Страница 29 из 34
Вечером в гостиницу обкома приехали начальник следственной группы и начальник областного УВД. Судя по мрачным лицам — им, было есть что сказать.
— Товарищ Генеральный секретарь, на квартире, где проживает Чикатило, произведен обыск. При обыске обнаружены вещи, которые могут свидетельствовать о его причастности к убийствам. Обнаружен портфель, в котором было несколько ножей, вазелин, перчатки, два мотка веревки. Назначены экспертизы. Сам Чикатило Андрей Романович — характеризуется отрицательно, непогашенная судимость по девяносто второй статье — хищение госимущества, год исправработ. Исключен из партии. Сейчас работает инженером на Новочеркасском электровозостроительном заводе.
— То есть? Это он или не он?
— Сложно сказать, товарищ Горбачев. Чикатило уже задерживался по этому делу, экспертиза не подтвердила его виновность.
— То есть, с ним хотят расправиться? И для этого мне анонимку подкинули
Костоев достал платок и вытер лицо.
— Вряд ли у Чикатило есть враги, которые могут в ваш номер анонимку подкинуть. Чикатило подозрителен, нельзя исключать, что действуют не один, а несколько убийц и Чикатило один из них. Жертвы есть как мужского, так и женского пола, это необычно — если убивает психопат, он обычно убивает людей только одного пола. В любом случае по Чикатило придется повторно назначать все экспертизы.
Что мне и надо.
— Товарищи. Происходящее здесь — это не просто убийства, это вызов всей социалистической законности, плевок в лицо всему составу милиции и прокуратуры. Но с личной ответственностью каждого в сложившейся ситуации, в том что целый регион превратился в личные охотничьи угодья убийцы — будет разбираться потом. Сейчас главное найти этого негодяя и положить конец убийствам. МВД и генеральная прокуратура, а при необходимости и КГБ окажут вам всю необходимую помощь.
— После того, как вернусь в Москву, я сообщу товарищу Рекункову, что дело находится на контроле ЦК. Но для вас — считайте, что оно находится на контроле ЦК с этого самого момента…
— Товарищ Горбачев… Чикатило задержан органами госбезопасности. Мы бы просили передать его в наше распоряжение.
— Пишите рапорт на имя Рекункова, у него есть все необходимые полномочия.
— Ясно. Напишем сегодня же.
Генерал Кузнецов вернулся в здание управления в смешанных чувствах. С одной стороны — все шишки достались прокуратуре и ненавидимому МВД — это их епархия, в конце концов. С другой стороны — генерал чутьем опытного следака (а он начинал именно как следователь КГБ) понимал, что дыма без огня не бывает, и чаще всего анонимки говорят правду…
А он руководил тут по ротации, и того что происходило раньше — мог и не знать.
Калинин уже был в его приемной, вид у него был не боевой. Генерал гренадерским шагом прошагал через приемную, махнул рукой — мол, за мной.
В комнате отдыха — генерал первым делом выкрутил ручку радио на максимум, повернул кран в раковине. Доверять нельзя было никому и ничему — говорят, что в структуре МВД, которое неожиданно оказалось в фаворе у Генерального — создается что-то вроде внутренней разведки, со спецтехникой и правом действовать в своей стране как в чужой. Такое уже было при Щелокове — и вот, возвращалось вновь…
— Ну?
— Взяли. Сидит
— Как зарегистрировал?
— Котов Иван Иванович. По антисоветчине, сигнал уже сработали
Генерал кивнул.
— Что выяснил?
— И да и нет.
— То есть?
— Он служил в ЗГВ, был на связи в третьем управлении. Потом его передали нам, но для массовости, опер его просто числил в списках доверенных лиц и всё. Ни заданий, ни отчетов — дело пустое.
— Паразиты.
— Опера готовь на перевод. Куда-нибудь в пределах области, но где Макар телят не гонял.
— Колоть его?
— Коли, но осторожно. Раз в дело Сам вмешался, тут шею сломать легче легкого. Сука, кто же эту анонимку туда. Своими руками бы задавил.
— Дежурная по этажу у нас на связи. Клянется — божится.
— Это кто?
— Камская…
— Эта б…
Генерал подумал.
— Нет, она сама не могла… да и откуда ей знать такое.
— Откуда…
— Она у меня лично на связи, Юрий Николаевич. Могу поработать.
Генерал исподлобья посмотрел на подчиненного
— Дерешь ее, Витя?
— Как можно.
— Дерешь, значит. Ну, смотри. Я хоть не из оперсостава, но понимаю, что с бабами-агентессами по-другому работу и не сладить. Но есть инструкция, понимаешь? Инструкция. И по этой инструкции ты должен вести среди агентов разъяснительную работу и воспитывать их в высоком духе марксистско-ленинского учения. А ты ее как воспитываешь? Точнее — чем?
— Дело не сегодня — завтра будет на контроле в ЦК. И его будут под микроскопом рассматривать. Что найдут — каждое лыко в строку. Слышал, как полетел товарищ Бобков? С треском, треск аж досюда из Москвы был слышен. А до того он человечка на Ставрополье направил, вопросы позадавать. Его в два дня вычислили и блокировали. Вот и думай, откуда у Первого информация. Кто ее ему сливает и зачем. Явно ведь наверх по головам идет.
— Так что скажи этой б…, чтобы рот на замок закрыла и так и держала. А с этим…
— Чикатило, товарищ генерал
— Чикатило — сам лично поработай. Но без синяков даже.
— Как он тебе?
— Подозрительный, Юрий Николаевич.
— Мог?
Калинин задумался перед ответом
— Мог. Думаю — мог.
Теперь задумался генерал.
— Смотри, какая ерунда получается, Витя. Соседи и прокуратура над этим делом работают уже четыре года ни шатко, ни валко. Сегодня все на бюро обкома по рогам получили, включая и нашего Первого. Будут объясниловки писать, почему такое скрывали. Но меня интересует другое. Тот, кто писал анонимку — он, получается, знал про этого урода. Но почему то козырнул именно сейчас, когда в городе генеральный, а до того в тряпочку молчал. И теперь кресла трясутся под всеми жопами области.
— Кто же это у нас такой умный, Витя? Кто?
— Может он и нашу всю кухню знает? А?
01 июня 1985 года
СССР, Москва
Как и положено, по негласному протоколу — встречали меня из поездки члены Политбюро во главе с товарищем Лигачевым.
Егор сел со мной в одну машину, я понял — разговор будет. Но я был к нему готов.
— Ты дал, Михаил Сергеевич — сказал Лигачев, когда машины тронулись. Со всех мест названивают, телефон оборвали.
— Кто больше всех? По какому вопросу?
— А сам как думаешь?
— По евреям
— По ним самым.
— Ты пойми, дело политическое. Политбюро выступит против тебя, если этот вопрос поднять
— И ты?
— Егор, извини, но у меня есть убеждения. Хоть что со мной делай, но они есть. И то, что нельзя людей по национальностям делить — одно из них. Плохо это все кончается
— Скажи — где? Хоть в Ленине, хоть в Марксе — написано, что евреев нельзя в партию принимать или доверять им нельзя?
— Нигде, ты лучше меня знаешь.
— В чем тогда дело?
— Егор, меня это дело якутское завело. А тут по сути то же самое, только с обратным знаком. Какое-то неофициальное деление коммунистов на сорта. Эти первого эти второго…
— Ты так в систему вносишь разлад. Лишаешь людей ориентиров
— Может это неправильные ориентиры?
Лигачев ничего не ответил
— А мы куда едем?
— Давайте, на Ногина. Потом в Кремль.
— Понял Михаил Сергеевич
— Как Политбюро прошло. Грузины высунулись?