Фея тумана

Оглушённая неожиданностью и бешеной скачкой, я поняла это только тогда, когда Саймон перешёл на ровную рысь и стал оглядываться по сторонам, словно ожидая кого-то встретить.

Так и случилось — пятеро всадников выехали из зарослей нам навстречу. Вглядевшись, я поначалу узнала лишь одного из них — под капюшоном мелькнуло лицо Гуго Бигода. О, заступись за меня святая Хильда! Встреча с этим человеком не сулила ничего хорошего.

И тут до меня донёсся голос Саймона:

— Я привёз её, миледи. Думаю, вы сможете с ней договориться. Ведь, по сути, она неплохая девушка.

Он обращался к всаднику на светлой лошади. Тот был в мужской одежде, но, когда капюшон был отброшен рукой, затянутой в перчатку, я увидела, что передо мною графиня Бэртрада.

Это было похоже на дурной сон. Мой злейший враг, моя соперница — и я находилась в полной её власти. Я не могла ни двинуться, ни отвести от неё взгляда. Эта женщина может сделать со мной всё что угодно. Всем телом, даже на расстоянии, я ощущала её ненависть, её дыхание, отдающее серой, как у самого сатаны.

— Тебе помочь, Бэрт?

Кажется, это произнёс Бигод.

Я затравленно озиралась, пытаясь отыскать путь к бегству. Но я была такая тяжёлая и неуклюжая! На медлительном мерине, в непригодном для быстрой езды седле. А эти люди были вооружены, они поджидали меня здесь, намереваясь сделать то, к чему их подстрекала Бэртрада, в этом я не сомневалась. Тёмный морозный вечер, глушь, пустынная местность — никто ни о чём не догадается. И Эдгару никогда меня не найти.

— Что, девка, боишься? — наконец разомкнула уста Бэртрада. — День за днём, месяц за месяцем ты торжествовала надо мной. Но теперь пришёл и мой черёд.

— Эдгар не простит тебе этого. Он...

— А кто такой Эдгар? Да и где он?

И она рассмеялась так, что у меня застыла в жилах вся кровь. Однажды я уже побывала во власти этой женщины и её людей. И понимала, что сейчас всё гораздо хуже, чем тогда. Ибо я была не одна — со мной был мой ребёнок.

Резкий лязг меча, вынимаемого из ножен, заставил меня вздрогнуть. Бэртрада пристально уставилась на мой живот.

— Знаешь, что сейчас случится? Мои люди распнут тебя, а я своими руками вспорю твоё брюхо и погляжу, похож ли твой ублюдок на моего супруга. А потом суну обе ноги в твоё пустое чрево, чтобы они согрелись. Мы долго поджидали тебя тут, и я успела замёрзнуть.

Если у ужаса есть предел, то я его достигла. Я видела, как она медленно подъезжает, и уже чувствовала себя наполовину мёртвой. Но самое кошмарное, что мертва я не была. Мне ещё предстояло всё это пережить.

Неожиданно дорогу Бэртраде загородил Саймон:

— Мадам... Не стоит запугивать её. Она ведь беременна. Вы сможете договориться и так.

— Глупец! — визгливо выкрикнула Бэртрада. — Неужели ты и впрямь решил, что я унижусь до переговоров с этой тварью? Убирайся с дороги, или умрёшь вместе с нею!

Саймон взглянул на меня, затем на Бэртраду:

— Мадам, вы не можете так поступить... Умоляю вас...

— Гуго, убери его!

Я видела, как Гуго сделал знак своим людям, и они двинулись к каменщику.

В этот миг из чащи донёсся приближающийся топот копыт. Ещё не смея надеяться, я оглянулась. Тщетно. По тёмной тропе к нам скакал только один всадник. И это была всего-навсего Труда, наконец-то догнавшая нас.

Как она сумела в почти полной темноте мгновенно всё разглядеть и оценить ситуацию? Не сдерживая лошадь, моя старая служанка ринулась на Бэртраду. Их лошади столкнулись, Бэртрада успела занести меч, но Труда обрушилась на неё всем телом, и они вместе покатились на землю.

Этой заминки оказалось достаточно, чтобы Саймон успел выхватить тесак и всадить его в одного из людей Гуго. Затем он развернул коня поперёк тропы и схватился с другим.

— Гита, беги!

И я не упустила свой шанс. Поняв, что только тьма и заросли могут спасти меня, я соскользнула по боку лошади и кинулась в лес. Позади слышались крики, лязг металла, ржание лошадей и истошные вопли Труды. Но в следующий миг я уже перебралась через груду валежника и бросилась бежать, одной рукой придерживая живот, а другой отводя от лица хлещущие ветви. Едва шум позади стих, я остановилась, нырнула под разлапистую корягу и замерла, закусив запястье и сдерживая рвущееся из груди дыхание. Моё сердце стучало так громко, что мне казалось, его слышно на весь лес.

Внезапно совсем близко раздался полный злобы голос Бигода:

— Чёртов каменщик! И где он научился так драться? Смотри, как полоснул мне по руке... А Жиля и Айво — обоих насмерть. Какой бес в него вселился? С чего это он вдруг надумал заступаться за саксонку?

— Замолчи, Гуго!

Это был голос Бэртрады. От одного его звука у меня всё сжалось внутри, а ребёнок судорожно забился в животе.

— У тебя щека в крови, Бэрт...

— Отвяжись! Неужели не понимаешь, что, пока мы не отыщем эту сучонку, — ничего не окончено? Я не буду знать покоя до тех пор, пока она жива.

Я услышала треск валежника, приближающиеся тяжёлые шаги. И снова голос Бигода:

— Она не могла далеко удрать. В этих кустах и без брюха застрянешь... Затем незнакомый голос чуть ли не рядом со мной произнёс:

— Если девка спасётся и обо всём донесёт — всем нам не поздоровится!..

Этот человек прошёл так близко, что едва не коснулся моего плеча. Я почувствовала во рту вкус собственной крови — наверняка прокусила запястье. Сквозь гул в ушах до меня доносился голос Бэртрады, твердившей, что нужно продолжать поиски, потому что отсюда мне некуда деться.

Они снова прошли мимо — с шумом раздвигая кусты, колотя по ветвям оружием, сквернословя. Когда шаги этих троих стали удаляться, я беззвучно поднялась и стала осторожно продвигаться к тропе, по нескольку раз ощупывая ногой место, куда намеревалась ступить, чтобы треск сломанной ветки не выдал меня.

Их лошади оказались совсем рядом — бродили в стороне от места схватки, встревоженные запахом крови.

Я споткнулась о чьё-то тело — это оказалась моя Труда. Я всхлипнула и провела ладонью по её лицу. Моя старая верная служанка погибла, спасая меня, но я ничего не могла сейчас сделать — опасность совсем рядом. Вот и тело Саймона, а рядом ещё два трупа. Обогнув их, я попыталась подобраться к ближайшей лошади. Это оказалась светлая кобыла графини. Она стояла спокойно, но едва я протянула руку, как кобыла громко фыркнула и испуганно шарахнулась. За ней последовали и остальные. Даже мой невозмутимый мерин протрусил мимо меня.

Из лесу донеслись голоса, послышался приближающийся шум. И я снова побежала, да так, словно и не несла двоих — себя и ребёнка. Сухая ветка зацепила мою шаль, и я сорвала её с себя...

Внезапно лес кончился. Оказавшись на открытом пространстве, где было намного светлее, я поняла, что здесь меня гораздо легче заметить. Свернув с дороги, я бросилась в заросли высокого тростника. Тростник хрустел под ногами, и я снова замерла, присев на корточки и не обращая внимания на то, что нахожусь по щиколотки в ледяной воде.

Вскоре из леса появились эти трое. Гуго кричал, что нашёл мою шаль, а значит, я где-то совсем рядом, его подручный твердил что-то о сбежавших лошадях, а Бэртрада сосредоточенно молчала, но вскоре неподалёку от меня захрустел тростник, и я уже решила, что она заметила мои следы. И снова Бэртрада промахнулась, а за нею и Гуго, который снова и снова повторял, что они будут искать хоть до утра и осмотрят каждый дюйм, потому что иного выхода у них нет.

О, я понимала, что он имеет в виду. Они боялись Эдгара, который уже должен был прибыть в обитель. Великое Небо, где же он?

Их голоса раздавались то справа, то слева, но, хвала Всевышнему, — не приближались. Я сидела, боясь пошевелиться, и у меня невыносимо ныла поясница. К тому же я начала мёрзнуть — мои ноги были мокры насквозь. Всё, что я могла себе позволить, это нащупать поблизости более сухое место и перебраться на него. Там я снова замерла, скорчившись и обхватив обеими руками живот, где снова и снова начинал биться ребёнок. Теперь он причинял настоящую боль, и это меня пугало.