Страница 45 из 52
Глава 20
К выставке-продаже во Франции я тщательно готовился, хотя сам поехать по понятным причинам не мог. Решено было, что представлять меня в Париже будет супруга. Ну и Ромку заодно возьмёт в поездку. На фоне общей иммигрантской волны и резко подскочившей популярности людей из страны Советов выставка должна была привлечь к себе внимание.
Комитет имел свои интересы, связанные с этой выставкой, и реклама в газетах была оплачена. Пара шустриков из МИДа попыталась примазаться и оформить командировку, но тут я неожиданно для себя понял, что являюсь уже такой величиной, что могу заткнуть за пояс чиновников. Пусть я и числюсь на невнятной должности секретаря-помощника, зато у самого Машерова. Со мной считаются и мне отчитываются аналитики КГБ во главе с новым генералом Ильёй Андреевичем.
Взлетел я, безусловно, высоко. Как говорится в поговорке, больно будет падать, случись что с Машеровым. Его здоровье внушало некоторые опасения. Так-то здравости ума он не терял, речь имел связную, но отсутствие одной почки и болячки — наследие войны — не могли не сказаться на его здоровье.
Хочешь не хочешь, а приходится задумываться о следующем кандидате «на престол». Нужно будет эту тему на досуге с дядей Вовой обсудить. И вообще, постараться сделать как можно больше, пока позволяют условия и негласная защита со стороны Машерова. Владимир Петрович помочь мог разве что советом. После своего семидесятилетия он как-то резко стал сдавать. Раны полученные на войне и после в Венгрии давали о себе знать.
Жена с Ромкой улетела в Париж в начале августа. Сами картины были отправлены во Францию морским путём еще месяц назад. Для коммерческой выставки я успел собрать достаточно материала. Без излишней пропаганды, с большим упором на космос. Ничего нового и экстраординарного. К мировой славе я не стремился. Мне бы денег на станки заработать, и ладно.
Министр культуры рассчитывал, что и ему что-то перепадёт, так сказать, за услуги. Но Сашка имела указания брать «всего и побольше» бартером. Помещение под издательство и типографию мы в Москве подобрали. В конце 80-х не так-то сложно найти бесхозное помещение. Как правило, такое здание требовало ремонта и серьёзных денежных вложений. Подобную двухэтажную развалюху с протекающей крышей Семичастный и отыскал. Спихнуть со своего баланса здание желающих хватало.
Правда, и мы не имели достаточно средств для его восстановления. По этой причине Сашка должна была купить не только оборудование, но и стройматериалы, включая краску и прочие материалы. Кто-то скажет, разве в СССР не было той же водоэмульсионки или цемента? Были, конечно. Но вопрос стоял о таких объёмах, что свой личный кошелёк было жалко. Оборудование из Франции прибудет в контейнере. Подумаешь, еще один следом со стройматериалами. Тут главное, чтобы министерство культуры вовремя не сообразило, что потрачено во Франции будет почти всё, что я надеялся заработать.
Ромка уже перед отлётом высказал мне претензию по поводу того, что он не изучал ранее французский язык. И вообще он ещё и немецкий намерен освоить.
— Дерзай! — подбодрил я сына и всучил ему краткий словарик.
Забегая вперёд скажу, что популярных выражений и фразочек Ромка в Париже нахватался. И желание изучать этот язык только усилилось. Я и не возражал. К тому же у сына способности к языкам и их запоминанию явно выше, чем у меня. Возможно, это еще связано с тем, что он занимался музыкой. Но и тот факт, что с ним чуть ли не с рождения разговаривали на двух языках, не мог не сказаться.
— Удачи, — проводил я своих в аэропорту, очень надеясь на то, что наша авантюра не провалится.
Ажиотаж в Европе по поводу иммигрантов из СССР достиг самого пика. Мы ещё «утку» запустили о том, что якобы эта выставка художника, пострадавшего от советской власти. То ли несостоявшийся космонавт, то ли научный работник, которого не выпускают из страны, а жена, чтобы не помереть с голоду, вынуждена продавать картины. Слухи позже обросли невероятными подробностями, которые еще больше подстегнули интерес к довольно заурядной выставке.
Саша из Парижа не звонила (деньги экономила), но Илья по своим каналам получил информацию из посольства — успех выставки получился ошеломляющий. Главное, что всё было продано. Парочку картин, на которые не нашлось покупателей, супруга широким жестом подарила какому-то фонду. Ну и первый портрет Гагарина, написанный мной, без вопросов возвращался на родину. Продавать его ни сейчас, ни позже я не собирался. Это уже история и никакими деньгами она не измеряется. Да и заработного вполне хватало для наших целей.
Оборудование и бумага были закуплены, стройматериалы тоже. Министерству культуры достались крохи той валюты, на которую рассчитывал Демичев. Министр потом-то что-то вякнул против. Но куда ему с КГБ тягаться? А у меня за спиной был именно комитет. Илья как-то всё подал умно, заинтересовав всё высшее руководство. Никто против нового печатного издания возражать не стал. Или скорее всего не поняли, что эта деятельность будет относиться к частной.
На самом деле я рассчитывал, что, пока мы сделаем ремонт здания, пока соберём штат и наладим выпуск журнала, в стране произойдут ещё какие-то изменения. Закрутить гайки и пойти на попятную в деле развития рыночной экономики уже не получится. Джина выпустили из бутылки и с каждым месяцем всё заметнее становились преобразования в стране.
Мои вернулись из Парижа довольные и счастливые. И пусть личных денег для покупки модных шмоток имели мало, зато впечатлений привезли много. Несколько фотопленок и с сотню рассказов о том, как оно у них там. В рамках культурного обмена супругу с сыном свозили в Лувр, конечное же, на Эйфелеву башню и просто покатали по столице.
— Париж только в центре чистый и красивый, — назидательно поясняла Сашка родне. — Капиталисты и эксплуататоры имеют богатые дома, простые люди живут скромно.
— А я вино пробовал! — выдал Ромка.
— Угостили на открытии, — потупилась жена.
— В школе у Ромки, когда будешь выступать, про вино не упоминай, — усмехнулся я.
— Меня еще из твоего Союза художников просили устроить встречу, — напомнила супруга.
Сам я от таких лекций категорически отказался. Во-первых, некогда. А потом не я же в Париж летал.
Мишка приходил послушать жену, задавал вопросы о возможной иммиграция.
— Сиди дома, — в очередной раз тормознул я друга.
— Мама всё же решила ехать в Израиль, — тяжело вздохнул Михаил. — Мы пока обменом занимаемся. В мою квартиру пропишем племянника, а я вернусь в мамину. Как ты думаешь, не заставят сдавать жильё? — посмотрел он на меня вопросительно.
— Подготовим заранее документы и то, что ты внештатный сотрудник КГБ. Возможно, от тёти Розы какое-нибудь согласие на сотрудничество оформим. Сейчас многие так делают. Союзу нужны «свои» люди за рубежом.
— Это же сколько легальных шпионов! — охнул Мишка.
— Был бы толк, — отмахнулся я от тех смутных перспектив. — Но ты обменом жилья занимайся спокойно и подключай меня, если возникнут проблемы.
То, что они будут, я знал почти наверняка. Чиновники и работники домоуправлений первыми сообразили, как можно под ту волну, что поднялась в связи с массовым отъездом людей, получить выгоду. Машеров уже отдал команду разбираться со всеми такими злоупотреблениями. Не сильно я верил, что поможет. В Москве, конечно, проще. Но где-то в глубинке докричаться до правды проблематично.
С другой стороны, оформить здание в аварийном состоянии на себя любимого я смог без проблем. Ремонтные работы в будущем издательстве начались ещё летом, но в середине сентября удалось нанять не студентов, а серьёзную бригаду опытных строителей. Кооператив «Домовой» подписал со мной контракт на услуги и бодро начал приводить в порядок здание.
В первую очередь я попросил отремонтировать подвальную часть, куда завезут оборудование для печати. Остальные помещения не так актуальны. Готовить материалы можно и дома. Набирать людей пока не спешили. Жена уверяла, что на первое время хватит «добровольных помощников» в лице нашей родни и близких Ильи. Его старшенький вполне годился на роль корреспондента. И вообще, профессионалов подключить мы всегда успеем. Если у меня не будет загруженности по работе, то я тоже помогу.