Аней курсы заканчивала, — улыбаюсь.

— О-о! Вспомнила. Инвест-Трэйдинг, — довольно озвучивает Даша.

— Вот как?! — бубню и сжимаю пальцы в кулак. — Повезло так повезло.

— Что опять не так?! — возмущается Даша.

— Все так, прости. Мне нужно собираться. Не хочу опаздывать.

Я пулей вылетаю из кухни и, забежав в комнату, закрываю за собой дверь.

Что за судьба-злодейка? Почему Даша устроилась именно в эту фирму и именно сейчас, когда меня вот-вот должны выпереть оттуда?

Бессильно опускаюсь на пол. Это все нечестно. Несправедливо.

— Нет, ну ты посмотри, какие сейчас девки наглые пошли! — слышу голос Нины.

Замираю в туалетной кабинке. Почти не дышу.

— Ты все об этой помощнице Степы? — второй голос мне тоже знаком, но вспомнить его обладательницу не удается.

— Ну а о ком же еще? — зло отвечает Нина, и я вдруг понимаю, что «Степа» — это наш босс, а его помощница — это я. Они разговаривают обо мне?!

Нет! Я не хочу подслушивать сплетни о себе самой. Уже готова прервать их беседу, выйдя из кабинки, когда раздается:

— Он совсем про меня забыл! Не появляется. Хорошо хоть денег дает на развлечения. Если бы не это, я бы этой козе все лохмы выдернула.

— Зато помнишь, как радовалась, что от босса залетела?! — фыркает собеседница Нины, а у меня от услышанного волосы на голове шевелятся. Значит, Нина беременна от Степана Геннадьевича?! То-то мне показалось, что он себя с ней ведет уж чересчур сдержанно и учтиво.

— Я бы и сейчас радовалась, если бы не эта кобыла. И Степке моему голову вскружила, и под Макса успела подложить себя, — гадко выплевывает эти слова.

Все, хватит! Не выдерживая, толкаю от себя дверцу, и та с грохотом хлопается об стену.

— Ой, Майя! Привет! — губы секретарши кривятся в подобии улыбки. — А я и не слышала, что здесь кто-то есть.

Я только мажу по ней взглядом, даже не удосужившись поздороваться, как и с ее собеседницей, которой оказывается наша бухгалтерша. Вот, значит, в какое крысиное гнездо придет работать Даша.

Я выхожу в коридор, но прежде чем закрывается за моей спиной дверь, слышу злое бормотание. Сучки, и откуда они вообще об этом узнали? Если только вчерашний инцидент не просочился с места событий… Везде уши и глаза.

Что ж, слухи — это ерунда. Вот теперь как бы встретиться с боссом и остаться при этом в живых? В этом главный вопрос.

В приемной тишина. Пересекаю небольшое помещение, подхожу к двери в кабинет босса. Останавливаюсь. Сжимаю пальцы в кулак, чтобы постучать в дверь, но в последнее мгновение рука замирает, так и не коснувшись деревянного полотна.

Нет. Я не смогу посмотреть Степану Геннадьевичу в глаза. Я его очень крупно подвела, а признать свою ошибку и покаяться у меня не хватает мужества. Теперь и он на меня злится, и я чувствую себя виноватой, потому что не оправдала его ожиданий.

Опускаю руку и круто разворачиваюсь на месте. Замираю: передо мной стоит босс.

— Доброе утро, Майя, — мужчина здоровается первым, и тон у него такой, что мне прямо сейчас хочется превратиться в лужицу и сразу же испариться.

«И зачем я приперлась?» — мысленно бью себя в лоб кулаком.

— Степан Геннадьевич, — начинаю, от волнения растеряв все чувство приличия.

— Заходи, — мужчина толкает дверь и ждет, пока я сделаю шаг в его кабинет.

— Степан Геннадьевич, — снова начинаю, и голос у меня такой виноватый, что самой себя жалко становится.

Мужчина закрывает за своей спиной дверь, и я слышу щелчок. Что? Оглядываюсь на босса.

— Как ты могла так со мной поступить? — вдруг голос мужчины меняется, становится ниже, глубже, а в глазах горит гнев. Он начинает наступать на меня.

От охватившего ужаса меня начинает трясти. Коленки дрожат. Голос пропадает, во рту все пересыхает. Я только и могу, что часто хлопать расширенными в изумлении глазами и пятиться назад.

— Я же дал тебе время, чтобы ты подумала, а что ты? Зачем? — еще пара широких шагов, и Степан Геннадьевич уже сжимает до боли меня за талию. — Под сына моего легла?! Бесстыжая! Он же совсем пацан еще! Сопляк! Что он тебе может дать? — рычит мне в губы мужчина и, не обращая внимания на мое сопротивление, целует. Жадно. Настойчиво.

— Нет. Не надо! — кручу головой, мычу.

— У тебя нет больше выбора. И времени, — все в том же тоне отвечает Степан Геннадьевич и толкает меня на стол. Подхватывает под бедра, сажает на столешницу. Устраивается между ног.

— Степан Геннадьевич, что вы делаете? — вкладываю всю силу в руки, пытаюсь оттолкнуть босса от себя.

— То, что нужно было сделать сразу, — цедит сквозь зубы и, сжимая на моем затылке волосы в кулак, дергает голову назад. Из глаз сыплются звезды.

— Отпусти, больно… — с ужасом шепчу, впиваясь в запястье мужчины.