Не идеальная я

– Круговорот элитных бутылок в верхах? – со смехом говорю я и допиваю свой бокал с шампанским. – Как это смешно. Столько мемов в интернете, как к человеку через год возвращается его же подарок.

– А что делать? Моя жена раньше забирала такие подарки и передаривала чиновникам, артистам, меценатам и благотворителям. Там точно не было моих друзей, так что шансов нарваться на щекотливую ситуацию было мало.

– Значит, теперь будет возможность у меня поживиться.

– Договорились. Вечером разбираем подарки, всё, что тебе понравится, забирай.

– Какой ты милый. Обещаю не наглеть.

Так незаметно пролетают два часа. Валера, сытый и довольный, рассказывает мне всевозможные смешные истории из жизни. Пёс лежит под столом и мечтает выпросить чего-то вкусненького, именно того, что ему есть совсем нельзя.

За эти две недели лапа зажила. От былой худобы не осталось и следа. Рыжая шерсть лоснилась и блестела, а сквозь щенячий пух стали проступать жесткие черные волоски. Уши висели как два лопуха, но ещё была надежда на их скорое вставание. На последнем приёме ветеринар сказал, что хоть порода и непонятна, но то, что пёс будет крупным, не вызывает сомнений. Было в Песце что-то от лайки и от овчарки. Проблем с аппетитом у этого парня тоже не наблюдалось, но доктор просил по возможности до прививки человеческой едой его не кормить.

Потом помытый, побритый и переодетый Валера уходит, а пёс отправляется в коридор на свое лежбище. И наступает тишина. Кофе варится на плитке, а я решаю разжечь огонь. Немного отлаженных движений, и я на кресле, у меня в руках дымится ароматный крепкий напиток, а в топке мерцает огонь. Вместо сериала я начинаю смотреть дома на продажу неподалёку. Потом квартиры. А потом пропадаю в пучине интернета и оказываюсь поглощена цифровым мусором.

Через три часа я понимаю, что Валеры всё ещё нет. Пес начинает скрестись в дверь и подвывать. Пора бы с ним погулять. Я накидываю пуховик и выхожу на крыльцо. Пёс тут же пропадает в темноте. И только радостные шлепки по лужам говорят, что он где-то рядом.

Как неожиданно монотонно складывается сейчас моя жизнь. Раньше мне казалось, что в ней должно быть постоянное движение. Новые впечатления, яркие эмоции, друзья, тусовки, путешествия и планы на десять лет вперед. А сейчас мне хватает старого дома, мужчины и пса. И этот мир мне безумно дорог. А от мысли, что пришло время двигаться дальше, щемит в сердце. Валере стыдно за наш шалаш, и я умом понимаю, что, если я хочу развития наших отношений, нужно переезжать. Нужно искать работу, чтоб не отупеть и заниматься любимым делом. Нельзя всю жизнь прожить в коконе, как бы сильно этого ни хотелось. Сегодня внешний мир меня пугает. Мне кажется, что там, за оградой старого дома, стоит только выйти, мое счастье сразу под угрозой. С чего я так решила? Не знаю. Просто чувствую.

Лирическое настроение подкрадывается откуда не ждали. Я сажусь на родные ступеньки и всматриваюсь вдаль. Ещё не слишком поздно, наверное, часов восемь, но темнота непроглядная. Весь снег растаял, фонарей на участке у нас нет. Только по краям светятся соседские дома, а с торца сверкает большой дом Валеры.

Настроение у меня начинает портиться. Я решаю выпить вина и иду в дом на поиски подходящего. Этого добра у нас в доме с избытком, и я возвращаюсь с бокалом, штопором и, собственно, бутылкой красного французского.

Пёс, набегавшись, приходит ко мне и садится рядом. Грустные голодные глаза заставляют встать со своего места и сходить домой за колбасой. Нам обоим. Но невероятным образом оба бутерброда оказываются съеденными собакой. И вот уже довольная мордочка лежит у меня на колене и мирно посапывает. Мне нравится его гладить. На ощупь пёс невероятно мягкий. А ветеринару мы не скажем, что пес колбасой балуется. Когда это обычной дворовой собаке колбаса вредила?

Так вот я и сижу: в темноте, с бокалом и спящим щенком. Немного зябко от влажности, но мой огромный пуховик не дает мне замерзнуть. Я присмотрела нам два дома, один из них находится в этом же поселке, но с другой стороны озера. А второй в двадцати минутах езды, в Ольгино. Буду Ольгой из Ольгино. Или нет? В любом случае завтра съездим, посмотрим, а там если нам понравится, то переедем. Интересно, а мы успеем это сделать до Нового года?

Из раздумий меня выдёргивает телефонный звонок. Игорь. Вот он упорный.

– Привет! – говорю я, понимая, что глупо было две недели не брать трубку. Но так приятно его позлить. В этом я не могла себе отказать. Думаешь, весь мир живёт по твоей указке? А нет! Побегай ещё за мной.

– Ты почему трубку не берёшь?

– А я что, обязана это делать, лишь только ты решишь мне позвонить?

– Эй! Ты чего? Я волноваться начал, вдруг что с тобой случилось? Я уже тёще собрался звонить.

– У тебя теперь новая тёща. В комплекте с новой женой. Вот ей и звони! – сколько же во мне до сих пор обиды, я и не подозревала.

– У тебя всё в порядке? – не унимается Игорь.

– А тебя это по какому поводу волнует? Не всё ли тебе равно, как складывается моя жизнь? – Игорь попал под горячую руку. Я трубку взяла, будучи в плохом настроении. Теперь вот есть на кого всех собак спустить.

– Надо встретиться.

– Зачем?

– Это не телефонный разговор.

– Да, катись ты к чёртовой матери! – говорю я и выключаю разговор.

И совершенно неожиданно даже для себя я расплакалась. С чего это? Всё же хорошо, подумаешь, Игорь позвонил.

Я утирала слёзы, которые никак не хотели заканчиваться. Они катились мне за воротник, и очень быстро шея стала мокрой. Пёс проснулся от моих всхлипов и стал, как мог, утешать меня. А мог он лишь слизывать слёзы с моих щёк и капающие с носа сопли. И очень быстро я стала не только в слезах и соплях, но и в собачьих слюнях.

Мне стало обидно и больно, оттого что Валеры до сих пор нет. А Игорь делает вид, будто мы друзья. И у каждого из них своя жизнь, а я тут сижу одна в темноте и пью в одиночестве. В тот момент, когда я поняла, что истерика подкралась откуда не ждали, раздались громкие выстрелы. А потом взрывы. И куча разноцветных огней озарили небо надо мной. Салют. Начался салют, и я сразу поняла, где именно он начался.

Пёс от страха забрался ко мне на колени и стал жалобно скулить и прижиматься ко мне всем тельцем. Я встала и со щенком на руках пошла к забору. Туда, где была дверь, соединяющая наши участки. Залпы шли один за другим.

Не отдавая себе отчёт, зачем я это делаю, я пошла к бывшему дому Валеры. Я слишком хорошо знала все тропинки этого участка, чтоб без труда подойти к дому со стороны кухни и остаться незамеченной. Я стояла за елкой в тени, чуть поодаль от большой террасы, и все отлично видела.

Я без труда узнала силуэт Валеры и Соню у него на руках. Вот Зоя и Нина Павловна стоят у края дома, прижимая руки к груди. Ещё я сразу поняла, что за женщина в шубе стоит рядом с хозяином дома. Но вот остальные люди были мне не знакомы. Я пыталась посчитать, сколько же их? Я сбилась после двадцати, и это точно были не все. Атмосфера всеобщего веселья и праздника витала в воздухе. Кто-то кричал, кто-то свистел, а кто-то хлопал в ладоши, когда залпы взрывались один за другим.

Пёс скулил у меня на руках и лизал мою щеку. Его тельце била мелкая дрожь. Это и привело меня в чувство, я поняла, как же ему страшно.

– Не бойся, я с тобой. Пошли домой. Не стоило сюда приходить.

Салют закончился так же неожиданно, как и начался. Я села на те же ступеньки и залпом выпила оставшиеся полбутылки вина. Мне очень захотелось скорее стереть из памяти картину, свидетелем которой стала так некстати. Почему меня это так впечатлило? Я сидела в состоянии шока и не могла прийти в себя. Что вообще это было? Как «я пошел к ребёнку забрать подарок» переросло в салют с гостями и бывшей женой? Я пребывала в трансе и ещё не решила, как ко всему этому я отношусь. Мне хотелось понять, что же я чувствую на самом деле? Пока же я чувствовала, как слёзы подступают к глазам, но им пролиться мешает икота.