Ветеран

Усевшись на стул, откинулся на спинку и прикрыл глаза, сложив руки на груди. Отчего-то дико захотелось спать, но мне не дали даже погрузиться в дремоту.

— А что это у вас? — поинтересовалась Алексис. Я приоткрыл один глаз, проследил направление её взгляда. Всё ясно, увидела наколку.

— Да так, по глупости и молодости набил… Это знак с коммерческого шеврона, который мне тогда дико нравился, — отмахнулся я, надеясь вновь уловить ниточку дремоты, но не вышло.

— Ого, что это? Змея обмотала пулю с крыльями? Что это значит? — не унималась девушка, подсев сбоку и рассматривая татуировку сделанную небрежно, синими чернилами, практически в полевых условиях.

На самом деле эту татуировку я набил как раз в первую командировку, когда мне прилетел осколок плечо. По мелочи, чисто кожу порвало, да немного мясо, но зато ранение оставило крайне неприятный шрам. Чтобы жена не убила меня по возвращению, решено было набивать татуировку прямо на свежий шрам. После отбоя, в кабинете дежурного врача Ронжин, тихо матеря меня за подобную глупость, набивал её по-армейски. Тоненькую иглу обмотали ниткой, оставив лишь кончик… Короче, больно и неприятно, но уверен, моей Юленьке было бы больнее, увидь она меня вернувшимся с командировки, с рваной блямбой на руке. Не хотел её зря расстраивать, а потому терпел. Эскиз нашли сразу, у меня на сумке был шеврон военных медиков какой-то воюющей тут же ЧВК, который мне подарил местный начальник медицинской службы.

— Ну… Небольшая шутка. Змея как символ мудрости и бессмертия обвивает пулю, которая символ смерти, а крылья у пули как символ свободы и защиты. Поскольку змея не даёт пуле прорваться дальше. Вроде так, — я лишь пожал плечами, чуть нагнувшись вперёд и всё же взяв кружку с чаем.

— Красиво, — одобрила Алексис и хитро прищурившись, зашептала. — А у меня тоже татуировка есть. Как у вас, я тоже шрам скрывала.

Я аж поперхнулся от такой новости. Глянул на свою наколку, однако она выглядела всё так же, синеватой, полностью скрывающей всё. Разве что небольшой белесый кусочек кожи торчал из-под закрашенного сегмента. Но не может же быть, чтобы американка заметила его! Жена годами не замечала, а тут эта хоп и просекла что к чему.

— Не удивляйтесь, — она тихо рассмеялась. — У меня подруга набивала татушки, так что я знаю, что военные набивают их зачастую чтобы скрыть шрамы. А вы всё-таки крутой спецназовец, так что вот ни за что не поверю, что под татуировкой нет шрама от вражеской пули. Вы же, наверное, этот, краповый берет, да?

— Осколка, — лишь тяжко выдохнул я. — Но вообще-то я не спецназовец, да и краповика у меня нет. Предлагала сдать на него, но мне тогда было не до этого, а потом… Потом я уже понял, что сдача на краповый берет — это всегда позёрство. Все эти испытания на мужество, это дурость, по типу той же армейской придури, мол, чтобы стать полноценным десантником, прыгни с ИЛ-76, разбей бутылку об голову, сломай кирпич и сожри змеи или чё там у них. У меня есть друг. Снайпер из десантно-штурмового. Он десантировался только с вертушек, а остальное пёхом, но при этом за ним восемь зафиксированных целей. Вот он для меня, настоящий ДШБшник, крутой, подготовленный, знающий своё дело. А все те придурки что бьют бутылки, это либо красивая постанова для гражданских, либо идиоты. Гордое имя оправдывается только делом. Поэтому я и не особо люблю всю эту сдачу на берет. Берет нужно заслужить в боях, а не пробежав десяток километров с автоматом и в броне. Это всё дурость.

Не знаю от чего, но меня понесло. Возможно, начался отходняк и мне просто захотелось выговориться, а может просто накипело.

— Опять же, один мой хороший знакомый, будучи на словах крутым спецназером, при налёте на колонну обосрался и не понимал, что делать и откуда стреляют. В то время как простые пацаны работали. Так что для меня реальный спецназ это те самые мужики в полях, которые ебашут, — печально вздохнув, отпил чуть чая из кружки. Тёплый и сладкий, то, что надо. — Так что, в спецназе я никогда не был и не служил. Максимум, чисто по мелочи, где-то стрелком, где-то пулемётчиком. Иногда приходилось работать с гранатомётами и бронебоями. Пару раз помогал артиллеристам, в госпитале бывал. Ничего интересного, обычный солдат. Вчера приказывали стрелять с автомата, я и стрелял. Сегодня приказали подавить пулемётную точку с крупнокалиберного пулемёта, я и встал за Утёс… Таких как я много, и на таких армия и держится.

— Вы врёте! — нахмурилась Алексис и чуть запнувшись, высунулась передо мной, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Вы врёте! Я видела много военных. Может я и кажусь девушкой с низкой социальной ответственностью, но это не так. Да, я регулярно тусила в клубах, разводя богатеньких клиентов на коктейли и вот среди них было много военных. Большинство из них, это уставшие от работы люди, даже если они молоды внешне. Они все пили как настоящие алкоголики и не скупились на коктейли. С ними было скучно общаться, но они были щедры. Они ругали начальство, как и остальные простые мужики, но вы другой. И таких как вы очень мало. Вы первый настоящий военный, которого я встретила.

— К чему эта лесть? — поморщившись, я лишь отстранил её, рукой аккуратно отводя Алексис в сторону. — Я тоже знаю ребят, которые после боевой командировки спускали несколько сотен тысяч в баре. Потому что пытались нажраться и забыться. Это не делает их плохими военными. А некоторые из них, несмотря на то что пили как мрази, при этом уверенно выполняли поставленные им задачи. Так что не суди о человеке по его поведению в пьяном состоянии.

— Да я не о том! — не выдержала Алексис и схватила меня за руку. — Алексей, да у тебя даже рука другая! Грубая, твёрдая, стёртая от работы, а у них были мягкие как у женщин. Ты служил, а они работали! Ты умеешь защищать то что тебе дорого, а они…

— Допустим, но всё равно… — я вырвал свою руку из её цепкого хвата.

— Я всё помыла, — возвестила Кристина, зашедшая в комнату. — Вы так кричите, что вас и внизу слышно. Как по мне, так Алексей прав. Военные бывают разные, но большинство — это работяги, которые в клубы заходят редко, а ты, Алекс, должна была понять, что по клубешникам постоянно ходят только всякие придурки, которые таких как ты и выцепляют.

— Ты на что намекаешь?! — возмутилась Алексис, вскочив с места и начав шумно дышать.

— На то, что ты шалава, — усмехнулась студентка и пройдя к столу, уселась за него. — А сейчас пристаёшь с женатому человеку, просто потому что боишься остаться в лесу одна без помощи. Алексей, простите её. Она просто трусиха, которая всю жизнь провела как пиявка, «присасываясь» к различным мужчинам. Причём сосала она отнюдь не кровь.

Кристина рассмеялась. Её явно тоже накрыло после нервной разрядки, вот только если меня крыло апатией, то её агрессией. Знакомая ситуация. Юленька на нервах тоже может всяких гадостей наговорить, но потом всегда извиняется.

— Ах так… — зло оскалилась Алек, словно кошка, видя перед собой вредную мышь, разве что не зашипела. — Хорошо! Да, я вот такая плохая. Когда только приехала к вам в Россию, меня все гнобили как иностранку и знаешь что? Что-то никто на добрых щах не стал за меня заступаться! Вот когда сиськи выросли, тогда да, полезли всякие защитнички! Да даже в тот парк я смогла устроиться, только потому что жилетка у меня на сиськах висела красиво и личико смазливое. Я ж видела, как эта начальник пахабно пялился, наверняка уже представлял, как трахает меня прямо у себя в кабинете. А я всё не давал. И в клубах мужиков разводила и не давала. Шмара эдакая, да? Ну уж простите, куда мне до дочки одного из сотрудников, которую устроили по блату. А блат-то быстро кончился. Мы ж с Риткой тебя спалили, как ты к сынку директора подмазывалась, чтоб он за тебя папке словечко замолвил. Ну да, конечно, ты с ним только в щёчку целовалась и за ручку держалась!

Обстановка накалилась. Девушки были готовы вцепиться друг дружке в глотки. По взгляду Кристины, полному ненависти и то и дело косящему на стол, я прекрасно понимал, что Алекс попала прям в точку. Казалось бы, ещё чуть-чуть и бывшие приятельницы, начнут тут поножовщину.