Немая смерть

— Скорее, трезво их оцениваю, господин. Дипломат из меня паршивый.

— Если только вы не желаете обратного. Кушина-химе, главой посольства назначен Аой-доно, он отвечает за всё. Старейшина ждёт вас завтра в начале часа змеи. Обсудите с ним, какие требования вызывают нашу наибольшую озабоченность, чего может хотеть Шимура-сама, заодно подумайте, что предложить Орочимару-сама за посредничество. Едва ли змеиный саннин запросит нечто простое.

— У меня есть кое-какие предположения, но для начала я хотела бы порыться в запретной части архива.

— Вот как? Хорошо, я выпишу разрешение.

Предстоящая поездка в Коноху скорее радовала, чем нет. В прошлый раз я деревню рассмотреть не успела, надеюсь, сейчас найдется экскурсовод, готовый потратить на химе Узумаки день или два. Может, у него будут красные глаза с плавающими запятыми в зрачках, может, неестественно-бледная кожа и привычка облизываться при разговоре. Там видно будет. Подчинение старейшине Аою тоже особого негатива не вызывало — он, конечно, упертый старый ублюдок, но для своего возраста достаточно гибок. Должны сработаться.

Зачастую шиноби действуют, руководствуясь двумя прямо противоположными желаниями. Привычкой таиться и не отсвечивать, вырабатываемой в процессе обучения, и неистребимой тягой к понтам. Последние приносят деньги, репутацию и влияние, поэтому некоторый налет театральщины свойственен большинству из нас.

Громко о посольстве не объявляли, хотя толпа собралась приличная. Старейшина, восемь его помощников, их заместители, писцы, служки, обозники, охрана — всего больше ста человек. Сто три, если быть точной. Учитывая, что отъезд приурочили ко времени отправления очередного каравана с печатями, зрелище растянувшегося по дороге шествия великого клана встречный народ впечатляло. Надо думать, в соседних деревнях о том, что Узумаки зашевелились, уже знают и гадают, в связи с чем.

Великий клан становится великим, когда способен своими действиями перекроить политическую карту мира. Не впрямую, конечно, и не всего мира, а только Элементальных стран, но тем не менее. Согласно формальным признакам, для попадания в высшую лигу необходимо один раз достичь численности шиноби в пять сотен голов, получить стабильный, переходящий из поколения в поколение кеккей генкай и заиметь пару-тройку шиноби S-ранга среди своих членов. Обратной дороги нет. Великий клан может стать вымершим, таких полно, но он не может стать бывшим. Поэтому Рьюдоин по-прежнему заседают в Совете Суны, поэтому в той, нарисованной истории вокруг последнего из Учих выстраивались головоломные комбинации. Статус теряется только с полным исчезновением.

Даже если бы Узумаки не обладали реальной силой, наше присоединение к Конохе значительно изменило бы баланс в регионе. Деревня получит договора, расторгнуть которые без потери лица невозможно, уважение, репутацию среди семейных шиноби и мелких кланов. Прибавить уникальные знания в фуин, собственные сети осведомителей, тонны компромата в архивах и много чего ещё — становится понятно, насколько лакомым куском мы являемся.

— Поэтому Конохе выгодно наше присоединение, — понятливо кивнул Акайо. — Я понял. Значит, клан скоро покинет Узушио?

— Договор ещё не подписан. Может, мы присоединимся к Листу, может, нет.

— Почему нет-то? — удивился мальчишка. — Мы согласны, Коноха тоже согласна. Чего ждать? Я, правда, не понимаю, зачем нам нужно переселяться, но раз Узукаге решил, то так и сделаем.

— Присоединиться к скрытой деревне можно на разных условиях. Ты уверен, что они нам подойдут?

— Эээ… А что они могут потребовать?

— Например, бесплатное обучение фуин. Или установят налог в сто стазис-свитков в год.

— Да ну нафиг! — возмутился мальчишка. — Ай! Простите, Кушина-сенсей! Я больше не буду!

— Сенсей, но если мы действительно им нужны, то вряд ли они выставят высокие требования? — в связи с временной недееспособностью лепшего кореша эстафету перехватил более рассудительный Хироши.

— Разве?

— Вы же сами сказали, что деревня выиграет от присутствия Узумаки.

— Деревня — выиграет.

— Ну так значит договор можно считать подписанным!

— Сачико-чан, ты считаешь так же?

— Бабушка называет это Гармонией неба и земли, — вздохнула умненькая девочка, внучка сестры главы клана. — Если у тебя есть друзья, то есть и враги. Наш переезд даст поддержку Сенджу, и это не понравится их противникам.

— Верно. В Конохе существует сложившийся баланс сил. Мы его пошатнем.

— И что такого-то? — не понял Акайо. — Чем это грозит?

— Внутренней междоусобицей и распадом деревни, — мрачно зыркнула на него девочка. — От таких вещей раньше сильнейшие союзы распадались!

Оспаривать вероятность гражданской войны между кланами гакуре парни не стали. Подобный способ разрешения конфликтов их ментальность вполне допускала, поэтому задумались они о другом.

— Сенсей, а кто против того, чтобы мы вошли в Лист?

— Пока не ясно. Скорее всего, мелкие кланы из поддерживающей Сарутоби-сама коалиции и Хьюга ичизоку. Переговоры будут сложными.

— Хьюга? — вскинулся при упоминании своих любимцев Акайо. — Почему?

— Боятся оказаться в одиночестве против сразу трёх великих кланов и потерять влияние.

— Мы же с Учиха не особо дружим?

— Мы не враждуем. Этого достаточно.

— Ааа, как всё сложно! — схватился пацан за голову. — Сенсей, я запутался!

— Очень плохо, — предусмотрительно отступив в сторонку, ехидно прокомментировала Сачико. — Будущий великий джонин должен разбираться в политике.

— Вредина!

Я долго колебалась, стоит ли брать учеников с собой. На связанных с дипломатией миссиях всегда следует учитывать возможность провокаций и подстав, в политику все и всегда играют грязно, а к подобным вещам генины не готовы. Нет у них соответствующего опыта. Потом подумала и решила — плевать! Когда-то у них выпадет возможность посмотреть Лист. С неприятностями справлюсь, найду, кому присмотреть за мелкотой.

Однако соломку следовало подстелить заранее. Не хотелось бы, чтобы мелочь опозорила свою наставницу, поэтому всю дорогу до Листа они зубрили этикет и отвечали на каверзные вопросы. Почему назвать женщину из Инузука волчицей означает сделать комплимент, а для Хатаке это оскорбление? Какую пищу ни в коем случае нельзя заказывать в присутствии Абураме? И специально для вас, мальчики — не сметь шутить на тему того, кому из потомков достался интеллект Мудреца!

У меня была своя учеба. За два месяца, прошедшие до момента прибытия посольства в Лист, наставники впихнули в меня едва ли не больше информации о кланах Страны огня, чем за всю предыдущую жизнь. Происхождение, история, особенности мировоззрения, правящая семья, кровники и союзники, источники дохода, связи с группировками феодалов в провинциях и при дворе… Много всего. Акено-сенсей прочел суровый курс лекций по дурманящим сознание веществам и ядам отсроченного действия, неприметный родич по имени Фумио-сан оказался большим поклонником Яманак и всего, с ними связанного.

Говорили, разумеется, не только о кланах. Хотя в целом родовая структура сохранялась, в гакуре уже начали появляться организации, имеющие свои интересы и не связанные кровным родством. Те же Анбу, к примеру, или Мечники в Кири. Последние, кстати, при вступлении в должность проходят модификации организма, в результате которых приобретают большую физическую силу и феноменальное родство с Суйтоном. В Анбу НЕ тоже балуются улучшением тела, подробности неизвестны.

— Мы заинтересованы в любой информации о деятельности Корня Анбу, — поучал старейшина Аой во время одного из разговоров. — Следует отдать должное Шимуре, он создал чрезвычайно эффективную организацию.

— Едва ли Орочимару-сама станет откровенничать, Аой-сама.

— Тем не менее, Кушина-химе, используйте любую возможность.

Старейшина меня не понимал, и это его раздражало. Я не укладывалась в привычные для него рамки. К чести Аой-сама, сдерживать темную сторону натуры он умел и быстро докопался до истоков собственного недовольства, переориентировав его на себя. Как следствие, всю дорогу до Листа я имела честь наслаждаться его обществом, выслушивая крайне полезные лекции, отвечая на простые с виду вопросы и чувствуя себя распятой бабочкой перед энтомологом. Он оказался очень хорошим психологом-практиком, буквально раскладывавшим собеседника по полочкам, вытаскивавшим наружу всю подноготную. Понимаю, почему его не любят, но отзываются с неизменным почтением. Сухой, педантичный, жесткий, умный, упрямый даже по меркам Узумаки и в то же время гибкий, если дело не касается его близких. Ему уже за две сотни перевалило и людей, убитых им лично или по его приказу, больше, чем я трупов в жизни видела.