Страница 60 из 91
Глава 19
– Назовите, пожалуйста, свое полное имя для присяжных заседателей.
– Терренс Мэтью Вейлс.
Джесс встала со своего места за столом обвинителя и подошла к месту дачи свидетельских показаний; все взгляды обратились на обвиняемого. Терри Вейлс смотрел, не опуская глаз, даже с уважением. Руки он сложил на коленях, корпусом немного подался вперед, как будто не хотел пропустить ни слова из того, что она скажет. В своем темно-сером костюме, который удивительно гармонировал с ее собственным костюмом, он создавал такое впечатление, как будто был человеком, который всю жизнь старался поступать правильно, и он удивлен не меньше остальных, что все так получилось.
– Вы живете в Чикаго на улице Кинзи, дом двадцать четыре двадцать семь?
– Да.
– И вы прожили там шесть лет?
– Совершенно правильно.
– А прежде вы жили на Вернон-Парк-Плейс, шестнадцать?
Он кивнул.
– Боюсь, что для стенограммы суда требуется определенный ответ – «да» или «нет», мистер Вейлс.
– Да, – быстро ответил он.
– Почему вы переехали? – спросила Джесс.
Терри Вейлс пожал плечами.
– Почему все переезжают?
Джесс улыбнулась и продолжала спокойным голосом:
– Меня не интересует, мистер Вейлс, почему переезжают другие. Меня интересует, почему вы переехали.
– Нам потребовался более просторный дом.
– Вам понадобилось более просторное помещение? Большее число спален?
Терри Вейлс покашлял, прикрыв ладонью рот.
– Когда мы въехали в дом на Вернон-Парк-Плейс, у нас был один ребенок. А когда переехали на Кинзи, уже два.
– Да, вы уже показали, что ваша жена торопилась нарожать детей. Скажите мне, мистер Вейлс, сколько было спален в доме на Вернон-Парк-Плейс?
– Три.
– А в доме на улице Кинзи?
– Три, – спокойно ответил он.
– Простите, вы сказали, три?
– Да.
– А, значит, такое же число спален. Тогда, я полагаю, просто сам дом был больших размеров.
– Да.
– Он был больше на три квадратных фута, – произнесла Джесс сухим тоном.
– Что?
– Дом на улице Кинзи был больше дома на Вернон-Парк-Плейс всего на три квадратных фута. Примерно вот на столько. – Джесс отмерила шагами три квадратных фута перед присяжными заседателями.
– Возражение, Ваша честь! – крикнул Хал Бристол со своего места за столом защиты. – Какое это имеет отношение к делу?
– Я подхожу к этому, Ваша честь.
– Не тяните, – распорядился судья Харрис.
– Не правда ли, мистер Вейлс, что причина вашего переезда с Вернон-Парк-Плейс заключалась в неоднократных жалобах соседей в полицию на ваше поведение? – быстро спросила Джесс.
– Нет, это неправда.
– Не правда ли то, что соседи неоднократно жаловались на вас в полицию, потому что боялись за безопасность вашей жены?
– У нас был всего один сосед, который звонил в полицию всякий раз, когда я слишком громко включал стереомузыку.
– Что совпадало с каждым избиением вашей жены, – заявила Джесс, глядя на присяжных заседателей.
– Возражение! – Хал Бристол вскочил на ноги.
– Принимается.
– Вечером 3 августа 1984 года в ваш дом на Вернон-Парк-Плейс была вызвана полиция. – Джесс начала зачитывать свои записи, хотя она знала эти даты наизусть. – Так же, как вечером 7 сентября 1984 года, а также вечером 22 ноября 1984 года и 4 января 1985 года. Это верно?
– Я не помню точных дат.
– Все это зафиксировано в досье, мистер Вейлс. Вы не оспариваете эти данные?
Он покачал головой, потом посмотрел на судебного стенографа и произнес:
– Нет.
– Каждый раз во время этих вызовов полиции ваша жена демонстрировала явные следы избиения. Один раз ее даже госпитализировали.
– Я уже говорил, что наши ссоры часто переходили все дозволенные рамки, что я не могу похвастаться ролью, которую я играл в них.
– Ссоры выходили за рамки? – вопросительно повторила Джесс. – Превращались в кулачный бой? В избиение кулаками?
– Возражение!
– Принимается.
Джесс подошла к столу обвинения и взяла другой полицейский доклад.
– В этом докладе говорится, что вечером 4 января 1985 года, в тот вечер, когда ваша жена была госпитализирована, тело Нины Вейлс на сорок процентов было покрыто синяками и ссадинами, имелось внутреннее кровоизлияние, разбит нос, сломаны два ребра, под обоими глазами красовались синяки. С другой стороны, вы получили несколько царапин на лице и кровоподтек на коленке. Это совсем не похоже на равную драку, мистер Вейлс.
– Возражение, Ваша честь! Где же тут вопрос?
– Правда ли, что ваша жена недавно родила второго ребенка?
– Правда.
– Девочку?
– Да, Ребекку.
– Сколько ей было времени 4 января 1985 года?
Терри Вейлс заколебался.
– Конечно, вы помните день рождения своей дочери, мистер Вейлс? – понукающе заметила Джесс.
– Она родилась второго декабря.
– 2 декабря 1984 года? Всего за четыре недели до драки, после которой ваша жена попала в больницу?
– Правильно.
– Так, это значит, что все ваши другие нападения...
– Возражение!
– Все другие инциденты, – поправилась Джесс, – 3 августа 1984 года, 7 сентября 1984 года, 22 ноября 1984 года произошли, когда ваша жена была в положении. Правильно это?
Терри Вейлс склонил голову на грудь.
– Да, – прошептал он. – Но все это носило не такой односторонний характер, как вы стараетесь представить.
– О, я не забываю об этом, мистер Вейлс. Разве из нас может кто-нибудь забыть ссадину на вашей коленке?
Хал Бристол опять вскочил на ноги.
– Возражение, Ваша честь!
– Беру свои слова обратно, – тут же отреагировала Джесс, беря из протянутой руки Нейла Стрейхорна еще один полицейский доклад, затем опять возвращаясь к месту для свидетеля. – Теперь давайте перенесемся на несколько лет вперед, к вечеру 25 февраля 1988 года. Вы опять уложили свою жену в больницу, правда?
– Моя жена куда-то ушла и бросила детей дома одних. Когда она вернулась, то мне стало понятно, что она напилась. Во мне просто что-то надломилось.
– Нет, мистер Вейлс, – тут же поправила его Джесс, – надломилось что-то не в вас, а у вашей жены. А более конкретно, кисть правой руки.
– Она бросила детей одних. Один Господь знает, что с ними могло бы случиться.
– Имеются ли свидетели того, что она оставила детей одних, мистер Вейлс? – спросила Джесс.
– Когда я вернулся домой, то застал их одних.
– Был ли кто-нибудь с вами?
– Никого.
– Поэтому у нас только ваше показание, что ваша жена ушла и оставила детей без присмотра?
– Да.
– Ну что же, почему бы нам и не поверить вам, – заявила Джесс, готовясь услышать возражение. Она знала, что возражение последует.
– Миссис Костэр, – предупредил судья Харрис, – не могли бы вы оставить сарказм и продолжить допрос.
– Простите, Ваша честь, – извинилась Джесс, разглаживая юбку и вдруг вспомнив о нижнем белье, которое привезла ей секретарша Дона до начала судебного заседания. В голове всплыли события сегодняшнего утра и вчерашнего дня. Находка тела Конни, проникновение в ее квартиру, порча ее нижнего белья – все вертелось в ее сознании, подогревало ее гнев, подталкивало ее на произнесение этих слов: – А что вы можете сказать о вечерах 17 октября 1990 года, 14 марта 1991 года, 10 ноября 1991 года, 12 января 1992 года?
– Возражение, Ваша честь! – выкрикнул Хал Бристол. – Свидетель уже признал свою роль в этих домашних ссорах.
– Возражение отклоняется. Свидетель должен ответить на этот вопрос.
– В каждом из этих случаев к вам в дом вызывалась полиция, мистер Вейлс, – напомнила ему Джесс. – Вы об этом помните?
– Конкретные даты я не помню.
– И в двух из этих случаев ваша жена оказалась в больнице.
– Кажется, мы оба оказались в больнице.
– Да, вижу, что вечером 10 ноября 1991 года вы обратились в больницу Сейнт Люк по поводу разбитого носа, где вам оказали медицинскую помощь и отпустили. Ваша жена, напротив, оставалась в больнице до утра следующего дня. Похоже, она нуждалась в том, чтобы хорошенько выспаться.