Фея тумана

Не стану утверждать, что графиня меня слышала — по её искажённому ненавистью и отчаянием лицу текли медленные слёзы. Но когда эти слёзы иссякли, она неожиданно велела подготовить для неё эскорт и заявила, что сию минуту возвращается в Гронвуд.

Большую глупость трудно было и придумать. Однако я примирительно сказал, что готов предоставить столько людей, сколько пожелает графиня, при одном условии: она отправится куда угодно — в Норидж, Ярмут, Уолсингем, а хоть и прямиком в Лондон, — но только не в Гронвуд Кастл.

— Нет, — затрясла головой леди Бэртрада, да так, что её косы растрепались и выбились из-под сетки. — Я еду в Гронвуд!

Я рассердился:

— Что же, в добрый путь, госпожа. Но ни один из моих людей не станет вас сопровождать.

Зря я надеялся её удержать. В ответ графиня прошипела, что ей достаточно и одного грума. Пусть едет — дороги нынче вновь стали безопасны. К тому же у меня не было ни малейшего сомнения, что завтра она снова окажется в аббатстве.

И я не ошибся. Подходила к концу вечерняя служба, когда служка шепнул мне на ухо, что госпожа графиня Бэртрада Норфолкская вернулась в Бери-Сент-Эдмундс.

Право, стоило полюбоваться, какой смирной и молчаливой стала эта неугомонная и гневливая гордячка. Когда я вошёл в покой, она сидела за станком с натянутым на него вышиванием в безмолвном оцепенении. Её руки свисали, словно чужие.

— Помогите мне, отче... — едва слышно произнесла графиня. — Я не знаю, как быть.

Советы — это по моей части. Я уже начал было прикидывать, куда и к кому первым делом ей надлежит обратиться с жалобой и требованием о восстановлении справедливости, но для начала следовало выяснить, что же, собственно, произошло в Гронвуде.

Но там ничего особенного не случилось. Бэртраде даже не удалось повидаться с супругом.

— Его не было в Гронвуде,— начала она. — Он отправился взглянуть, как идут работы на строительстве новой церкви Святого Дунстана. Об этом мне сообщили у первого моста перед барбиканом[28]. Да так, будто рассчитывали, что я тут же поверну лошадь. Но я проехала не останавливаясь, а эти люди глазели на меня так, будто я сижу в седле нагишом. Жаль, что при мне не было свиты, — уж я бы им показала, как подобает встречать хозяйку!

«Хвала святому Эдмунду, что вразумил меня не давать ей людей», — подумал я.

Графиня продолжала:

— У самого донжона я спешилась, бросила груму поводья и стала подниматься по лестнице. И кого же я обнаружила, едва ступив на порог зала? Гиту Вейк! Она восседала на почётном месте госпожи, отдавая распоряжения. И при этом с таким видом, словно её не валяли в грязи и не насиловали, как грязную потаскуху все, кому было не лень. Ох, святой отец, видели бы вы, как она держалась — словно венценосная особа... И это платье!.. Эдгар никогда не дарил мне таких нарядов. Ткань отражала свет, будто сотканная из текучей стали... Видит Бог, никого и ничего я не ненавидела так, как эту жалкую тварь!

— Ну же?..

— Я хотела войти в зал и указать ей её место, то есть велеть убираться вон. Но меня удержали. Тот самый крестоносец, я узнала его.

— Каков он из себя? — спросил я.

— Он? Хорош собой.

Видимо, и впрямь недурен, если даже в таком состоянии леди Бэртрада запомнила это.

— Он появился совершенно неожиданно и, взяв меня под руку, увлёк в боковой проход. Признаюсь, отче, я поначалу так испугалась, что слова не могла вымолвить — ведь я видела его там, возле охотничьего домика. Однако в Гронвуде он повёл себя неожиданно учтиво. Галантно поклонившись, он произнёс: «Думаю, не ошибусь, предположив, что вы и есть Бэртрада Норфолкская», и мне сразу же не понравился странный блеск в его жгучих чёрных глазах. «Я узнал вас, — продолжал он, — как узнал и ваши косы. Увы, даже ярко-оранжевый плащ, что был на вас в тот вечер на острове, не смог скрыть их прелести». При этих словах у меня подкосились ноги, но он поддержал меня и усадил на выступ стены в амбразуре. «Полагаю, нескольких минут будет достаточно, чтобы вы передохнули и собрались с силами. А после этого, я думаю, вам следует незаметно выйти отсюда и покинуть замок. Так будет лучше для всех».

Я смотрела на него как заворожённая. Он не мог, не мог узнать меня той ночью — ведь я была в маске и в мужской одежде, а мои косы были спрятаны под капюшоном. Но по какому праву он требовал, чтобы я покинула собственный замок? Об этом я и спросила крестоносца, и то, что он ответил, оказалось худшим из всего, что я могла вообразить. Оказывается, этот мерзавец, мой супруг, отписал Гронвуд... своей шлюхе. Сделка была проведена по всем правилам — в присутствии шерифа, лорда д’Обиньи и епископа Тэтфордского. И теперь лучший замок во всём Дэнло принадлежит Гите Вейк! Она и в самом деле могла указать мне на дверь и даже велеть слугам выгнать меня прочь.

Ну и дела! Отписать такую цитадель, как Гронвуд, любовнице... Такое даже вообразить невозможно. Просто так замками не разбрасываются. Тогда что это — желание вознаградить Гиту после случившегося или стремление защитить её от коварства леди Бэртрады? Но, сдаётся мне, Эдгар уверен в том, что его союз с Гитой Вейк — навсегда, ибо, сделав её госпожой и владелицей Гронвуда, он оставил замок своей главной резиденцией в Норфолке. К тому же эта сделка узаконивает имущественную сторону их связи. Ловко, весьма ловко...

— И как вы поступили, дитя моё?

— А что мне оставалось делать? Я попросила рыцаря проводить меня.

Похоже, сей рыцарь и впрямь пришёлся ей по вкусу. Не удивлюсь, если в причудливой головке графини тут же возник план очаровать сэра Гая и переманить его на свою сторону.

— И что же вам ответил крестоносец?

— Он сказал: «Простите, миледи, но люди, пригласившие меня погостить, могут неверно истолковать такой шаг». Тогда я вскричала: «Неужели, сэр, вы откажетесь проводить даму в пору, когда уже сгустились сумерки?» «Ночь — ваше время, — сказал он на это. — Ступайте, миледи, и благодарите Бога, что не встретились с графом Норфолком!» При этом он неожиданно коснулся моих кос и заметил: «Прекрасные волосы. Редко встретишь такое великолепие, и поэтому их трудно спутать с иными. Даже если видел только однажды в сумраке ночи и отблесках пожара. Уезжайте из Гронвуда, миледи, и будьте благоразумны хотя бы ради вашей сестры Матильды».

При чём тут императрица? С какой стати этот крестоносец упомянул о ней? Смутное подозрение зародилось во мне, но в тот миг мне было не до этого. Не теряя времени, я принялся убеждать графиню, что ей и впрямь следует уехать. И направиться прямиком к отцу в Нормандию, а может быть, и к самому Святейшему Престолу в Рим. Чем скорее она покинет Англию, тем раньше я смогу начать готовиться к прибытию королевы Аделизы, которую я намечал разместить в тех покоях, которые занимала леди Бэртрада. Продолжать оказывать покровительство графине становится небезопасно, коль скоро граф и его люди убеждены в её причастности к попытке убить Эдгара.

Леди Бэртрада резко выпрямилась. Лицо её залилось тёмным румянцем гнева.

— Уж не гоните ли вы меня отсюда, святой отец?

Я тут же отступил. Не стоит перегибать палку.

Как-никак она — дочь Генриха Боклерка.

— И значит, вы поможете мне отомстить?

— Разумеется, дитя моё. И всем сердцем надеюсь, что Бог поможет нам в этом.

Всевышний не заставил долго ждать.

Я понял это уже на другой день, когда во время мессы обнаружил в толпе прихожан Хорсу из Фелинга.

Был день Святого Льва[29], и в соборе собралось много народу. Но Хорсу я мгновенно выделил из толпы. Рослый, статный, в меховой накидке, с длинными волосами, зачёсанными назад и оставлявшими открытым высокий лоб с залысинами, — Хорса выглядел внушительно и сурово. Само его появление в Бери-Сент-Эдмундс казалось необычным. Он не принадлежал к здешнему приходу, не был добрым христианином, вдобавок я почитал его своим недругом, ибо не забыл, как он повёл себя во время мятежа в Тауэр-Вейк. Впрочем, Хорса был врагом и Эдгару Армстронгу.

28

Барбикан — башенное укрепление у внешнего моста, ведущего в крепость или замок.

29

11 апреля.