Страница 15 из 18
Кабанью шкуру я притащил к норе и показал детишкам, как её скоблить кремневыми скребками. Сала на ней осталось предостаточно, а кое-где попадалось и мясо, которое я специально оставил на ней, и поэтому детишки с удовольствием скребли её, совмещая полезное с ужином. До сумерек шкура изнутри была натуральным образом вылизана и сияла чистотой.
Внутри моей норы имелось три, кроме основного, помещения, одно из которых я определил, как скорняжное. В нём была выкопана большая ванна для вымачивания кож и стоял глиняный "стол" на четырёх ножках для её обработки. Я не хотел показывать своё творчество племени раньше времени.
Ещё одним помещением была кухня с очагом, где я сейчас и разжёг огонь.
Сюда, когда горел очаг, я не впускал никого, даже сестру. Я несколько раз пёк здесь рыбу, дичь и другое мясо, полученные от вождя, заваривал травы и варил компот из ягод.
Я пользовался своей кухней уже месяц и пока без эксцессов. Печка у меня была двухконтурная, типа двойного тандыра. Если нужно просто что-то сварить, я разжигал огонь во внутренней емкости и ставил на неё кастрюлю, если запечь, как сейчас поросёнка, то внутренняя емкость становилась духовкой, и огонь горел вокруг неё.
Поросёнок висел в тандыре на скрещенных деревянных спицах. Его шкурка начинала запекаться. Прозрачный жир шкварча, капал и вытекал в отверстие по "жиростоку" в подставленную глиняную кружку.
Пока поросёнок готовился, я вылез из норы и присел возле входа. Игра пристроилась рядом. Она уже слегка перекусила и поэтому терпеливо ждала ужина. В племени ели один раз в сутки. Перед сном.
Я сидел и смотрел на реку, на проступающие на небе звёзды и взошедшую луну, такую знакомую и, даже, можно сказать, родную, но такую далёкую.
Я подумал, что Создатель не "прикололся" надо мной, не подшутил, и не наказал, а дал мне то, что я просил. А просил я, немощный, лежащий на больничной койке хотя бы одним глазком увидеть речку, лес, рыбалку, охоту и внуков, которым можно передавать свои знания и навыки.
Осознав это, я прослезился. Вроде бы всё так, если не учитывать птичек Рух, диких котов и других диких зверушек, желающих мной перекусить.
Бойтесь своих желаний.... Вот уж воистину! Но режим игры - "хардкор"! Сказав Создателю искреннее спасибо, я вернулся на "кухню" и вытащил свинку из "духовки". Сдобренный диким чесноком и другими травами, поросёнок благоухал. Его тонкая золотистая кожица в некоторых местах лопнула и сочилась соком. Я понюхал его и сглотнул слюну.
Уже все забрались в норы, когда мы с Игрой ужинали, тихо урча, как дикие коты, шутливо огрызаясь и борясь за лучшие куски.
* * *
После нескольких, на мой взгляд, удачных "охот" вождь, вдруг отправил меня с женщинами на "корнёвку". В качестве охранника и надзирателя. Похоже, вождь не испытывал к моим "бытовым подвигам" пиетета, а даже наоборот. При виде изобилия добытой дичи, вождь нервно почёсывался, глядя, как большая её часть раздаётся сородичам.
Бредя по лесу среди женщин, которые от меня, от своего защитника, далеко не отходили, я вдруг понял, что он, вождь, считает всю добычу и, соответственно, всё лесное зверьё, и корешки-ягоды, лично своим. А посему, "разбазаривание" данного ресурса стерпеть не мог, и перевёл меня на работу, не связанную с его истреблением.
Поражённый тем, что его поведение является своего рода "предтечей" концепции любой государственной системы, я всё понял. Понял, что этого вождя не интересует развитие его племени, ни в количественном, ни в качественном виде. "Нас и тут (так) неплохо кормят".
Опираясь на своих "приближённых", он терроризировал племя, держа его в полуголодном состоянии, и тут возник я, весь в таком белом.
Я понял, что следующим шагом вождя, если я не успокоюсь, будет "шаг конём по голове", в смысле дубиной по моей "маковке".
Как я уже видел, и с ножом, и с дубиной, он обращается ловко, а взгляд его, то и дело останавливаемый на мне, был, ну очень разумным и озабоченным.
В первый день моей охраны, я "совершенно случайно" метнул в кусты дротик и убил, здорового такого, зайца.
Вернувшись в деревню и сдавая, добытое непосильным трудом, я увидел хмурый взгляд вождя и развёл извинительно руками, мол: "Не знаю, как вышло. Больше не буду", и получил бы дубиной по голове, если бы не увернулся, отпрыгнув в сторону.
Прыгал я.... Ну очень круто! Как пружина. И реакция... Видимо во мне совместились мои и реципиента качества. Я вообще не заметил тот момент, с которого я перестал разделять Урфа и себя.
Отскочив от удара, я, поняв свой "косяк", снова развёл руки и, пожав плечами, приблизил своё тело к вождю, чтобы он смог достать меня дубиной. Но не по голове.