Страница 2 из 52
Когда же оба проявили принципиальность, то не смогли договориться, и ссора между Сусловым и Цвигуном стоила обоим жизни.
— А могли его и наши комитетские устранить, — не принял Илья ни одну из версий по Цвигуну.
— Могли, — не стал я отрицать. — Зачем только? Не помню я ничего такого-эдакого по этой личности. Был генерал, служил заместителем Андропова, ведал тайнами, но не такими, за что его могли убили.
— Возможно ты не в курсе, сам же говорил, что не интересовался биографией Цвигуна, — не соглашался друг.
— Илья, да какая нам разница?! Событие уже случилось, ничего не изменится и поиск кого-то причастного роли не играет.
С этим Илья согласился. Зато какие начались движения в верхах после смерти Суслова! Должность главного идеолога досталась Андропову. У многих такие перестановки вызвали недоумение. Прежде всего сами комитетчики удивлялись и ворчали по поводу замены и нового руководителя. На место председателя КГБ утвердили Виталия Васильевича Федорчука, что стало для меня откровенным сюрпризом. Дядя Вова меня ни о чём не спросил и не упрекнул. Он привык, что мои «озарения» случаются спонтанно. Зато Илья высказал, что думал. Мол, чего не предупредил?
— Да не помню я! Не помню такого человека.
— История свернула на другой путь? — озадачился Илья.
— Если бы. Предполагаю, что в моей памяти такая личность просто не зафиксировалась.
Федорчука перевели в Москву с Украины, где он был председателем КГБ союзной республики. Выбирал и назначал генерала армии лично Брежнев. На Лубянке такие изменения приняли молча и без особого энтузиазма, поскольку все прекрасно знали о нелюбви Андропова к Федорчуку, которому пришлось своё любимое детище передавать в «чужие руки». К тому же приказы и деятельность нового главы вызвали ропот и недовольство у личного состава.
До нашего управления доходили странные распоряжения и указания. Даже я, не испытывающий каких-то особых симпатий к Андропову, и то сожалел, что он нас покинул. За знание языка офицерам платили пять процентов от зарплаты. За второй язык ещё пять. Но в сумме не более десяти процентов, независимо от того, сколько иностранных языков ты знаешь. И вдруг с подачи Федорчука потребовали аттестацию и экзамены на подтверждения языка. Всё это отнимало не только время, но и действовало на нервы.
Владимир Петрович ходил мрачный и порыкивал на всех подряд. Чтобы как-то поддержать генерала, я ему и подсунул листок с датой смерти Брежнева и тем, кто станет генеральным секретарём. Владимир Петрович просчитал ситуацию на раз. Вслух ничего говорить не стал, но явно прикинул, что Федорчук задержится на должности председателя КГБ до ноября-декабря, а дальше предстоят очередные изменения в руководстве. Не оставит его Андропов главой. Жаль, имени следующего председателя я не помнил.
— И всё же гроб уронили, — вернула меня к просмотру программы «Время» Сашка. — Два человека не могли удержать такую тяжесть.
— Пушки это громыхнули, — повторил я.
— А почему тогда на повторе не гремят? — не сдавалась жена, подразумевая запись кадров в программе «Время».
— Чтобы люди слухов не плодили. Ладно, вы тут досматривайте, кто кому руку пожал и соболезнования высказывал, а я Ромку пойду спать укладывать и сам лягу.
Устал я за эти дни так, будто лично нёс на своих плечах гроб с Брежневым. Предыдущие три дня выдались особо хлопотными. Нас всех срочно и без исключения задействовали во встрече иностранных гостей, которые стали прилетать в Москву уже двенадцатого ноября. Практически все внутренние авиарейсы в столицу были отменены. Иностранные делегации прибывали круглые сутки. Сказывалась разница в часовых поясах. К тому же гостям рекомендовали прилететь заранее из-за погодных условий.
Руководителей братских социалистических стран встречали и провожали высокопоставленные лица, но представители КГБ в сопровождении были обязательны. Явно с подачи Владимира Петровича меня, в качестве переводчика и сопровождающего, на машине с водителем и одним охранником отправили встречать Генерального секретаря Компартии Великобритании товарища Макленнана. Собственно, мне было всё равно, кого сопровождать, но представитель англоязычной страны был в приоритете.
Такого беспорядка в Шереметьево мне ещё не доводилось раньше видеть. Москва была закрыта для въезда уже десятого числа, но на организационных вопросах это не сказалось. В аэропорту был полный бедлам и неразбериха! А какие лица толпились на выходе! Фиделя Кастро я узнал легко, а после с недоумением наблюдал, как он не менее часа ждал, пока подадут машину.
Обязательно по протоколу гостям положено было по прибытии произнести слова соболезнования. Для этого дела в Шереметьево дежурил председатель Совета Союза Верховного Совета СССР Щитков. К тому моменту, как я подвёл представителя шотландского народа, Щиткову уже было на всё наплевать. От него шёл запах крепкого алкоголя, но на ногах Щитков держался, хотя и с постной миной выслушал мой перевод слов Гордона Макленнана.
Нашей же группе сопровождения нужно было продолжать предписанные мероприятия. Сразу из Шереметьево гости отправлялись в Колонный зал, чтобы там возложить венки. Тот венок, с которым прилетел Гордон Макленнан, неожиданно потерялся. Кто взял и куда унесли, мы не заметили, но шотландца я успокоил, пообещав, что подберём любой венок на месте и возложим (их там с запасом должны были привезти). Главное, чтобы багаж доставили по назначению, а то будет совсем неловко.
Пока ждали автомобиль, неспешно беседовали о погоде. В Москве было два градуса, в Лондоне, естественно, теплее. Тема беседы быстро исчерпала себя. Шотландцы народ своеобразный. Из принципа могут сделать вид, что классический английский им незнаком. Кельтский язык, на котором любят говорить шотландцы, нужно знать, чтобы понять, а не вслушиваться в произношение, выискивая схожий аналог английских. К примеру, caileag — девочка на кельтском, girl на английском, произносятся и пишутся по-разному. Ещё шотландские существительные и местоимения имеют только мужской и женский род. Средний род исчез где-то в глубине веков, когда этот диалект трансформировался из древнеирландского языка в тот, что существует сейчас.
Мои познания в шотландском Макленнана сильно удивили. К тому же я поинтересовался, имеет ли Гордон отношение к шотландскому клану McLe
Не знаю, появилась ли в это время мода перед футбольными матчами размахивать флагами, но в начале двадцать первого века это было очень популярно. В преддверии чемпионатов мира англичане, помешанные на футболе, разъезжали в автомобилях, украшенных флагами с красным крестом. Мой анекдот был из того времени.
— The government is concerned about how many English men have smaller than average penis so they asked all men who have this problem to fly a St.George flag from the windows**.
Макленнан понял всю тонкость юмора без моих подсказок и хохотнул, но быстро взял себя в руки, сообразив, что смешки на траурной церемонии немного неуместны. Однако всю дорогу до Колонного зала шотландец нет-нет да начинал всхлипывать, сдерживая рвущийся наружу смех. Вот уж не знаю, что написали в отчётах водитель и охранник, но они с подозрением косились на «рыдающего» Макленнана, явно поражаясь тому, как так можно убиваться из-за смерти руководителя СССР.
К моему большому удивлению, в помещении, соседствующем с Колонным залом, где стоял гроб с телом Брежнева, шотландец отыскал венок с флагом Великобритании и резво потащил его возлагать. Тот это был венок, с которым прилетел Гордон, или другой, уточнять я не стал. Мы вполне могли умыкнуть венок, предназначенный для министра иностранных дел Великобритании, тоже прибывшего на похороны.
Покончив с обязательными мероприятиями, занялись размещением шотландского коммуниста в гостинице. Позже вместе обедали и ужинали. Где-то гулять по Москве прибывшим иностранцам не рекомендовалось, но у себя в посольстве Макленнан отметился (без моего участия). Снова я сопровождал его уже непосредственно в день похорон. Выдвинулись мы заранее в восемь утра и сразу отправились на Красную площадь. Совсем близко на автомобиле подъехать не получилось. Пропуск у нас имелся, но оцепление пропускало пеших иностранцев без сопровождающих и переводчиков. Оргкомитет по похоронам разрешил проходить к мавзолею только гостям.