Приёмыш

  - За нашими говками беры сошлись со всей округи. Таких тут отродясь не видывали. Как говы на выпас идут, так одну задерут. Наши охотники их взять не могут. Беры по двое - трое приходят. Люди бурчат, что лес озверел.

  Иван вздохнул. Медведи ему не подчинялись, и как отвадить их от города он ещё не придумал. Собаки волков отгоняли, а вот с медведями не справлялись.

  - Да и как тут справиться? - подумал Иван вспоминая шкуру, которая покрывала весь пол его "кабинета". Почти пять метров от кончика носа, до кончика хвоста. А с лапами, и того длиннее. Когти бера даже при воспоминании вызывали дрожь.

  - "Пора снова на охоту", - подумал Иван.

  Иван любил охоту, но бездумно животинок не бил, только ради еды и безопасности. Но такие шкуры даже в его мире ценилась дорого, а в уж в этом мире... Первая, выложенная им на аукционе шкура, ушла за сто тысяч рублей. А деньги были нужны. Миллион баксов заканчивался. Красть имущество ему не позволяла совесть, поэтому за коров и других животных, отправляемых им в прошлое, надо было платить из своего кармана. Если технику можно было вернуть, то съеденную свинку, или барашка вернуть не получалось.

  Техника, кстати, возвращалась обратно в будущее в том же виде, что и уходила в прошлое. Новая. Как и стояла на выставке, без царапин и изъяна.

  Это подтолкнуло Ивана на мысль, что и человеческий организм должен возвращаться в то же состояние. И он стал за собой наблюдать. Делал фото перед отправкой и после возвращения. Сравнивал. Но и без фото всё было понятно.

  Раны, ссадины и другие повреждения исчезали. Даже глубокие, типа пореза на ладони, которую он резал уже не один раз, чтобы доказать свою человечность, моментально затягивались. Без рубцов.

  Он прожил в прошлом почти пять лет. Зима только начиналась, медведи ещё только устраивали себе берлоги.

  - Снег выпал, - продолжил Гостомысл. - Егеря выследили три берложьих лёжки. Да и так, по следу можно.

  - Что снег выпал, сам вижу... Готовь людей и собак.

  - Всё готово, Яролик. Кони пьяны, хлопцы запряжены, как ты говоришь.

  - Молодца, - Иван радостно хлопнул хилого Гостомысла по плечу, но тот успел увернуться, и рука Ивана, с шумом рассекая воздух, пролетела мимо.

  - Тебе Негра оседлали, - продолжал, будто не заметив пролетевшую мимо него руку, Гостомысл. - Серый хворый ещё.

  Иван засмеялся и, скоро умывшись, начал одеваться. Завтракать он не стал. На охоту, как и на войну, надо идти с пустым желудком, считал Иван, и не понимал присказки Суворова про: "... ужин отдай врагу". Он утром не завтракал, чтобы не клонило в сон, обедал не плотно, а вот ужинал хорошо. И считал, что так - правильно. Главное - поесть до девяти и лечь спать в десять вечера. Так делали здесь все.

  * * *

  Первого "буряка" взяли в берлоге, придя по его свежим следам.

  - Спускай собак! - Бросил Иван. - И отходите.

  Псы метались вокруг ямы, засыпанной валежником, лаяли, но медведь не выходил. Отверстие, ведущее в логово было огромным, как и сама берлога. Валежник над ямой, глубиной метра четыре, высился ещё метра на два. Какой великан валил тридцатисантиметровые в обхвате стволы и таскал их в яму, охотникам предстояло увидеть и встретить.

  - Давай, Прима. Работай! - Скомандовал он Приёмышу, который, как оказалось, был "девочкой".

  Собачка радостно, и бодро побежала к берлоге, но со стороны входа лезть не стала, а нашла какую-то щель в валежнике с тыла, разгребла лапами мох и проникла до медвежьей спины.

  Послышался рёв, и буряк, с повисшей на его хвосте Примой, вылетел из берлоги, и поднялся. Грохнул выстрел, другой. Громадная туша завалилась вперёд.

  - Ух ты моя умница, - подняв собаку на руки, похвалил её Иван.

  Получив ответный "поцелуй", он взобрался на Негра, и тронул повод. Второго бера взяли, выгнав собаками из зарослей терновника. Можно было стрельнуть и так, медведь был хорошо виден, но продираться через колючки дикой сливы не хотелось.

  За день добыли пять здоровенных бера. Не меньше лежащего в кабинете. А первый, выгнанный Примой, был всех больше.

  Туши свежевали сразу. На такую охоту выходило всё мужское население города. И посмотреть, как охотится маг, и зная, что добычи и работы будет много. Иван почти не прятал свой "вепрь", а лишь разрисовал его краской под дерево.

  Мясо медведя тоже брали и, хорошо выварив, готовили тушёнку. Иван, плюнув на "конспирацию", построил на берегу реки консервный завод, закупил в своём мире жестяную банку, установил закаточный станок, автоклавы.

  Деревянный корпус завода делился на несколько частей: в закаточный и варочный цеха Иван никого не пускал. Уложенные банки проталкивали по проволочному желобу в окно цеха, в котором работали два человека, приведённые Иваном сюда из его мира. Там, эти, никому не нужные люди, жили скудно, но имели большой опыт в рыбном и консервном производстве.

  Одного из них Иван постоянно встречал по утру возле своего дома, сидящим на крыльце магазина, другой иногда помогал ему в мастерской, когда не пил. Сейчас они оба жили и работали здесь. И очень неплохо себя чувствовали. Крепкого алкоголя тут не было, а Гостомысл мог заставить работать любого.

  А когда Иван показал им серебряные рудники Раммельсберга, они попросили оставить их здесь, мотивируя тем, что: "консервы, - как-то привычнее".

  Мясные консервы, в большой жестяной банке, Иван складировал, постепенно создавая стратегический запас. Часть консервов, из судака и плотвы, делали в стекле и горожане использовали во время зимы.

  Также в стекло катали и овощные закуски и приправы. Капусту, лук, морковь, свеклу и огурцы выращивали уже четвёртый год. На картофель и злаковые не хватало рук. Зерно возили с юга, картофель Иван закупал в будущем.

Конец ознакомительного фрагмента.