Подкидыш

  - Что везёте, Семён Семёнович? - Спросил инспектор, освещая салон фонарём. - Грибы? - Он засмеялся, увидев стоящую на полу корзину и на переднем кресле рюкзак. Не поздно для грибов?

  - Сердечко прихватило, пришлось пережидать пока пройдёт... - сказал водитель.

  - Лекарства пили? - С надеждой в голосе спросил инспектор, близко придвигая к окну свою голову.

  - Только нитроглицерин, - усмехнулся Семёныч. - У меня сын инспектор, я в курсе, что пить нельзя...

  - А как фамилия? А... понятно. Счастливого пути. - Он козырнул, отдавая документы левой рукой.

  Семёныч поблагодарил и отъехал. До дома он добрался без происшествий. Войдя в квартиру, поставив корзину и сбросив рюкзак с "опятами", он подумал:

  - "Маслята - патроны, а "опята" - баксы" ... Забавно...", - посмеялся Семёнов.

  В его холостяцкой квартире было прибрано. Семёныч не любил беспорядка. Просыпаясь, он перво-наперво, прибирался. Потом делал зарядку, если хватало сил, но чаще, сама приборка ею и являлась.

  Выбрав из рюкзака в таз опята, он отнёс все грибы в ванную, уселся поудобнее и стал их перебирать. На деньги он практически не взглянул. За свою оперскую жизнь, он не раз видел много денег, правда чужих, но много, и привык к ним относиться спокойно, как врач к человеческим страданиям. Без эмоций. Не однажды его пытались подкупить. И за что-то, и просто так, "на крючок". И суммы были приличные. Но "обликоморале" он сохранил. Алчность у него отсутствовала напрочь. Оттого от него ушла сначала одна жена, а потом и другая.

  Закончив с грибами, и поставив на плиту громадную сковороду под "жарёху", Семёныч достал из шкафа старинный кожаный "аташе кейс", в простонародье называемый "дипломат", и прямо в прихожей переложил в него пачки, аккуратно стряхивая с них в рюкзак грибные крошки и листву, и протирая каждую пачку чистой влажной тряпочкой. Понюхав одну из пачек, он, вместе с запахом типографской краски, почувствовал запах грибов. "Опята..." - снова усмехнулся он. "Жу, жу, жу", - вспомнил он старый-старый мультфильм, где деньги пахли мёдом. Миллион вошёл весь.

  Обмотав "дипломат" в пищевую плёнку, Семёныч положил его обратно в шкаф. Деньги в таких количествах ему были не нужны. Пенсии и подработки хватало на нормальное житьё и содержание дочери от второго брака, уже оканчивающей школу. А за потраченный хотя бы один доллар могут и "предъявить". Не известно кто, пока... Но это ничего не меняло. Не верил Семёныч, в "бесплатный сыр", вдруг упавший в руки сверху. Следом мог прилететь и кирпич.

  Закончив с долларами, он пошёл в "ванную", где, забравшись под душ, с удивлением стал разглядывать своё тело. Живот и зад "сдулись". Плечи... Да что там плечи... В зеркале был совсем другой Семёныч. Даже лицо... Скуластое... Он вздрогнул... Волосы... У него везде на голове были волосы... Русые, в меру короткие, в меру длинные.

  Семёныч судорожно проглотил слюну и включил воду. Стоя под душем и глядя на себя, стоящего под струями, он вспомнил голос: "Время отключения жизненных функций до начала регенерации триста пятьдесят два земных дня". То есть, столько ему оставалось жить, если бы не "волшебный камень". "Триста пятьдесят два, триста пятьдесят два..." - билась и билась в его голове упрямая фраза. А сейчас еще девяносто лет?! Соль защипала глаза, но внутренний стержень выпрямил тело и взгляд его стал сначала стальным, а потом спокойным.

  Значит так кому-то надо. "А уж мне и подавно", - рассмеялся он и с удовольствием стал намыливать новое тело сеткой. "Жарёха! - Вспомнил он, закрывая воду, хватая большое полотенце, и шлёпая мокрыми ногами по линолеуму, бросаясь в кухню. Вовремя. Влага из грибов вся выпарилась, и грибы стали жариться. Перемешав их с луком и долив масла, он достал из холодильника остатки жаренной картошки и высыпал в грибы.

  Вынув из холодильника мисочку с солёной капусткой и бутылку с прозрачной жидкостью, он поставил всё это на журнальный столик в зале перед телевизором. Перемешал ещё раз "жарёху", чуть-чуть долив масла, нарезал хлеб, вернулся в зал и налил водку в рюмку. Подумал, подержав запотевшую прохладную емкость, и, не торопясь, выпил. Прочувствовав продвижение продукта вниз, он выдохнул и, занюхав корочкой хлеба, положил в рот капустку, надкусил хлеб. Нажал кнопку пульта телевизора. Канал "Боец" показывал старые бои Фёдора Емельяненко.

  Откинувшись на подушки дивана Семёныч подумал: "Как хорошо...".

  После хорошего ужина и пережитых волнений мозг отключался, и Семёныч едва добрался до кровати, с трудом заставив себя встать с дивана. Он терпеть не мог засыпать в зале под телевизор, и просыпаясь среди ночи, выключать его и перебираться в холодную постель. Прикоснувшись головой к подушке, он сразу уснул.

  Всю ночь ему снились инопланетные шпионки с крепким телом и длинными ногами, к которым он периодически, раза три за ночь, попадал в "плен". Проснулся Семёныч бодрым и выспавшимся.

  Убрав со стола, помыв посуду, разложив диванные подушки и пропылесосив, Семёныч выглянул в окно. Светило солнце, поблескивали ночные лужи.

  "Последние тёплые деньки, однако... Не пробежаться ли?".

  Он раз десятый за утро посмотрел на себя в зеркало, повёл плечами, привстал на носках, подпрыгнул. Голеностоп держал, колени не болели. Натянув древний беговой "пумовский" костюм, который он купил ещё в девяносто втором году, из которого он потом быстро "вырос" в ширь, и надев кроссовки, Семёныч вышел на улицу.

  На улице он не бегал лет двадцать, убеждая себя, что не любит дышать автомобильной гарью, но на самом деле уже не держало тело. Сейчас тело просило "взбучки", и Семёныч решил ему её устроить. Начав с лёгкой "трусцы", метров через двадцать он перешёл на широкий шаг и ускорил темп. Выбежав на проспект и вдохнув всей грудью ветер с "Золотого Рога", Семёныч заработал, как спринтер. Добежав в таком темпе до фуникулёра, он темп сбавил, заметив удивлённые лица водителей. С горки вниз быстро бежать было не прилично.

  Семёныч горделиво нёс своё тело... Или оно его несло? Не важно. Просто Семёныча несло... А потом он задумался: "На вид мне лет тридцать пять. Даже знакомые хрен узнают, если увидят, так чего выпендриваться? Бежит себе молодой мужик и бежит. Расслабься. Никто не оценит".