Страница 8 из 37
– Синьорам егерям становится скучно, – понимающе кивнул Лучано. – Ну да, если привык то и дело приглашать Претемнейшую на танцы, обычные развлечения кровь уже не горячат. И что же натворил этот… пятый капитан? – повернулся он к Аластору.
– Вызвал на дуэль своего полковника, – мрачно сказал Аластор. – И проткнул его к барготовой бабушке одним ударом прямо в сердце.
– О-о-о… – протянул Лучано, не переставая отмерять специи для шамьета с виртуозной быстротой и точностью. – Но если это была честная дуэль… Или нечестная, м?
– Неважно, милорд, – отозвался первым понявший все Саграсс. – Это обычные дуэли – дело чести и королевскому суду не подлежат. А в армии они строжайше запрещены уставом. Тем более между начальником и подчиненным. Если бы подралась пара офицеров одного ранга, на это еще могли бы посмотреть сквозь пальцы. Всякое бывает! Но капитану вызвать полковника, да еще не на квартирах, а во время военных действий… Это же случилось в первом егерском, ваше величество? С молодым полковником Райнгартеном?
– О, так я про это слышал! – оживился Лу, снимая дурманно пахнущий шамьет и вливая туда немного жидкого меда. – Лейтенант Минц рассказывал. И правда, презанятная история!
– Вот! – с показной сварливостью проворчал Аластор, алчно глядя на шамьет. – Все вокруг про это знают, кроме меня! Безобразие!
– Монсиньор слишком занят важнейшими делами, – мурлыкнул итлиец, ставя перед ним дымящуюся чашку. – И не имеет привычки пару раз в неделю заглядывать в гвардейскую караулку с кувшином шамьета.
– Гвардейцы любят шамьет? – поразился Аластор, подвигая ближе блюдо с печеньем, чтобы не тянуться за каждой штучкой.
– Так ведь карвейн им на службе нельзя, – лукаво заулыбался Лу. – А если немного сдобрить шамьет амарильей – это совсем другое дело, м? – Он снова поставил шэнье на горелку, вернул обратно на полку баночки, из которых заправлял шамьет для Аластора, и взял пару других. – Значит, дело интереснее, чем кажется на первый взгляд? И кстати, а что грозит синьору капитану, который знаком с рапирой лучше, чем с армейским уставом?
– Плаха или виселица, смотря какова его настоящая вина, – хмуро отозвался Аластор. – Мой дражайший родственник командор Райнгартен утверждает, что это было убийство. Что дуэль была подстроена капитаном… Гартингом, – вспомнил он имя из бумаг. – Он клянется, что его племянник ничем не оскорбил капитана, а тот не дал ему возможности ни извиниться за якобы нанесенное оскорбление, ни отложить дуэль до возвращения в столицу, как это следовало сделать. Если он прав, то капитана следует повесить.
– А если дуэль была честной – отрубить голову? – понятливо уточнил Лу. – Беллиссимо! И в самом деле, очень любопытно… Кому-то подчиненные носят в тюрьму пирожки, – покосился он на Саграсса, – а кого-то вызывают на поединок, зная, что в любом случае поплатятся жизнью. Ведь это же капитан вызвал полковника, а не наоборот, верно? А теперь его сослуживцы просят правосудия?
– Требуют, – поправил его Аластор и нетерпеливо подул на шамьет. – Ни больше, ни меньше! И прямо-таки рвутся следом за ним на виселицу или на плаху!
– Идиотти! – радостно восхитился Лу. – Вот теперь, Лионель, я вас понимаю в полной мере. Синьоры егеря и вправду бешеные! Людям вроде меня лучше держаться от них подальше, вдруг это чрезмерное благородство заразно?
– У меня здесь куча бумаг, – вздохнул Аластор, хлопая свободной ладонью по принесенному документу. – Запись военно-полевого суда, который разбирал дело капитана Гартинга. Суд решил, что дуэль была честной, с соблюдением всех необходимых формальностей и в присутствии секундантов. И что капитан, конечно, злостно пренебрег уставом, но за подобную вину обычных офицеров как раз отправляют служить в егеря, так что…
– Не бросить ли нам эту щуку в воду, пусть утонет! – ехидно подхватил Лу.
– Именно, – кивнул Аластор. – Только вот командор Райнгартен с решением суда не согласился и назначил дополнительное расследование. Сначала капитана попытались проверить обычным артефактом, определяющим ложь, а когда Гартинг уперся, будто баран, и отказался отвечать на вопросы, Райнгартен привел к нему разумника, мастера допросов из орденской службы безопасности.
Аластор осторожно сделал глоток горячего шамьета и зажмурился от удовольствия. В меру крепко, в меру сладко и пряно. Беллиссимо, как говорит Лу.
– Я его знаю, – подал голос боевик. – Не Роверстан, конечно, однако в своем деле и правда хорош. Меня он тоже допрашивал, – нехотя добавил Саграсс, поморщившись.
– И что говорит синьор разумник?
Лучано снял шэнье и разлил шамьет еще по двум чашкам. Одну поставил перед боевиком, вторую забрал и присел на подоконник. Флориморд, муркнув напоследок, спрыгнул с коленей Аластора и, примерившись, взлетел на окно, усевшись рядом с итлийцем.
– Разумник утверждает, что капитан Гартинг шел на дуэль с твердым намерением убить полковника, что и сделал. И вызывал он Райнгартена с тем же самым намерением, ясным, четким и недвусмысленным. А вот что было до этого и какова причина дуэли, он сказать не может, потому что капитан что-то такое сделал со своим разумом, что не позволяет проникнуть в его память достаточно глубоко. Лорд Саграсс, а такое разве возможно?
– Да, ваше величество, – уверенно кивнул боевик. – Если знать – как, можно защитить память и разум от чтения. Во-первых, есть особые защитные артефакты. Ну, их у Гартинга наверняка не было. Во-вторых, можно выпить специальное зелье, которое определенным способом мутит сознание. Только принимать его надо во время тех событий, которые хочешь скрыть. И в крови оно сохраняется надолго, а потом легко определяется алхимическим анализом. И в-третьих…
Он чуть замялся, и Лучано подхватил:
– Да-да, в-третьих?
– Пить не просыхая, – честно признался боевик. – До беспамятства. А уж это егеря точно умеют. Если Гартинг перед дуэлью налакался от души, причем карвейна, у него рисунок мыслей сильно исказился, и последние события не стерлись из памяти, но как бы… потускнели. Сам он их наверняка помнит, а вот разумнику прочитать затруднительно.
– Понятно… – протянул Аластор. – Ну что ж, милорды, мое величество желает разобраться в этой истории. Опять же, родственник умоляет! Вон, прошение о продолжении расследования с применением пыток. А у меня, признаться, душа не лежит пытать человека, который честно дрался с демонами и вообще ни в чем плохом, по мнению людей лорда Аранвена, не замечен. Ну, кроме этой несчастной дуэли.
– Желаете сами с ним поговорить, монсиньор? – проницательно спросил Лу.
– Желаю! – кивнул Аластор, отпив еще шамьета. – Лу, отправь за ним людей в королевскую тюрьму. И за этими четырьмя – тоже. Я, правда, не знаю, где их искать…
– Найдем, – сверкнул итлиец улыбкой.
– Первый егерский вернулся в столицу, – почтительно подсказал Саграсс. – Офицеры либо в казармах, либо в «Красных Панталонах», самое известное сейчас место. Если ваше величество позволит…
Он вскочил, вопросительно посмотрев сначала на Аластора, потом на Лу.
– Действуйте, Саграсс, – разрешил Аластор. – Лу, а ты вызови во дворец магистра Дункана. Разумник нам не помешает. Нет, ну надо же, карвейн – средство от чтения мыслей!
Откинувшись на спинку кресла, он проводил взглядом выскочившего за дверь боевика и с наслаждением допил шамьет. Лучано соскочил с подоконника, но вместо того, чтобы исполнять приказ, обошел кресло Аластора, положил руки ему на плечи и принялся умело разминать мышцы. Аластор едва не застонал от удовольствия! Проклятое сидение за бумагами! Хуже, чем дрова рубить!
– Магистр Дункан во дворце, – тихо сказал Лу. – У них с месьором вашим наставником тренировка через час после полудня. Я попрошу его задержаться… Кстати, дворец гудит от восхитительной новости. Тебя можно поздравить, Альс?
– Поздравишь, когда ребенок родится, – блаженно закрыв глаза, проговорил Аластор. – Что, правда все уже знают?
– Ее величество светится от счастья, – бесстрастно прозвучал голос друга. – И все, кто шептался, будто она не сможет тебе родить, прикусили языки. Теперь у Риккарди нет причин для отсрочки кредита.