Страница 19 из 91
– Извини, что уже так поздно, Фредди. Но, поверь мне, тебе везет, что ты сидишь дома. – Джесс быстро открыла холодильник и вынула коробку с ванильным тортом фирмы «Пепперидж», отрезала большой кусок, остальное положила опять в холодильник и, не успев захлопнуть дверцу, уже съела половину отрезанного куска торта.
– Мой свояк был сегодня в отличной форме, – произнесла Джесс, возвращаясь в гостиную, – и опять зацепил меня. Отец влюбился, а меня почему-то это не радует. Похоже, что скоро повалит настоящий снег, а я, кажется, воспринимаю это как личное оскорбление. Думаю, сдают нервы. – Она доела остатки торта. – Фред, думаешь, твоя хозяйка сходит с ума? – Кенар летал взад и вперед, садясь на свои жердочки, и не обращал на нее внимания.
– Это совершенно точно, – утвердительно произнесла Джесс, подходя к большому окну и выглядывая на улицу Орчард из-за старинной кружевной занавески.
Прямо напротив ее дома на другой стороне улицы был запаркован белый «крайслер». Стоял ли он там, когда она подъехала?
– Перестань дурить, – заглушила она голосом громкий стук сердца. Кенар испустил новую заливистую трель. – В этом городе не меньше миллиона белых «крайслеров». – То, что в течение одного дня одна такая машина чуть не сбила ее, а другая чуть не врезалась машина чуть не сбила ее, а другая чуть не врезалась в ее машину, а третий такой автомобиль стоял теперь напротив ее квартиры, не означает, что в этом нет простого совпадения.
Джесс опять приблизилась к окну, выглянула на улицу, не отодвигая занавески. Белый «крайслер» оставался на месте, за рулем неподвижно сидел мужчина. Тени, отбрасываемые уличными фонарями, падали на его лицо. Он смотрел прямо перед собой, не озираясь по сторонам. Темнота, ненастная погода и расстояние до машины – все вместе создали как бы маскировочную сетку на его лице.
– Неужели Рик Фергюсон? – громко спросила она.
Звук его имени, сорвавшийся с губ, заставил Джесс торопливо удалиться из гостиной, проскочить через коридор и скрыться в спальне. Она раскрыла дверь чулана, села на корточки и стала рыться в казалось бы бесчисленном количестве туфель, многие из которых еще не вынимались из магазинных коробок.
– Куда, черт возьми, я засунула его? – спросила она себя, поднялась с пола и потянулась к верхней полке, куда она тоже складывала обувь, любимые старые модели, которые вышли из моды, но она ими слишком дорожила, чтобы выкинуть. – Куда я спрятала этот проклятый пистолет?
Одним широким жестом она скинула коробки с верхней полки, загородив голову другой рукой, будто начался обвал.
– Куда он запропастился? – воскликнула она, ища небольшой блестящий черный предмет, завернутый в белую оберточную бумагу.
Она наткнулась на пару модельных черных туфель на высоком каблуке, думая, с какой стати она купила эти туфли на каблуках в четыре дюйма. Она надела их всего один раз.
В конце концов она нашла тупорылый револьвер в коробке за большими матерчатыми цветами на бальных туфлях серебристого цвета, патроны были засунуты в носки туфель. Трясущимися руками Джесс зарядила шестью патронами барабан револьвера «Смит и Вессон» 38 калибра. Дон настоял, чтобы она взяла его, когда уезжала от него.
– Считай это моим подарком при разводе, – сказал он ей, не потерпев возражений.
Револьвер пролежал в коробке для туфель четыре года. «Не испортился ли он? – подумала Джесс. – Относится ли к пистолетам правило о том, что товар тем лучше, чем чаще им пользуются?» Взяв револьвер, она вернулась в гостиную, надавила коротким стволом на выключатель, погрузив комнату в темноту. Кенар тут же прекратил пение.
Джесс приблизилась к окну, держа револьвер сбоку. «Только не выстрели себе в ногу», – предостерегла она себя, чувствуя себя так же странно, как и когда перепугалась, отодвигая трясущейся рукой кружевные занавески.
Машины на улице не было. Белый «крайслер» исчез. Вообще никаких белых машин. Ничего белого, кроме снега, который постепенно покрывал траву и мостовую. Спокойная улица жилых домов. А была ли вообще белая машина?
– Твоя хозяйка явно спятила, – сказала Джесс своей канарейке, уходя из темной комнаты. Она накинула на клетку птицы темно-зеленую материю, выключила радио и понесла револьвер в спальню, забросанную обувью. «Почему бы мне не коллекционировать почтовые марки?» – подумала она, окидывая взглядом кавардак. Марки явно требуют меньше места, от них меньше сора, не так подвержены капризам моды. Ясно, что никто бы не стал ставить в упрек Имельде Маркос то, что она собрала три тысячи пар почтовых марок.
Она становится легкомысленной, решила Джесс, опускаясь на пол и начиная уборку. Она не сможет заснуть, если пол в спальне будет выглядеть, как район национального бедствия. Если она заснет вообще.
– Что за вечер! – воскликнула Джесс, глядя на револьвер в своей руке. Смогла бы она действительно им воспользоваться? Джесс пожала плечами, благодарная, что ей не пришлось проверять это, и положила пистолет в коробку с туфлями за матерчатые цветы, украшающие ее старые бальные туфельки-лодочки. Пистолеты и розы, подумала она и тут же вытащила револьвер обратно.
Может быть, стоит спрятать его в более доступном месте? Даже если ей и не придется прибегать к его помощи. Просто чтобы спокойнее себя чувствовать.
Выдвинув верхний ящик ночного столика, Джесс засунула оружие в дальний угол, за старый альбом с фотографиями.
– Только на один день, – произнесла она вслух, представив себе, как пытается убежать от своры кровожадных бульдогов.
Только на один день.
Глава 6
Джесс пришла первой из всей группы приглашенных в «Скузи», который расположен на улице Гурон в Ривер-Вест. В отличие от небольших полутемных баров вдоль улицы Калифорния, где обычно проводили время Джесс и ее коллеги – государственные обвинители, «Скузи» был огромным складом, который переоборудовали под ресторан и бар, с высоким потолком и окнами в стиле «старого Чикаго», заставленными полками с бутылками вина. В центре зала была гигантская декоративная люстра. В глубине большая глиняная ваза с яркими искусственными цветами – своего рода граница, от которой начинался переполненный посетителями бар. Ресторан был уставлен хорошо отлакированными деревянными столами. С каждой стороны зала на небольшом возвышении располагались кабины тоже со столиками. Джесс прикинула, что большой зал мог легко вместить более трехсот человек. Из невидимых динамиков неслась громкая итальянская музыка. Этот ресторан со всех точек зрения был прекрасным местом, где можно было отметить сорок первую годовщину со дня рождения Лео Паметера.
Джесс не видела Лео Паметера уже целый год, с тех пор как он ушел из управления прокурора штата и занялся частной практикой. Она была уверена, что единственное, почему ее тоже пригласили на день рождения, было то, что приглашены были все с одиннадцатого и двенадцатого этажей. Но ей было еще меньше понятно, почему она приняла это приглашение.
Ей это зачем-то понадобилось, полагала она, с пониманием улыбаясь метрдотелю, когда тот сообщил ей, что пока из приглашенных никого нет, и спросил ее, не желает ли она подождать в баре. В баре уже собралось много народу, хотя еще не было и шести часов. Джесс взглянула на часы просто так, скорее по привычке, а не затем, чтобы узнать, который час, и опять принялась раздумывать, зачем она пришла сюда.
Она здесь, объясняла она себе, потому, что Лео Паметер всегда ей нравился, хотя они так и не сблизились, и ей было жаль, что он ушел. В отличие от многих других государственных обвинителей, включая Грега Оливера, Лео Паметер отличался почтительностью и мягким обращением, производил успокаивающее впечатление на окружающих, возможно, потому, что он не позволял своему честолюбию подавлять хорошие манеры. Он нравился всем, что, в частности, и объясняет, почему сегодня придут все. Джесс было интересно, сколько бы пришло народу, если бы отмечался ее день рождения.