Дамир. Любой ценой

Я выхожу из машины и на негнущихся ногах иду навстречу. Он стоит возле капота своего внедорожника и не спеша курит сигарету.

– Где моя дочь? – произношу сквозь зубы.

– Ты хотела спросить «наша» – ухмыляется, забавляясь гневным выражением, застывшим на моём лице.

– Моя! – качаю головой. – Не твоя, Давид.

Он глотает смешок, а затем достаёт из кармана стандартный лист офисной бумаги, сложенный в несколько раз.

– Читай, – передает мне лист.

Я вырываю из его рук клочок бумаги и ощущаю, как земля уходит у меня из-под ног. Копия свидетельства о рождении Фатхетдиновой Амины Давидовны.

– Шутишь? – истерически смеюсь.

– Нет.

– Ты… – делаю шаг вперёд, – да будь ты проклят!

Съедаемая агонией гнева, я набрасываюсь на бывшего с кулаками и даже умудряюсь поцарапать ему лицо, но он… Сильный мужчина, а потому хватает меня за запястья и заводит их за поясницей. Разворачивает к себе спиной и через несколько секунд я чувствую, как на моих руках защелкиваются браслеты.

– Прости, конфетка, ты не оставила мне выбора, – шепчет на ухо, а затем проводит кончиком носа по шее – морщусь в этот момент. – Ты воняешь лекарствами и Шагаевым.

Он толкает меня в спину, заставляя идти вперёд. Открывает дверцу внедорожника и снова толкает. Я падаю на сиденье лицом вниз.

– Дамир убьет тебя, когда найдёт, – произношу на эмоциях, а он смеётся.

– Динка, ну ты и дура, – очередной смешок и машина трогается с места.

Я не знаю сколько проходит времени, но, когда внедорожник останавливается и Давид выводит меня на улицу, перед глазами появляется незнакомый коттедж, огражденный высоким забором.

– Если ты будешь себя хорошо вести, то увидишь дочь сегодня, – неожиданно заявляет.

– В смысле? Сегодня? Давид! – кричу, хочу дернуться, но металлические наручники ограничивают движения. – Ты специально меня сюда заманил, да? Скажи, что ты задумал?

– Ничего!

– Врешь, – истерически смеюсь. – Ты же больной на всю голову! Да у вас вся семейка долбанутая.

Он зарывается рукой на моём затылке и, намотав волосы на кулак, тянет назад, заставляя взывать от боли.

– Закройся, Дин! И не зли меня. Тебе лучше не видеть каким я бываю в гневе.

Я прикусываю язык, чтобы не сказать лишнего. В одном Фатхетдинов безусловно прав – его лучше не злить. Но чёрт… Мне что делать?

Мы заходим в дом. Давид ведёт меня по большому залу, а затем к лестнице. Я ничего не спрашиваю, пытаясь обдумать своё дальнейшее поведение. Если этот псих привел меня к себе домой, значит, я ему зачем-то нужна. Неужели он думает, что мы сможем вместе растить мою Ляйсан? Но это же немыслимо!

И будто прочитав мои мысли, Давид останавливается напротив одной двери и, склонившись над ухом, шепчет:

– Веди себя тихо. Будь покорной. Подчинись мне…

Я отскакиваю от него, как от горячей сковороды.

«Не дождешься», – крутится на языке, но я молчу. Сейчас нужно молчать и поберечь силы на будущее!

Давид толкает дверь и, когда она распахивается, я слышу женский голос, поющий колыбельную. Язык иностранный, но это точно колыбельная, ведь женщина держит на руках ребенка. Моего ребенка?

Давид кивает женщине на выход. Я провожаю незнакомку взглядом, примечая, что вижу её впервые: определено она той же нации, что и бывший, а может быть, вообще его родственница – не удалось толком разглядеть.

– Иди, – Давид толкает меня к детской кроватке, и я иду на ватных ногах.

Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, что это моя маленькая Ляйсан. На глаза тут же накатывают слёзы. Горло душит будто удавкой. Задыхаюсь. Закусываю губу и еле-еле сдерживаю крик. Нельзя! Нельзя пугать малышку.

Оборачиваюсь и умоляющим взором смотрю на Давида:

– Пожалуйста, сними наручники. Я хочу взять свою дочь на руки.

Он смотрит на меня исподлобья, а затем качает головой.

Падаю на колени, склонив голову вниз.

– Пожалуйста, не будь таким жестоким! Я тебя очень-очень прошу.

Он снова говорит нет, а я не знаю, как убедить. Не знаю, что делать дальше. Я готова целовать его ноги, туфли – что угодно, лишь бы он позволил прикоснуться к моему ребенку!

* * *

Давид запирает меня в комнате, посадив под замок. Лясю он разрешил взять на руки, и я даже успела поцеловать малышку, и ощутить ее запах. Я думала, в тот момент сердце разорвется на части, но нет… Выдержала какими-то чудом. А потом у нас с Фатхетдиновым был разговор. Давид предложил мне воспитывать мою дочь при условии, что я навсегда забываю о Шагаеве и своем сыне.

«Я подготовил новые документы и уже купил билеты на самолёт. Решай, Дина, готова ли ты полететь со своей дочерью за границу» – в голове постоянно крутятся слова Фатхетдинова и я не знаю, как заставить его поменять свое решение.

Давид – безумный, одержимый, причем не только мной, но и местью Дамиру. Он ненавидит Шагаева, считая, что Мир разрушил его с сестрой жизни, а теперь пришел черед страдать виновнику.

Я не знаю, что делать дальше. Не знаю, как вырваться из этой клетки. Без Ляси я отсюда не уйду, а с ней никто не позволит.

Спустя несколько дней мне позволяют выходить из комнаты. С Давидом я практически не вижусь, а Ляйсан разрешено навещать по расписанию: утром, в обед и вечером.

– Через час. Дамир, без фокусов, иначе будет только хуже, – рычит голос Давида, когда я случайно прохожу мимо одной комнаты.

Я бросаю взгляд вниз на лестницу и понимаю, что сейчас – единственный шанс, что-либо изменить. Давид сказал, через час встреча, а значит, он однозначно поедет на машине!

Окрылённая внезапно возникшей идеей, я бесшумно спускаюсь по лестнице, надеясь остаться незамеченной. Мне определенно везет, я выхожу из дома и в скором времени, проник в гараж, прячусь в багажнике внедорожника. Давид придет! Придет и привезёт меня к Дамиру, а там… Вдвоем с любимым мы что-то придумаем и найдем управу на этого психа.

Глава 118 (заключительная)

Дина

В багажнике тесно. Жутко трясет, а на поворотах меня кидает в сторону, но я терплю, закусив губу. Сколько мы едем? Ничего не понять, но, когда машина останавливается и замолкает гул мотора, я облегченно вздыхаю. Затаившись, прислушиваюсь к тишине, считая про себя секунды. Когда счет останавливается на двести, я перелажу на заднее сиденье и, стараясь оставаться незамеченной, выглядываю в тонированное окно. Старое здание, похожее на заброшенный амбар. Вокруг только поле и больше ничего, кажется.

Тянусь к дверце, нажимаю на ручку и, еще раз оглядевшись, свешиваю ноги вниз. Сердце колотится как сумасшедшее, в голове стучит набат. Грудь сжимает стальными тисками. Дышать трудно, просто невыносимо. На ватных ногах я бреду к зданию, ощущая, как внутри затягивается плотный узел.

Смогу! Выдержу! Там Дамир, а Давид… Я слышала их разговор – Давид обманул, соврал, как всегда.

– Ах, Дамир, ах, – шевелю одними губами.

Ради меня и дочери он рискует своей жизнью. Сумасшедший! Решил обменять Аниту на меня и Ляйсан. Позвонил Давиду и сказал, что жизнь Аниты в его руках. Неужели он и правда похитил бывшую жену? Не знаю. Ничего не хочу знать. Хочу, чтобы этот кошмар поскорее закончился, и мы с моей семьей снова были вместе.

Проник внутрь амбара, щурюсь, привыкая к тусклому освещению. Втягиваю ноздрями затхлый запах и, когда слышу мужские голоса, к горлу подкатывает противный ком. Страшно! Боюсь до чертиков просто. Дамир что-то говорит, а Фатхетдинов смеется. Смех жуткий, зловещий – аж мурашки бегут по коже.

Притаившись за дверью, я выглядываю в проем и пытаюсь понять, что делать дальше.

– Чего тебе не хватало, придурок? У тебя ведь все было: красавица жена, младше на десять лет, свой бизнес, какое-никакое положение в обществе. Ну ты же такой долбаеб, что решил это все похерить, поломав жизни других людей. Зачем, Шагаев? Зачем ты ебал мозг моей сестре? – рычит Давид.

– Я думал, что у нас с Анитой может быть семья, пока в моей жизни снова не появилась Дина.