Ружичка

- Так уж получилось, - ответил я и сел.

Куличихин был довольно симпатичный дядька. Ростом высок и в плечах широк. Мне показалось, что Куличихин не знал, как себя со мной держать. Он забыл последовательность, что у нас за чем, если верить Сергею Рудольфовичу.

- Есть два варианта, - сказал Куличихин и опять с интересом посмотрел на меня, - первый, это пансионат в центре города. На всём готовом, и стоит пять рублей в день. Всё будет зависеть от того, как у Вас с деньгами.

- Можно и так, - сказал я, имея в виду пять рублей в день.

- Второй вариант, - продолжал Куличихин, - это только переночевать, зато море под боком, и стоит рубль в сутки.

Я пожал плечами. В это время мой мозг судорожно пытался перемножить 5 рублей на 20 дней. Каждый раз в результате получалась кругленькая сумма. На меня она особого впечатления не произвела. Я уже представлял себя в пансионате, ведущим райскую жизнь на 5 руб. в сутки, как вдруг с испугом сообразил, что даже не знаю, сколько денег у меня осталось. По мутным подсчётам, за два дня на всякую ерунду ушло около 30 рублей. С такими расходами денег на обратный билет могло и не хватить.

- Вы знаете, я бы предпочёл поближе к морю. Куличихину всё стало ясно.

- Тебя как звать-то? - спросил он.

- При рождении родители нарекли меня Вертер, - сказал я. С этого момента Куличихин разговаривал со мной только на «ты».

- Ты один или с Лоттой? – поинтересовался он немного погодя.

- С приятелем, - ответил я, имея в виду Константина. Но вспомнил Ружану Анатольевну и погрустнел.

- Так, говоришь, с приятелем, - хитро улыбнулся Куличихин. Я тоже улыбнулся.

- Ну да, - подтвердил я, - с ним, он позже подъедет. Куличихин понимающе кивнул. Вряд ли он ****** ту грудастую старуху в зелёной майке. С чего я решил, что она тут работает?

- Ты смотри, - сказал Куличихин, крутя пальцем диск телефонного аппарата, - Сочи у нас на первом месте по венерическим заболеваниям, Адлер – на втором, а Новороссийск – на третьем. Я вспомнил Тэккера и помрачнел.

- Значит, так, - сказал он, - ты ещё часок погуляй, а потом приходи, всё будет в порядке. Я посмотрел на часы: - Сейчас двадцать минут одиннадцатого, подойду часам к двенадцати. Куличихин кивнул.

На улице я осмотрелся и пошёл вниз. Минуты через три достиг широкой автострады. «Улица Ленина» - гласила надпись на табличке, которая висела на аккуратно побелённом заборе. Я покрутил головой и направился в сторону железнодорожного вокзала. На вокзале продавали пиво.

«Славянское». Пивзавод г. Сочи» - увидел я на этикете после того, как отвалил за бутылку 69 копеек. Когда Ружичка была сверху, её сиськи, если умело приподняться, расплющивались о мою грудь, внося в наши отношения покой и умиротворение. В ином случае её тонкая золотая цепочка просто раскачивался у меня перед носом. Иногда я ловил её губами.

Пиво было среднего качества. Правда, горькое, с хмелевым приоритетом. Солодовый приоритет мне не нравился. С бутылкой в руках я добросовестно осмотрел все станционные постройки и вокзальные киоски. Город Адлер продолжал оставаться малопривлекательным объектом. Но меня манила неизвестность. Поэтому я вновь выбрался на улицу Ленина и направился в ту сторону, куда в большом количестве друг за дружкой двигались рейсовые автобусы.

Я шёл уже минут пятнадцать, а взору ничего кроме зарослей вечнозелёного кустарника, который в изобилии рос по обочинам улицы Ленина, не открывалось. Только вдали виднелись корпуса новостроек.

Наконец, почувствовал, что неизвестность, которая до сих пор меня исправно манила, стала мне совершенно безразлична. Сел в автобус, следовавший в обратном направлении, вернулся к вокзалу и в ознаменование своего благополучного возвращения приобрёл очередные пол-литра светлого славянского пива в изящной стеклянной упаковке. Ещё я любил сзади целовать Ружичку за ухом, но так, чтобы при этом обе её сиськи находились у меня в руках. Обычно, в эти моменты она несла всякую околесицу.

Эти поцелуи среди белого дня, жара, запах моря и постоянное мелькание перед глазами праздных довольных людей точно переродили его…

Поглощая мелкими глоточками горькую янтарную жидкость, я размышлял, что будет, если прямо сейчас взять и направиться в ОВД. Проспоренный Константином «Orient» на левой руке показывал половину двенадцатого. Куличихин моментально срисовал хронометр, едва я переступил порог его кабинета. Надеюсь, «Orient» не в розыске.

- Рановато, - подумал я и уселся на влажную после дождя скамейку. Она стояла в тени привокзальных пальм и поэтому, как следует ещё не просохла. Так прошло полчаса. Мелкие глоточки не помогли, пиво быстро закончилось. Но когда, наконец, я, сэкономив 1 руб. 10 коп., пешком взобрался на вершину милицейской горы, Куличихин меняуже ждал.

- Петро! – крикнул он в микрофон селектора, как только я просунул свою голову в дверной проём, - отвези человека к Анатолию Владимировичу, - потом повернулся ко мне, - поживёшь там денькатри, если не понравится, найдём что-нибудь ещё. Вопросы есть?

- Для чего нужна старость?

Куличихин задумался, похоже, раньше его этот вопрос особо не волновал.

- Если верить в закон сохранения энергии, - сказал он, - старость - это период для постепенного перетекания энергии из человеческой оболочки в какую-то иную форму. Ты веришь в закон сохранения энергии? Я кивнул.

Открылась дверь.

- Проследи, чтобы всё было нормально, - сказал Куличихин вошедшему в кабинет человеку по имени Пётр. Тот козырнул.

В машине я вступил с Петром, как оказалось, Павловичем, в оживлённую беседу. Пётр Павлович расхваливал окружающие ландшафты, рельефы и горизонты. За разговором, мы не заметили, как приехали в кемпинг под многообещающим названием «Южный».

Владимир Анатольевич оказался пузатым армянином. Он вполне мог ******* грудастую старуху в зелёной майке. Например, в свободное от работы время. Её рука с двумя колечками на безымянном пальце вполне органично смотрелась бы на его седой волосатой груди. Сто пудов, ему нравились крашеные блондинки.

Он искал её в Геленджике, в Гаграх, в Сочи. На другой день, по приезде в Сочи, он купался утром в море, потом брился, надел чистое белье, белоснежный китель, позавтракал в своей гостинице на террасе ресторана, выпил бутылку шампанского, пил кофе с шартрезом, не спеша выкурил сигару. Возвратясь в свой номер, он лег на диван и выстрелил себе в виски из двух револьверов…

Через полчаса я лежал на чистой постели в двухместной комнате дощатого дома под № 9. Вторая койка, ожидавшая Константина, сиротливо стояла у окна. Опять вспомнил Ружану Анатольевну и, в который раз, тяжело вздохнул.

Где же ты, любовь моя, для кого твои глазки горят?...

Ровно через 12 часов после ночного вылета из Москвы я забылся тяжёлым с устатку сном. Вечером, около 18-00, проснулся в довольно сносном расположении духа. Правда, меня угнетало некстати обнаружившееся отсутствие мыла. Пришлось вымыть руки с зубной пастой «Azulen», маленький тюбик которой мне в поездку дала Ружичка. После совершённого омовения я бодро направился в центр, до которого, как объяснили соседи по кемпингу, было минут пятнадцать пешего ходу.

Для начала пришлось пересечь белый каменный мост через реку Мзымту. Мост украшала табличка. Она информировала пешеходов и других заинтересованных лиц, что сия конструкция много лет назад возведена тут усилиями дорожных частей Внутренних войск МВД СССР. Это и определило то чувство почтения, с которым я ступил на плиты гидротехнического сооружения, перекинутого через неспокойные воды по-южному шумной речки с трудно запоминающимся названием.