Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 92 из 98



Должность это почетная, каждый легионер мечтает нести штандарт своей центурии, тем более христианский. Но сигнифером должен быть крепкий и высокий воин, чтобы в бою его издалека было видно. А еще чтобы не дрогнул, защищая воинскую святыню, и бился за нее до последней капли крови. Лонгин предложил кандидатуру Диона — мы с Пилатом ее одобрили. Мой друг хоть и одноглаз, но врагам спуска не дает, а в бою свирепый, что твой медведь! Такой же бешеный, и такой же непредсказуемый. Так что шкура медведя с оскаленной мордой, которая надевается сигнифером сверху, прямо на шлем, ему очень подходит. И центурия довольна — компанейский Дион всем солдатам по душе пришелся.

Он же у нас теперь входит в команду первой когорты по гарпастуму — это древнеримский футбол такой, или скорее даже регби. Римляне не сами изобрели его, позаимствовали у греков их игру под названием эпискирос, но ввели свои правила. Которые впрочем, нельзя назвать жесткими — они могут меняться в зависимости от ситуации. Если описать эту игру в общих чертах, то две команды, в которых от пяти до двенадцати человек, бегают по полю прямоугольной формы, отбирая друг у друга мяч, чтобы занести его за границу зоны противника. Размер поля тоже строго не регламентирован — если команды большие, то примерно сто на пятьдесят метров, если играет поменьше народа, то и поле становится меньше. Короче, границы очертил, и вперед!

Силовые приемы в игре разрешаются, но атаковать можно только игрока с мячом. Мяч почти круглый, искусно сделан из тростника. Слышал, что у нас в Кесарии был из свиной кожи, но я тогда даже не успел его увидеть — слишком быстро мы отплыли в Александрию. А ведь друзья говорят, что в Кесарии Марк был первым заводилой, и без него ни одна игра на местном стадионе не проходила. Командиры игру в гарпастум всячески поощряют, а некоторые и сами не прочь на поле выйти. Читал где-то, что и Юлий Цезарь любил в него сыграть. Играют легионеры и за свои центурии, и за свои когорты — подозреваю, что в легионах даже чемпионаты по гарпастуму проводят.

Но здесь просто товарищеский матч случился — два префекта решили воспользоваться случаем и, в ожидании приказа из Рима, занять легионеров полезным делом. Каждый выставил на поле свою команду — одна от 3-го Киренаикского легиона, вторая от нашего 6-го Железного, куда Дион и вошел.

— Марк, ну ты чего?! Пойдем разомнемся, намнем бока этим столичным задавакам!

— Нет уж! — смеюсь я — давайте без меня, парни.

Ага… правил игры-то я совсем не знаю — выйду на поле и буду там как дурак выглядеть. Да, и бока сейчас скорее мне намнут, чем я. А мне вечером письма дописывать, и для этого нужно хотя бы правую руку в целости сохранить.

Глядя с трибуны, как азартно Дион ввязался в игру, я с грустью вспомнил Димку Кузнецова с его пламенной любовью к футболу. Как он бегал по вторникам и четвергам на стадион рядом с МГУ, чтобы сыграть с нашими однокурсниками, как мы втроем — с Левкой и Димоном, ездили в Лужники, болеть за “Спартак”… И как потом я помог Эдику Стрельцову вернуться в высшую лигу. Как же давно все это было, кажется сто лет прошло… Времена разные, а мужское увлечение спортом практически не меняется, как и некоторые игры….



Единственное, что меня убило в правилах гарпастума — время у этой игры совершенно не ограничено! Перерывов вообще нет, да еще и сами игроки постоянно меняются, заступая на место уставших товарищей. Так что в конце на поле зачастую оказываются совсем не те составы команд, которые эту игру начинали. И в принципе, играть в “римский футбол” можно от рассвета и до заката — или пока игрокам и болельщикам не надоест, или солнце пока не сядет.

Но сегодня, в отсутствии лучших игроков 3-го легиона, которые по словам Галерия, до сих пор еще не вернулись из карательной экспедиции в Фивы, явное преимущество у наших легионеров. И оно настолько очевидно, что игра заканчивается уже через час. Игроки всем скопом отправляются в термы, продолжая по дороге горячо обсуждать самые острые моменты матча.

А я, как и обещал себе, возвращаюсь к недописанным письмам в Иерусалим. Знаю, что мои адресаты вряд ли покажут их друг другу, поэтому пишу им совершенно о разном. Главе Синедриона подробно рассказываю об эпопее в храме Сета, о недружелюбном приеме в Серапеуме, и о своем очередном “видении” — мол, скоро к нему явится новый ученик — грек Саул из рода Вениаминова, тарсянин. Тот, которого потом будут называть апостолом Павлом из Тарса.

Прошу наси обратить на него особенное внимание и быть с ним предельно терпеливым, поскольку этот молодой человек очень пылкий и весьма деятельный. Сын фарисея, и сам воинствующий фарисей — Саул с большим усердием, исполнял приказы главы прежнего Синедриона, преследуя христиан в Сирии. Но когда он вскоре получит знамение Мессии, так же яростно возьмется обличать бывших союзников и вносить тем самым раздор в иудейские общины. Очень искренний человек, увлекающийся, и с неуемной энергией! Умягчи его сердце — прошу я Гамлиэля — вразуми его со всей своей мудростью.

Петру же я пишу совсем о другом. О Матфее, который пострадал от местных фанатиков, и теперь отправился в миссионерское путешествие в Аксум, просвещать язычников. О том, что в Александрии теперь будет проповедовать Иаков, и именно ему я оставляю анкх Хранителя. Пишу о терапевтах, которые могли бы стать нашими верными союзниками, и о греческих философах из Мусейона, которые проявили живой интерес к учению Христа. На эллинов я вообще возлагаю самые большие надежды. Ибо уверуют греки — вслед за ними уверуют и римляне, поскольку во всем берут с них пример — убеждаю я Петра. А там уже и все остальные.

Прошу его сосредоточить все усилия апостолов на Сириии и бывших греческих колониях, где среди разношерстного населения преобладают потомки эллинов. Следующее поколение наших христиан будет в большей своей массе состоять именно из них, и именно они понесут Свет истинной веры по всему миру.