Страница 12 из 13
- Ваше Величество, - скорее свалившись, чем встав на одно колено, прохрипел хорунжий, - Герцог Пожарский овладел Ригой.
Ну, конечно же, есть ведь ещё и старший Пожарский.
- Матка боска Ченстоховска!!! Это, надеюсь, всё? – как-то отрешённо полюбопытствовал Сигизмунд.
- Нет, Ваше Величество, Герцог Курляндии и Семигалии Фридрих фон Кетлер перешёл на строну московитов, он подписал договор с герцогом Пожарским о вхождении его герцогства в состав Российской империи.
-Теперь всё?
- К сожалению, нет, Ваше Величество, - рейтар закашлялся и выдал очередную убийственную новость, - Князь Дмитрий Пожарский Лопата занял Дерпт. Гарнизон со знамёнами и артиллерией двигается к Динабургу.
-Хорошо хорунжий, идите отдыхать, и позовите маршалка сюда.
Нет. Плохие новости не кончились.
- Ваше Величество, прибыл гетман Конецпольский и просит принять его, - сообщил появившийся после ухода чёрного вестника маршалок.
- Что ж, надо полагать появился и третий Пожарский, - криво усмехнулся круль Речи Посполитой.
Событие семнадцатое
В Астрахани суда разделились, шесть больших новых лодей пошли к Дербенту, этих вёл Таймураз Бицоев. Купец отправлялся в очередной раз за горькой солью для стекла. Ещё три, тоже новых, построенных только зимой, лодьи сначала должны были зайти в Терский городок, пообщаться с тамошними казаками, а потом уже в Дербент и Баку. На этих корабликах было посольство князя Пожарского к шаху Абазу. Руководил посольством вызволенный из сибирских застенков бывший дьяк Посольского приказа Михаил Тюхин. Князь Пожарский хотел и посланников Коробьина и Кувшинова, побывавших в Персии в 1621 году, подключить к своему посольству, но в приказе упёрлись, эти поедут с императорским посольством. Ещё пять лодей встали пока в Астрахани. Нужно было поискать среди донских казаков людей бывавших в Гурьеве. Возглавлял эту третью экспедицию князь Ноздроватый Фёдор Васильевич, присланный Поместным приказом по просьбе Петра Дмитриевича. Формально возглавлял, фактически же главным был сын князя Разгильдеева Чепкун, а вот на самом деле все тяготы и заботы свалились на плечи бывшего десятника вершиловского Кузьмы Погожева. Кузьма был одним из старожилов Вершилова. Не из тех двух десятков, что прибыли вместе с княжичем из Москвы. Погожев был из тех двух десятков, что перебрался в первую зиму из Нижнего в Вершилово. Кузьма участвовал во всех походах, о чем позвякивали при ходьбе четыре медали. Ран, а значит и медали за «Боевые заслуги» стрелец не заработал, «вершиловским стрелком» тоже не стал, зрение уже начинало садиться, всё же четвёртый десяток пошёл.
Путешествие на Яик реку и поиск этой самой горы Магнитной предполагался совсем не быстрым. Они должны были добраться этим летом до Яицкого городка или Гурьева, тут Пётр Дмитриевич, собрав в Москве и Астрахани какие мог сведения только плечами пожимал. Получалась сущая ерунда, из одних сведений выходило, что этот Яицкий городок находится почти в месте впадения реки в Каспийское море, по другим же данным, чуть ли не в сотне вёрст или километров вверх по течения Яика. По этой самой причине сначала нужно было в Астрахани попытаться найти казаков, что бывали в этом городке, да и вообще плавали по Каспию.
С этой проблемой справились легко, в порту находилось несколько казацких корабликов. Общаться с казаками отправился как раз Кузьма, не известно, как эти беглые крестьяне встретят князя или княжича. Погожеву повезло, буквально на второй казацкой лодье он нашёл практически земляка. Микифорко Игнатиев был из Жарской волости Балахнинского уезда. Числился Игнатьев за Дмитрием Григорьевым сыном Нарматцким и жил в поместье Шалимова. Только уже более десятка лет назад подался в бега и теперь вовсе и не Микифорко он, а Никифор, и не Игнатьев даже, а Беспалый. В одном из сражений с кызылбашскими купцами потерял Никифор два пальца на левой руке, попытался саблю остановить рукой. Не очень видно получилось. Никифор бывал и в Яицком городке и даже в Дербенте и Баку, но вот нанять его в состав экспедиции удалось далеко не сразу. Был Беспалый целым атаманом у казаков, и было у него два кораблика и почти полста человек при этих судах.
Кораблики казацкие кто только как ни называл, кто чайками на манер запорожских казаков, кто стругами, кто бусами. Эти бусы были в человеческий рост высотой, в один русский элл (Элл – мера около аршина.) осадкой и 8 фатомов (Фатом – шестифутовая сажень.) длиной и 1 фатом шириной. Привыкший уже к вершиловским метрам и сантиметрам Кузьма и забыл уже эти названия, с трудом перевёл в нормальные меры. Казаки защищали свои суда от волн, окутывая борта валиками, набитыми травой или соломой, что делало их легче и держало на волнах. Кроме стругов в порту были и персидские купеческие корабли. Эти были настоящими гигантами по сравнению с казацкими лодчонками. Кызылбашские корабли тоже кто как хотел, так и называл, (иностранцы называли их бусами, русские — «сандалами») и были они разного размера («целые» и «половинные»).
С атаманом Беспалым князь Ноздроватый всё же договорился. В результате к их пяти лодьям добавились оба буса или струга казацких, со всей командой. Скорее всего, понимал Кузьма, это сильно будет сдерживать ход вершиловских кораблей, все-таки, две мачты и косая парусность делали корабли, построенные в Нижнем Новгороде, гораздо быстроходнее лодчонок с прямым парусом, да ещё всякими матами обвешанные. Даже кызылбашские сандалы, хоть и смотрелись крупнее вершиловских лодей, в мореходности им явно уступали, о боевых же характеристиках не стоит и говорить. Все пять лодей у нас вооружены десятью небольшими пушками, только эти пушечки стреляют не шариками каменными или пусть даже чугунными, а снарядами с хитрой начинкой, что вершиловские химики наизобретали, если одного попадания такого «снарядика» в персидский сандал и будет недостаточно, то вот двух хватит за глаза. Побывавший в шведском походе Кузьма при сравнении европейских судов с кызылбашскими грустно улыбался, что Русь, что эти вот персияне на века отстали от Европы, и если Россия теперь бросилась в погоню, то персам это сделать будет не просто. Хотя им ведь и не надо было пока, не с кем соревноваться. Одна их империя по существу владеет Каспийским морем. Владела. Подвинет их Русь-то теперь.
В самом Гурьеве тоже придётся вести себя по обстоятельствам. Если там можно будет перезимовать, то там пока экспедиция и останется, если же такой массе народа там не перезимовать, то следует на зимовку вернуться в Астрахань и повторить переход ещё раз ранней весной. Ну и попытаться до осени подняться до истока Яика и по дороге нанести всю эту территорию на карту. Для этих целей с ними был картограф из Португалии. Ему Пётр Дмитриевич в качестве переводчика приставил одного из вершиловских парнишек. За время экспедиции малой должен и сам всю науку по составлению карт у Вашки Риберы перенять. Португальца сразу переименовали на русский манер Ивашкой Рябым. Так, «рябой» и есть, вся маленькая хитрая рожица в оспинах.
А вот обратный путь пока был неясен. Если нельзя в Яицком городке перезимовать, то предлагал князь Пожарский от истока Яика идти пешком на северо-запад, там верстах или километрах двухстах должен быть основанный на реке Белой город Белорецк. Если же перезимовать в Гурьеве, возможно, то нужно не рисковать заблудиться в тайге и степях уральских, а вернуться по реке к городку, и только на следующую весну возвращаться домой. Велика Россия. Так ведь это всё только до Урала, а за ним ещё землицы в разы больше. Велика!
Событие восемнадцатое
Руководил обороной Риги польный гетман Великого Княжества Литовского князь Иеремия Вишневецкий. Великому герцогу Дмитрию Михайловичу Пожарскому пришлось, раз пять встречаться с этим молодым и заносчивым паном, прежде чем тот понял, наконец, что война это не красивая форма и развивающиеся знамёна, а кровь, грязь и стоны раненых, и вонь от убитых.